Классный выстрел

“Я его не брал!!! Я не знаю, как он у меня оказался!!!” Тони рассмеялся, гадая, сколько времени прошло между тем, как Питер обнаружил журнал в своем рюкзаке, и тем, когда написал ему. Судя по обилию восклицательных знаков и смайлов после них — немного. Они настолько приятно провели день за гонками, боями роботов, пиццей и разговорами, что Тони не удержался от небольшой диверсии: специально выбрав гомосексуальное издание пооткровеннее, запихнул один из журналов Питеру в рюкзак. Будь на его месте сам Тони, он бы промолчал, но тот был совсем из другого теста. “Ты о чем?”, — ответил Тони, предвкушая развлечение. “Журнал. Гребаный журнал. Если я его не брал, значит, это ты мне его положил, зачем?” — Он мог представить каждый оттенок эмоции на лице Питера, когда тот это писал. Подумав, Тони набрал: “Кое-кто членистоногий пялился на них полдня, а мне не жалко”. Питер застрочил так быстро, что Тони не успевал ответить: “Ты вообще представляешь, что будет, если тетя его у меня найдет?” “Не отвечай, не хочу даже знать, как ты это себе представляешь”. “Ты нормальный вообще?” “Кто их сейчас покупает, есть же гугл!” “И зачем тебе ГЕЙСКИЙ журнал?” “Нет, не отвечай, об этом я не хочу знать тоже”. Тони ответил на все вопросы сразу большим сообщением, прекрасно понимая, что роет себе могилу: “Она не удивится, но объяснить придется. Приведи критерии нормальности. Люблю передернуть на что-то материальное. Тогда погугли пансексуальность”. Тони любил современные взгляды: когда он был в возрасте Питера, желание присунуть любому понравившемуся человеку называли распутным, а сейчас блядство можно как-нибудь красиво обозвать — и вроде ты уже и не шлюшка, а пансексуал. Или бисексуал. Или полисексуал. Или какой-нибудь хитровыебанный сапиосексуал. Прогрессивный двадцать первый век, ебать его во все дыры! Хотя Тони определенно нравилось быть распутным. Что-то в этом было. Питер тем временем что-то набирал и стирал, а потом снова набирал. Тони при желании мог бы узнать, что именно, но ему больше было интересно, на чем тот остановится. “Если у вас с кэпом что-то было, пожалуйста, не надо мне говорить об этом, — все же написал он. — Я серьезно”. Питер в очередной раз умудрился удивить Тони. Тот представлял почти любую его реакцию в диапазоне от отвращения до безразличия, но не это. Он расплылся в такой широкой улыбке, что даже заболели щеки: ревнует! Как пить дать, ревнует! По какой-то хрЕновой причине это безумно развеселило Тони. “Я знаю значение этого слова. И это не влияет на мое отношение к тебе, если тебя это волнует. Журнал верну. Спокойной ночи :)” Тони, читая все это, поймал себя на том, что его действительно нехило так волновало мнение Питера. Тони миллион раз мог сказать об этом между делом, просто не заостряя внимания, хотя бы в тот раз в парке, когда они обсуждали вопросы ориентации. И сопровождали его обычно модельки женского пола — дань традиции не ходить на светские мероприятия в одиночку. А из всех пассий Тони Питеру была известна только Пеппер, если её вообще можно было так назвать. Получается, он специально держал Питера в неведении? Стареешь, Старк, стареешь. Тебя уже стало интересовать чужое мнение. Осталось только надеть памперс и повязать слюнявчик: кажется, кто-то впадает в детство. Или в маразм. Если вначале Тони рассчитывал, что идиотская, дебильная, сопливо-сентиментальная влюбленность пройдет, то сейчас стоило признать, что она не только не прошла, но и стала идиотским, дебильным, сопливо-сентиментальным… полноценным чувством. И пусть Тони бы скорее дал отчекрыжить себе самое дорогое, чем признал это на самом деле, но именно оно заставляло его открывать глаза по утрам. А еще множество не таких романтичных и пафосных, а иногда и вовсе отвратительных вещей, но о них он предпочитал не думать. Тони не собирался уподобляться сюсюкающим папикам, пишущим всякие слащавые глупости: он никогда этим не занимался и заниматься не будет, но все же ответил коротким “Выдохни, не было” и смайлом, закатывающим глаза под цитатой про “волнует”. — Мистер Старк, есть кое-что интересное, — Пятница вывела на экран короткое видео с телефона Питера: чуть больше минуты перед тем, как он отправил сообщения про них с Роджерсом. — А как же конфиденциальность? — подколол ее Тони. Она ничего не сказала в ответ. На экране появилось “фу, это я про передернуть”, стерлось и напечаталось “мне это совсем неважно”, потом “ты все равно крутой”, потом “ты думаешь, меня это волнует?”. — Ничего интересного не вижу, — пожал плечами Тони, останавливая запись. — Вы не досмотрели, — Пятница сама запустила запись дальше. “Я все равно люблю тебя”, — прочитал он. Буквы стали исчезать, и на их месте стало появляться “Ты любишь Капитана Америку, да?”, но Тони уже не обратил на это внимания: телефон выпал из рук, ноги подкосились, и он только усилием воли остался стоять, все еще не в состоянии понять, что же он чувствует в этот момент. Конечно, Питер явно ничего не имел в виду и даже не отправил это, правильно опасаясь быть неверно понятым. Но “я люблю тебя”, серьезно? Особенно Тони подбесило “все равно”. Все равно что? Все равно, что ты трахаешь мужиков? Все равно, что ты мог мутить с Капитаном Америкой? Все равно, что ты хочешь меня? Единственный вывод, который, как надеялся Тони, Питер сделает из этой небольшой выходки, единственный вывод, который был так нужен, Питер не сделал. Трусливо и не по-человечески, но Тони не хотел обсуждать лицом к лицу их отношения и собственные чувства. Он хотел, чтобы с его подачи Питер сам додумался до сложившейся ситуации и, если бы его не устраивало такое положение вещей, имел бы возможность подумать, сформулировать свое мнение, сделать вывод. Решить самостоятельно, и не за те несколько мгновений, что у него будет, прежде чем Тони поведет себя как эгоистичная сволочь и продавит нужное ему решение. Фраза Хэппи про “раком в спальне” все не давала Тони покоя. — Чего же ты такой тупой, паучок, — процедил он, набирая “Я люблю тебя, Питер”, и завис над кнопкой “отправить”. Потом рассмеялся нервно, со стороны бы казалось, что он немного двинулся крышей, и стер сообщение. Ему нужно было выпить. Желательно, много. Желательно, не одному. Если бы не старая-добрая Пятница, он бы вряд ли нашел телефон Пола, записанный как “немйпитр”. — Привет, — ответил тот после трех безумно долгих гудков. — Привет, — сказал Тони. Что еще можно сказать человеку, про которого ты знаешь только то, на кого он похож и какая тесная у него дырка? — Нет, я не приеду к тебе. И тебе пить не рекомендую. Лучше позвони Питеру, позови его и все расскажи, — хмуро посоветовал Пол. — Ты колдун и читаешь мысли? — хмыкнул Тони, ощущая неприятный холодок внутри от того, что он настолько предсказуем. — Было бы чего читать, — тон Пола был очень теплым, и от этого становилось не по себе. — Ты очень интересный и мне нравишься, но встречаться с Тони Старком — это пиздец, а если он еще и влюблен в кого-то другого — пиздец вдвойне. Что бы тебе не давало признаться этому парню, это лучше, чем бухать с неполноценной заменой, — он издал короткий саркастичный смешок, — у которой еще и задница болит. — Я могу сделать приятно и без ответной услуги, — с аналогичной невеселой иронией вернул его утреннюю реплику Тони. — Верю, но нет. Сделай лучше приятно сам знаешь кому, — развеселился Пол и положил трубку, не прощаясь. Кажется, Тони был прав, это не его Питер. А ведь с ним реально могло что-то получиться, если бы не… “Спокойной ночи”, — в первый раз в жизни написал Тони Питеру и, чувствуя себя последним придурком, отправил, добавив смайл с умильно спящим котенком. Ему надо много виски. Очень много виски. *** Пить этим вечером Тони все же не стал. Он напился накануне, и ни к чему хорошему это не привело. Вместо этого он поехал в мастерскую и зарылся в работу, на всякий случай разместив картинку с камеры в часах Питера в угол рабочего голоэракрана. Паучок занимался своими делами: читал учебник и серфил по сети в поисках информации для реферата по истории. Вообще-то, камера в часах была больше для успокоения Тони, он ей раньше пользовался лишь единожды, но сегодня ему было как-то неспокойно. — Пятница, а Питер с тобой тоже постоянно разговаривает? — ехидно прищурившись, поинтересовался Тони, примериваясь с отверткой ко все никак не поддающемуся болту. — С Карен, — поправила его Пятница. — Хорошо, с Карен, — хмыкнул Тони. Он попросту не успел создать что-то аналогичное Пятнице за те пару часов, что у него были на доработку костюма паучка. Тони следил за ним и раньше и готовил костюм на всякий случай, но он слишком поздно узнал о том, что Человеку-пауку всего пятнадцать и ему нужна нянька, которая при необходимости сможет и насчет функций костюма подсказать, и вероятности просчитать, и сигнал подать, если нужна будет помощь. Единственное, что он успел — прикинуть голосовой модуль и психологическую модель спутника, подходящего подростку, и, за неимением лучшего, накатил все это на Пятницу. Зато теперь на другой стороне у Тони был почти идеальный шпион. — Мистер Старк, вы же сами подарили мистеру Паркеру возможность постоянно общаться с Карен. Зачем же спрашиваете? — Ты сама использовала слово “возможность”, — буркнул Тони недовольно. Несчастный болт на новом, усовершенствованном луке для Соколиного глаза совершенно не хотел закручиваться. — Возможно, стоит поручить эту задачу автоматике? — с веселыми нотками в голосе предложила Пятница. — Хотя бы Дубине. — Если я захочу сломать лук, я сделаю это сам, — проворчал Тони, таки справившись с непослушной деталью. — Так о чем вы болтаете длинными вечерами? Обо мне? — Думаю, мистер Паркер хотел бы, чтобы это осталось вам неизвестно. — Он все не мог избавиться от ощущения, что она над ним издевается. — Я же могу и код доступа вспомнить, — пригрозил он, бросая взгляд на экран, чтобы проверить, чем там занят Питер. — Вспоминайте, — уже с явной издевкой ответила Пятница. Питер тем временем снял часы и деактивированный наушник и положил их на стол. Угол обзора камеры захватывал только кровать, сейчас пустующую, и часть стены. — Что он делает? — нахмурился Тони, включая звук. Он достаточно наблюдал за Питером, чтобы знать, что тот не снимает его подарков даже по ночам, используя ИскИн вместо будильника. — Вероятно, собирается заняться самоудовлетворением, — пояснила Пятница. — Стесняется Карен. Тони отложил лук, наблюдая за тем, как Питер устраивается на животе перед тем самым журналом. Первые пару страниц не заинтересовали его, но на очередном развороте он остановился и, залившись краской, закрыл журнал и даже с легким испугом отодвинул его от себя. — Да блин, это просто картинки, их везде полно, — Питер с укором покосился на ни в чем не повинное издание. — Но не просто так же он мне его дал, — он сделал глубокий вдох, будто перед прыжком с вышки, и снова открыл разворот, так смутивший его в первый раз. — Это всего лишь парни, и они всего лишь немного без одежды. И они всего лишь… — он перевернул страницу, — боже, ничего себе! Тони вытянул ноги и удобно развалился в своем вращающемся кожаном кресле, с интересом наблюдая за Питером. Тот очаровательно краснел, кусал косточку большого пальца и часто облизывал пересыхающие губы, подолгу рассматривая каждую страницу. Пока еще незаметно для себя, он начал ерзать и тереться о матрац, видимо, не отдавая себе отчета, что его возбуждает увиденное. Тони же расстегнул ширинку, потому что вставший член уже причинял неудобства, но дрочить не спешил, растягивая удовольствие. — Ох, — Питер машинально прикрыл округлившийся от удивления рот рукой и быстрее, чем все предыдущие, перевернул страницу. Потом сглотнул слюну, осмотрелся, будто его кто-то мог видеть, и вернулся назад. Терся о покрывало он уже вполне отчетливо, а значит, понимал, что делает. — Что-то материальное, — передразнил он Тони. — Неудобно же, — он перелистнул еще несколько страниц и остановился на той, которая, судя по участившемуся дыханию, заинтересовала его больше всех. Перегнув журнал таким образом, чтобы его можно было держать одной рукой, он перевернулся на спину и немного покрутился, выбирая наиболее удобное положение. Брови Тони поползли куда-то на лоб, когда он увидел, на какой фотографии остановил свой выбор Питер. Мужчина на фото был того неопределенного возраста, когда ему могло быть как чуть за тридцать, так и больше сорока, он был темноволосым, кареглазым и загорелым. А еще у него была аккуратно подстриженная короткая бородка четкой формы. — Пиздец, — ошеломленно протянул Тони, увидев это. Сходство было очень сомнительное, и, если бы не борода, какие-то параллели вообще было бы сложно провести, но у Питера в очередной раз получилось его удивить. Тони приблизил изображение и во всех деталях рассмотрел безупречную силами фотокорректоров кожу, каменный пресс, развитые мышцы, рабочую дырку — поза была довольно откровенной: на спине с широко раздвинутыми ногами, — большие тяжелые яйца и крепкий член, перевитый вздувшимися венами. Он был охуенен почти настолько, насколько был охуенен сам Тони, поэтому тот отдал должное вкусу Питера. К его изумлению, внутри будто что-то дернулось от ревности, он не хотел, чтобы тот и дальше смотрел именно на эту страницу. Питер, конечно, был не в курсе этого, поэтому, предварительно на несколько мгновений закрыв глаза, будто набираясь решимости, положил ладонь себе на ширинку и чуть сжал, жалобно заскулив от явного удовольствия. Видимо, этого было недостаточно, поэтому он расстегнул джинсы и одной рукой неуклюже стащил их вместе с очередными трусами-парашютами ниже на бедра, освобождая средних размеров аккуратный возбужденный член, от взгляда на который у Тони рот наполнился слюной. После этого Питер вернулся к фото, одновременно проходясь пальцами по всей длине, явно стараясь потянуть время и наслаждаясь острыми ощущениями. Когда он широко лизнул ладонь, Тони застонал и, не в силах больше сдерживаться, сжал свой член в кулаке, наблюдая за тем, как Питер быстрыми движениями отдрачивает себе, не отрывая жадного взгляда от фото. Время от времени он проходился кончиком языка по губам, часто дыша ртом и все ускоряя темп. Только перед самым оргазмом он закрыл глаза, бросил журнал на пол и скользнул освободившейся рукой под футболку, после чего весь выгнулся, будто от удара током, и беззвучно кончил в ладонь. Тони последовал за ним с громким стоном, по инерции продолжая вскидывать вверх бедра, пока его член окончательно не опал. Где-то на минуту Тони расслабленно растекся по креслу, не глядя на экран. Когда он все же нашел в себе силы приоткрыть один глаз, чтобы посмотреть, чем же там занят Питер, тот уже натянул назад джинсы, вытер руки и резкими движениями запихивал журнал обратно в рюкзак. Судя по сверкающим недовольством глазам и упрямо закушенной губе, он не был в восторге от произошедшего, хотя явно предвидел такой исход событий с самого начала, раз снял часы и наушник. Пока Тони вытирал руки поданными Дубиной салфетками, Питер переоделся за пределами обзора камеры в пижаму, забрался под одеяло и, свернувшись там в позу эмбриона, стал что-то набирать в телефоне, чуть ли не уткнувшись в него носом. — Пятница, что делает Питер? — нетерпеливо уточнил Тони. — Мистер Старк! — возмутилась та. — Вы и так слишком… — Код пи джей кей… — Производит поиск интернет-страниц по запросу “как узнать, что ты гей”, — Пятница не дала ему даже договорить. — О, — Тони отключил воспроизведение с камеры. В такие моменты людям нужно оставаться одним, даже если они не в курсе, что у них есть компания.