Классный выстрел

Немного растерянная улыбка. Взгляд с надеждой и опасением. Одеревеневшие пальцы, с трудом расстегивающие пуговицы рубашки. Всепоглощающее смущение. Заливающая щеки, уши, шею и плечи краска. Решимость на лице, легкая дрожь, паузы перед каждым движением... Да Тони просто обожал это видео с часов Питера! У него были еще: паучок с каждым новым вечерним шоу становился все раскованнее, все увереннее, но его нет-нет да потрясывало, когда он делал то, чего не делал раньше. Но любимое у Тони все же самое первое. Не потому что там было на что посмотреть, и не потому, что сделано оно еще до того, как они обсудили их отношения. И даже не потому, что Питер делал там что-то особенное, вовсе нет: тот очень неуклюже расстегивал рубашку, тянул вниз собачку молнии на ширинке джинсов и добрых пять минут набирался смелости, чтоб стащить их с себя. Он делал это с закрытыми глазами, бормотал “он все это уже видел”, но все равно очаровательно смущался, и это заставляло волноваться. Всего видео длилось минут семь, из которых непосредственно процесс дрочки, ради которого все это затевалось, максимум минуту, если не меньше, но Тони все равно любил эту запись больше остальных. Странно вспоминать того Питера, который краснел-бледнел-мялся, прежде чем сказать что-то, глядя на того Питера, который мог прислать Тони игривый смайл, прежде чем начать “сеанс”. Который с явным пониманием, что делает, облизывал пальцы прямо на камеру. Который научился выстанывать “Тони”, когда кончает, так эротично, что пальцы поджимались на ногах, член моментально твердел, а в горле пересыхало. Чертов соблазнительный засранец! А еще он позволял себе поднести часы к лицу и сказать с искренним сожалением: — Ты меня совсем загонял на тренировке, двинуться не могу, так что сегодня я ни на что не способен. — И добавлял, подмигнув: — Если ты не попросишь, конечно. Тони, пытаясь справиться со своей тягой к паучку, не вылезал из спортзала и мастерской. Вынужденно ходил на собрания директоров, проводил встречи и со скучающим видом просиживал судебные разбирательства по делу Роджерса, интересы которого представлял. Тони не давал спуску и Питеру. Раз за разом тот, поверженный им, вставал с матов и бросался в атаку. А когда Тони уезжал по делам, он занимался с Наташей (с тем же результатом) и нанятым ей инструктором по рукопашному бою. И все чаще камера в часах по вечерам отображала не розовые пухлые губы, смыкающиеся вокруг длинных пальцев, а обратную сторону подушки. Мэй уже третью неделю не видела племянника больше чем на несколько часов раз в пару дней, Тони уже столько же времени не видел собственной кровати: чтобы прикорнуть несколько часов на рассвете, хватало и дивана в углу мастерской, душ там тоже был предусмотрен. Тони постоянно преследовало ощущение, что у него мало времени. Очень. Мало. Времени. Оно появилось не сразу, но однажды Тони очнулся уже с ним, и не мог сказать, в какой момент оно появилось. Каждый нерв в теле был натянут как струна и будто звенел, и постоянное вожделение к Питеру только добавляло масла в огонь. — Тебе нужно отдохнуть, — говорил ему Питер и гладил по плечам. — Я не устал, — врал Тони в ответ. — Пожалуйста, — Питер заглядывал в глаза, брал его руки в свои, и Тони обещал, что сегодня обязательно дойдет до спальни и будет спать столько, сколько потребуется организму. А вечером — ночью, если быть точнее — всегда находилось какое-то более интересное и полезное занятие, чем сон: осенившая внезапно идея, очередные правки от штата юристов и Пеппер, наблюдение за спящим Питером. Коллекция ночных фото становилась все больше, и Тони надеялся, что тот ее никогда не увидит. — Знаешь, если ты сегодня вечером дойдешь до спальни, то увидишь кое-что особенное, — Питер, говоря это, покосился в сторону своего запястья и нервно облизал губы. Вопрос “что я творю” Тони уже даже не задавал себе, успокаивая себя тем, что вся его коллекция эротических фильмов с несовершеннолетними состояла только из видео с Питером, которые тот сделал, считай, сам. Так себе оправдание, конечно, и давно стоило с ним поговорить по этому поводу, но Тони так привык к общению таким способом, пусть и довольно одностороннему, что совершенно не хотел это прекращать. Открывая дверь в спальню, Тони был готов к присутствию там Питера, но она была пуста. Тот держал свое слово и с того раза, когда он сбежал утром, в спальню Тони больше не заходил. В его присутствии, по крайней мере. Тони бросил планшет на кровать и, достав телефон, сделал селфи на фоне комнаты, после чего отправил его Питеру, почти тут же получив в ответ “устраивайся поудобнее”. Тони фыркнул и, упав на кровать, включил воспроизведение с камеры на часах. Та показывала потолок комнаты на Базе, хотя Тони был уверен, что отправлял паучка домой, благо они, наконец-то, договорились с Мэй насчет его автомобиля. Обычно Питер вел “трансляцию” из собственной комнаты, а последние пару раз Тони смотрел все в записи. То, что они сейчас будут делать совсем рядом, с учетом его недотраха, заводило. Если уж не кривить душой, Тони был слегка напряжен… в некоторых местах с самого момента обещания “чего-то особенного”. Ебаные боги, их разделяла всего сотня футов! Он не мог поручиться, что не ворвется посредине всего действа в комнату Питера и не оттрахает того, как давно хочет. Судя по звукам шагов и почти неразличимому шуму, Питер занимался чем-то за пределами обзора. — Привет, — тот появился на экране полминуты спустя и опустил взгляд, краснея. Видимо, недавно он был в душе: мокрые волосы завивались колечками, а из одежды на нем было только полотенце. — Честно говоря, я немного волнуюсь, это будет первый раз, когда я буду делать такое, — он неловко сцепил руки в замок. — Вообще-то уже то, что я делал в душе, уже немного… ммм… пугающе, но я купил такие маленькие штуки, — он закрыл лицо ладонями. — Боже, зачем я тебе это рассказываю, — простонал он. — В общем, я надеюсь, тебе понравится, я хотел, чтоб это было, ну, типа красиво. Хотя бы не отталкивающе. Он набрал воздуха и взялся за полотенце, повязанное вокруг бедер. Тони сглотнул шумно, и, не отрываясь от экрана, подпихнул себе под спину несколько подушек. Судя по всему, Питер, обещая особенное развлечение, не соврал, и у Тони был только один вариант возможного развития событий. Полотенце все еще оставалось на месте. Питер раскраснелся и отвел взгляд. То, что он увидел, заставило его покраснеть еще больше, и он решительно сдернул полотенце, до этого довольно красноречиво натянутое возбужденным членом под ним. Тони залюбовался, лаская взглядом достаточно широкие для парня его возраста плечи, четко очерченные мускулы, подтянутый живот, аккуратный член, от которого к животу потянулась ниточка смазки. Питер закусил губу и, посмотрев упрямо, провел ладонями по животу и бедрам. Делал он это не один раз и не два, но до сих пор ему было неловко. Тони мог биться об заклад, что, если бы вместо часов в комнате Питера был он сам, тот бы от смущения не смог сделать и половины того, что делал на камеру. — Я, кстати, попросил Карен настроить вход в мою комнату только на меня и тебя, — заметил Питер, проводя руками по груди и задевая соски. Тони оценил приглашение и, не отрывая взгляда от экрана, приподнялся, одной рукой стаскивая трикотажные брюки ниже на бедра вместе с боксерами. На экране Питер выдавил на пальцы прозрачную смазку из нового тюбика — Тони усмехнулся, представив, как тот мялся в аптеке, когда все покупал — и прошелся влажными пальцами по члену, то легонько, то с нажимом, больше напоказ, чем для удовольствия. Прижал запястьем член к лобку, скользнул ладонью ниже, подхватывая пальцами яички и хватанул воздух ртом, двинувшись чуть более резко, чем хотелось. А потом повернулся спиной и, выпятив задницу, лег грудью на подложенные подушки. Чуть расставил ноги, демонстрируя явно нетронутую дырку, и спрятал лицо в сгиб локтя, остановившись на пару секунд. Потом поправил подушку и потянулся рукой назад, повернув голову так, чтобы Тони было видно его лицо. Погладив ладонью ягодицу, скользнул вниз и провел сразу тремя смазанными пальцами от мошонки до копчика. И еще раз. Вздохнул сладко, облизал губы, остановился одним пальцем у ануса, осторожно, будто на пробу, погладил складочки кожи и чуть нажал. Тони попросту перестал дышать, сжимая в кулаке член и не замечая, как дрожит планшет во второй руке. Казалось бы, это было самое незатейливое порно, что ему удавалось видеть в своей жизни, но, несмотря на это, действия Питера, его взгляд — неужели ты будешь просто смотреть? — вся эта медленная, ленивая, чуточку нервная чувственность зажигала почище самых разнузданных оргий. Питер спрашивал как-то, какие у Тони есть фетиши — Питер сам его фетиш, самый желанный и возбуждающий. Проникая внутрь, Питер казался, в первую очередь, удивленным. Во вторую — чуть разочарованным, но все таким же заведенным, как и до этого. И, пусть сначала он страдальчески заломил брови, будто не мог понять, что чувствует, но идея ему не очень нравится. Но потом он расслабился, что было видно по его лицу, вошел во вкус и, тихонько постанывая, стал двигать кистью, проникая внутрь и растягивая узкую дырку сначала одним, а потом и двумя пальцами. При этом он издавал целый спектр звуков от удивленного оханья до тихих — почему всегда тихих? — стонов удовольствия. Тони завороженно следил за Питером, самозабвенно ласкающим себя, и давил в себе желание отложить планшет и присоединиться. К черту всех тех, кто осудит, на то они и близкие люди, чтобы его понять, к черту совесть, на хрен возможные последствия, когда всего пару шагов, полкоридора и Питер — горячий, расслабленный, на все готовый, ждущий, растягивающий себя для него. Тони вцепился в начинающий угрожающе потрескивать планшет, разглядывая каждую черточку, каждый оттенок эмоции, каждую родинку… И не пошел. Не стоит привязывать Питера к себе больше, чем уже есть, как бы ни было горько говорить себе это в очередной раз. Его силы воли не хватило на то, чтобы прекратить трансляцию. От того, что он отключится, Питер не перестанет делать с собой то, что Тони хотел бы сделать сам. Будь он в той комнате, Питер бы уже давно скулил, насаживаясь на его пальцы все глубже и упрашивая его трахнуть. Тони даже прикрыл на мгновение глаза, представляя эту картинку, и все быстрее и быстрее дрочил себе, то широко, перемещая ладонь от лобка до головки, то подаваясь бедрами короткими рваными движениями, трахая кулак. На экране тем временем действо становилось все интереснее и интереснее: Питер явно ловил кайф от пальцев внутри, стонал уже громче, вскидывал задницу, мелко дрожал, развел ноги широко и выглядел попросту охреневшим от всех нахлынувших на него ощущений. Все это время он не закрывал глаз и смотрел куда-то вбок, но в этот момент он зажмурился и продолжил еще яростнее трахать себя уже тремя пальцами, другой рукой надрачивая себе член и умудряясь извернуться так, чтобы Тони открывался наилучший угол обзора, хотя так явно было менее удобно. — Еще, Тони, — прошептал он, обращаясь, видимо, к Тони из своей фантазии. — Пожалуйста, — и он кончил, протянув последнюю “а” в своей просьбе. И Тони вместе с ним, разрываясь на части. Его мальчик вырос, стал охуитительно трахабельным и хотел его, Тони. Кончал, трахая себя рукой и представляя его. Специально готовил себя, чтоб было красиво, чтоб понравиться, чтобы запомниться, чтобы выглядеть соблазнительным настолько, чтобы мозги превратились в кисель. Только от этого можно было кончить, и не раз. Тони ни капли не жалел, что начал все это. Когда Питер будет далеко, у Тони будет множество воспоминаний, которые скрасят ему старость. Если она, конечно, будет: встречу с Таносом Тони мог и не пережить. Питер плюхнулся на подушки, вытирая ладонь салфетками. Выглядел он немного обалдевшим, но и грустным одновременно. — Ты так и не пришел, — он отвернулся от камеры. И добавил тихо: — Трус. Так Тони никогда не называли! Где-то к горлу подступила злость, и возникло желание ответить. А потом Тони вынужденно невесело усмехнулся: чего он злится, так же и есть. Сев на кровати, Питер подтянул к себе снятое в начале полотенце и кинул на бедра, прикрыв расслабленно лежавший член, будто это имело какой-то смысл, будто ему было противно, что кто-то его увидит. — Я больше не буду делать это, — он вздохнул, протягивая руку за часами. — На камеру, само собой. Точно не хочешь прийти? Мы могли бы повторить, но уже веселее? Он смотрел снова куда-то вбок, и Тони, начиная догадываться, покачал головой. — Зря, — Питер поджал губы и повернул экран часов от себя. На противоположной стене висел большой монитор, с которого на Тони смотрел… сам Тони. Здесь и сейчас. И Тони расхохотался, вкладывая в этот безудержный смех всю свою тревогу и нервозность, все свое огорчение и восхищение переигравшим его подростком. Напротив него, редко мигая красным огоньком, стояла на подоконнике, заваленном всяким хламом, не особенно заметная, но и ничем не скрытая камера. — Паучок, — Тони закрыл глаза, чтобы не смотреть на ошарашенного его реакцией Питера. — Приходи ко мне, рядом с тобой я хорошо сплю. Тот вскочил на ноги, полотенце упало, оставляя его снова нагим, но он уже не обратил на это внимания. — Только пижаму надень, чудо, — фыркнул Тони, откладывая планшет. Из-за какого-то блядского траха он еще с любимыми не ругался. И не собирался, нашел проблему. В мире существовали другие вещи, о которых стоило побеспокоиться.