Новая жизнь Сергея и Анастасии была совсем не похожа на их первое счастливое утро. Романтика того дня, к сожалению, не могла продлиться бесконечно, не всё так безоблачно и сказочно складывалось для них обоих. Во-первых, решить проблему с территорией совместного проживания быстро и сразу у них не получилось. Первое время Настя просто приезжала к нему в съемную квартиру, проводила там вечера и ночи, а потом возвращалась к себе домой. Непросто было преодолеть этот этап и подвергнуть огласке то, что между ними происходило, и целый месяц они провели так — от встречи к встрече. В итоге Сергей поставил вопрос ребром, и после оживленного спора Настя все-таки пошла на компромисс. Она сообщила домашним, что временно переезжает к Жигунову. В их ближайшие планы входила покупка новой жилплощади, где хватило бы места и ее детям, и маме. В связи с этим произошло то самое «во-вторых», что несколько омрачало счастье от их воссоединения. Близкие отказывались благосклонно принимать такой исход событий. Если Валентина Борисовна не особенно высказывала свои недовольства, наблюдая за тем, как преобразилась дочь за последние недели, то дети, пусть и сдерживали эмоции, но дали понять, что не рады переменам в маминой личной жизни. Мама Сергея, Галина Ивановна, только и делала, что осуждала сына, она никак не могла смириться с его вторым разводом с Верой, а появление Насти и вовсе стало для нее ударом. Они оба чувствовали на себе осуждающие взгляды, как будто совершили что-то преступное. Общественность ещё не знала правды, но в прессу уже проникали кое-какие подробности, случайно сделанные фотографии, слова свидетелей — соседей Жигунова по арендованной квартире. И с каждым днем количество осведомленных возрастало, а вместе с тем и усиливалась концентрация этой негативной энергии вокруг их пары. Поклонники актеров тоже разделились на тех, кто за, и тех, кто против, и сутками вели в Интернете оживленные дискуссии. Но всё это терялось и становилось сущим пустяком, когда Настя и Сергей оставались наедине. Они были абсолютно счастливы в такие минуты. Оба относились к происходящему, как к испытанию для их возрожденных отношений, надеясь на то, что всё когда-нибудь утихнет.
В середине декабря они, наконец, совершили первую серьезную совместную покупку — приобрели квартиру. Правда, с переездом приходилось ждать еще несколько месяцев, так как ремонт и отделка планировались глобальные. Когда окончательно завершились все мероприятия по раскрутке их кинокартины, которая, кстати, показала вполне приличные результаты по сборам в пределах России, они решили сделать заявление. Сергей хотел сообщить всё коротко и ясно, чтобы журналисты больше не выдумывали ничего за них. Вариант с большим интервью и фоторепортажем или со съемками в рейтинговой телепередаче они отмели сразу. Отказались от всего, что могло стать причиной обвинения в коммерческой выгоде, в пиаре на теме второй части их романа. Жигунов взял на себя общение с прессой и сделал официальное заявление для информационных агентств, чтобы те, в свою очередь, оповестили прочие СМИ:
«Чтобы избежать бесконечных пересудов, смакований слухов о нашей личной жизни, мы с Настей пришли к выводу, что нам необходимо их или подтвердить, или опровергнуть. Так складывается ситуация, что мы их подтверждаем. Более полугода назад мы оба стали свободными от узаконенных отношений с нашими бывшими супругами. То, что происходит между нами сейчас, вполне укладывается в существующие в обществе рамки морали. Мы просим отнестись к этому спокойно и без лишнего ажиотажа. Никаких контактов с медиа по этому поводу у нас не будет, не стоит даже пытаться приглашать нас куда-то, как пару. По крайней мере, в ближайшее время. Если позволите, на этот раз мы попробуем выстроить наши едва начавшиеся отношения без прицелов фотоаппаратов и любопытных взглядов. Любви вам всем и взаимопонимания!».
***
Сергей возвращался со студии в немыслимо мрачном расположении духа. Обычно ему удавалось совладать с настроением, стоило лишь представить, что дома его ждала Настя, но в этот день и такое средство не срабатывало. Он предпринял уже миллионную попытку пообщаться с дочкой, но Маша упорно отказывалась беседовать с отцом. Его воссоединение с Анастасией, особенно после официальной огласки, повергло Марию в сильнейшую депрессию. Сергей страшно переживал, даже устраивал встречу с Верой, чтобы обсудить насущную ситуацию. На удивление, бывшая жена без проблем согласилась, вполне миролюбиво вела себя и уверяла, что прошло слишком мало времени. Но этот аргумент ничуть не успокаивал. Он обожал свою девочку, скучал по ней неимоверно, а ее отстраненность ранила слишком больно. Настя видела, в каком он состоянии, пыталась поддерживать, даже подумывала сама поговорить с Машей, но боялась, что сделает только хуже. И вот сегодня, завершив работу, Жигунов в очередной раз набрал дочкин номер. «Папа, от количества твоих звонков ничего не изменится. Оставь меня в покое», — срывающимся на хрип голосом заявила девушка. «Господи, да когда же это кончится!», — думал Сергей, поднимаясь на лифте. Настя встретила его нежным поцелуем и уже накрытым ужином, но ему кусок в горло не лез, совсем не было аппетита.
— Что-нибудь случилось? — попыталась выспросить Анастасия, когда увидела, что он немного оттаял.
— Нового — ничего, — вздохнул Сергей. — Не переживай, всё, правда, в порядке.
— Давно не видела тебя таким поникшим, — грустно заметила она, кидая в чай кусочки сахара. — Всё время кажется, что причина во мне.
— Нет, ну, что ты… — он потянулся к ней и взял за обе руки. — Даже не придумывай себе ничего. Это пройдет. Просто хотелось бы, чтобы как-то побыстрее.
— Иногда я думаю, что мы слишком эгоистично поступили. Раньше все были счастливы, а мы — нет, теперь же наоборот. Нам хорошо, все кругом страдают… Что у нас за жизнь такая?
— Нормальная у нас жизнь. Как у всех. Мы справимся, — он сжал ее ладони крепче и печально улыбнулся. — Просто надо отвлекаться на что-то. Как назло, с работой тоже какая-то засада. Сегодня уволил уже третьего автора, опять написали, что попало… Кстати, ты прочитала сценарий, который я вчера принес? Что скажешь?
— Прочитала, — Анастасия откинулась на спинку стула. — Прекрасный сценарий, мне очень понравился. Есть моменты, где возникли вопросы в плане логичности, но их немного.
— О, так значит, можно начинать кастинг? — воодушевился Сергей. — Я ждал твоего вердикта, прежде чем запускать проект. Хочу, чтобы главная роль безоговорочно досталась тебе.
— Я должна принять решение прямо сейчас?
— А чего ждать? Что-то я не заметил, чтобы у тебя отбоя от предложений не было. Нам надо хватать успех, пока он не утих, ты же понимаешь. Или менять твою карьеру на корню, или вообще о ней забывать, — Сергей допил чай и отставил кружку.
— Мы договорились, что ты не будешь на меня давить, — напомнила Анастасия.
— А кто на тебя давит? Я просто тороплю. Если тебе понравился сценарий, зачем тянуть? Или что, хочешь опять зарабатывать на корпоративах? Я тебе больше не позволю заниматься этим бредом!
— Повторю еще разок — мы договорились, что ты на меня не давишь! — Настя занервничала. — Что значит — не позволишь? Я тебя не назначала свои продюсеры. И не собираюсь этого делать. Личная жизнь отдельно, работа — отдельно. Мы же именно этого хотели, по-моему?
— Ты что, уже успела взять какой-то корпоратив? — Сергей прищурился.
— Да ничего я не брала! — она закатила глаза. — Успокойся. Просто…просто я, наверное, от этого нового сценария, все-таки, откажусь.
— Настя! — Жигунов воззрился на нее с недоумением. — Ты издеваешься, что ли? А на что ты согласишься? На очередной маразматический сериал?!
— Может, хватит уже? — она расстроенно наблюдала за его поведением.
— Я ничего не начинал. Мне просто непонятны твои мотивы. То ты жалуешься, что тебе не предлагают ничего хорошего и просишь меня посодействовать, то отвергаешь мои же варианты. Ты определись, чего ты хочешь!
— Я хочу, чтобы ты не повышал на меня голос, — спокойно поясняла она. — Я знаю, что тебе сейчас тяжело, но не нужно на меня срываться. Мы еще двух месяцев вместе не прожили, а ты уже провоцируешь ссоры!
— Ну, хорошо, я был не прав. Прости, — Сергей подошел сел с ней на один стул, чуть сдвигая ее и обнимая. — Прости меня. Нервы ни к черту.
— Да уж, я заметила, — она не реагировала на его прикосновения, обиженно надув губы.
— Ты только объясни, почему ты хочешь отказаться от роли? Что там не так?
— Да уже пропало желание тебе что-то рассказывать, — Настя отвернулась от него.
— Ну вот, — он сокрушенно вздохнул. — Снова я всё испортил. Ну, любимая, пожалуйста, не дуйся на меня. У меня был ужасный день, я взвинчен до предела. Меньше всего хочу, чтобы это как-то на тебя распространялось. Обещаю, я буду контролировать себя.
Она ничего не отвечала. Сергей начал целовать ее шею, медленно пробирался по щеке к виску, попытался развернуть ее к себе, чтобы дотронуться до губ, но Анастасия только дернулась.
— Я пока не замечаю, что ты себя контролируешь.
— Я же сказал, что буду над этим работать, — прошептал он ей у самого уха. — Ну, прости же ты меня. Давай не будем устраивать себе проблем хотя бы здесь, дома, когда есть только ты и я…
— Но это в первый и последний раз! — она, наконец, повернулась.
— Именно так, — Сергей стал гладить ее по волосам, любуясь ее естественной красотой, не прикрытой макияжем.
Он заметил, что несмотря на серьезное выражение лица, глаза у Насти улыбались, а значит, она уже оттаяла. После нескольких секунд тишины, которую нарушали только звуки сплетающихся губ, Настя тихо произнесла:
— Сереж, я, правда, не смогу в этом кино сыграть.
— Ты о чем? — он успел настолько увлечься, что забыл, о чем они спорили. — А, ты про это… Ты что, на этот период уже взяла какой-то проект? Просто назови мне причину, и я не буду тебя больше пытать. Это же несложно!
Анастасия с сомнением посмотрела на него, как будто проверяя настрой, потом задышала чаще — внезапно заволновалась. Сергей нахмурился, следя за переменой ее состояния. Она опустила руку в карман своего атласного халатика, выудила оттуда что-то белое, длинное и тонкое, а потом раскрыла заметно дрожащую ладонь.
— Что это? — Жигунов пытался сфокусировать взгляд на предмете.
Настя не комментировала, она едва могла вдыхать воздух, ожидая его реакции. Осознание приходило к нему медленно, и было заметно, как расширяются его глаза, как меняется лицо. Он дотронулся до кусочка пластика и поднес ближе. На маленьком экране четко высвечивалось слово «Беременна», а рядом цифра «3+». Сергей, казалось, вообще перестал дышать. Он смотрел на нее с неверием и изумлением, он что-то пытался произнести, но открывал рот и не издавал ни звука. Она неуверенно улыбалась, а в глазах заблестели слезы.
— Как? — на выдохе спросил Жигунов. — Как…как так?!
— Как-то так, — прошептала она и пожала плечами.
— Не может быть… — он всё еще рассматривал тестер. — Господи…да не может быть…
— И мне не верилось, — Настя прерывисто вздохнула. — Я и тест-то сделала так, просто из любопытства. Подумала, а вдруг причина в этом… Оказалось, не зря сделала.
— Настя, — это было всё, что он мог сказать — тут же кинулся ее обнимать, мгновенно отдавшись во власть эмоций — по щекам покатились слезы. — Настя… Ты невероятная… какая же ты невероятная…
На то, чтобы справиться с первым шоком, ушло около получаса. Анастасия и Сергей так и сидели на одном стуле, обнимаясь, не скрывая слез, а судьбоносный тестер свалился на пол и продолжал настойчиво сообщать о своем положительном результате. Когда эмоции немного поутихли, когда Сергей заставил себя оторваться от ее губ и прекратил покрывать все ее лицо поцелуями, он неровным голосом спросил:
— А что значит «три плюс»?
— Что срок больше трех недель, — вытирая мокрые щеки, объяснила Настя. — Ты успел испугаться, что это месяцы?
— Нет уж, слава богу, — он покачал головой, потом наклонился и поднял тест. — Хочу удостовериться, что это мне не показалось…
— Не может показаться двоим, — Настя запустила ладонь в его волосы.
— Я не верю, — он повернулся к ней. — Я не верю, что возможно такое счастье. За одну секунду все проблемы стали сущей ерундой…
— На самом деле, неизвестно еще, как всё сложится, — она немного погрустнела. — Смогу ли я? Возраст такой, что… Я не знаю, мне ещё так страшно радоваться… Но и не могу не радоваться одновременно. Ребенок от тебя — это лучшее, что могло со мной случиться, но я даже не надеялась на такое…
— Думаешь, я надеялся?! Настя, даже не переживай, раз он уже появился, он обязательно родится! Я думал, что мои мечты о пацане воплотятся в Машкиных детях, но… Но, кажется, еще есть шанс, что любимая женщина подарит мне сына.
— Жигунов, ты неисправимо самоуверенный! Даже не сомневаешься, что это может быть девочка? — Настя рассмеялась.
— Слушай, с нами уже столько нереального случилось! И если уж нашему ребенку суждено появиться, то это без вариантов будет парень. Вот увидишь, — он опустил взгляд на ее живот. — И я до сих пор не верю…
— Сережа, я только не хочу, чтобы кто-то знал. Пока все так зыбко, что лучше скрывать. И ты сам тоже не слишком мечтай, мало ли, я могу и не справиться с этой задачей. Я буду делать все, чтобы это случилось, думаю, врачи вполне могут положить меня в больницу на весь срок. Надо не забывать, что мы с тобой не два юнца. Произойти может всякое.
— Я понимаю, понимаю… Давай верить в лучшее, — Сергей снова прижал ее к себе. — Просто давай верить. И никто пока не будет знать. Это же благословение, Настя. Это благословение…
— Благословение… — эхом повторила она, крепче сцепив руки за его спиной.
— Знаешь, я всё это время не решался спросить, — он отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза. — Почему у вас с Петром не получилось с детьми? Вы разве не хотели? Или были какие-то проблемы?
— Сережа, когда я увидела, что показал тест, я думала, просто сойду с ума, что нет никого рядом, кто мог бы подтвердить, что я действительно это вижу, — Настя кусала губы, рассказывая это. — Я не смогла забеременеть от Пети. Сначала мне не до этого было, когда мы только поженились. Думаю, ты понимаешь… А потом, когда и съемок стало меньше, и жизнь показалась однообразной, я перестала предохраняться. Но ничего не происходило. Мы обследовались оба, но причину так и не выявили. Ну и…мы забыли об этой идее. А когда ты пригласил меня в свой проект, я опять начала принимать таблетки. Подумала, что если сейчас в самый неподходящий момент вдруг что-то произойдет, то сорвутся съемки моей мечты. Не знаю, почему я вообще об этом думала, но что было, то было. Ну, плюс ко всему, в моей жизни опять появился ты.
— Ну, я помню, как ты в Венеции по напоминаниям принимала таблетки.
— В Венеции я переживала особенно, — Настя улыбнулась. — Тогда такая вероятность для меня была самым ужасным исходом событий.
— А потом?
— Что потом? Потом мы развелись с Петей, и необходимость в предохранении как-то сама собой отпала.
— Значит, со мной ты…ты уже ничего не принимала?
— Не принимала, — подтвердила Настя. — И вот, как видишь, случилось.
— О, Боже, — Сергей взвыл от переизбытка эмоций. — Если у меня и оставались еще какие-то сомнения, то сейчас всё, им не осталось места. Мы всё сделали правильно, Настя. Иначе ты бы не показывала мне сегодня вот этот тест. Ты понимаешь это?
— Я понимаю только, что я счастлива, — она потянулась к нему губами. — Спасибо тебе за то, что ты подошел ко мне в Шереметьево и оставил там флешку со сценарием. Спасибо, что не пошел тогда на попятную, хоть я вела себя так неприветливо. Спасибо, что поцеловал меня на том балконе в парижском ресторане… Спасибо тебе…
— Да причем здесь я? Это тебе спасибо, — он поцеловал ее с такой нежностью и трепетом, теперь как-то по-особенному.
— Мы так и будем тут сидеть? Я только заметила, как это неудобно, — Настя пыталась размять затекшие мышцы.
— Пойдем в спальню, — Сергей резко подхватил ее на руки. — Я хочу, чтобы ты подробнее мне все рассказала, — говорил он по пути. — Хочу знать всё: когда ты заподозрила, что ты чувствовала…
— Я расскажу, — обещала Настя, когда он укладывал ее на постель. — Давай только… пока воздержимся, я сначала хочу сходить к доктору и убедиться, что всё нормально. Я теперь буду, как параноик, всего бояться.
— Всё, как ты скажешь… — Жигунов устроился рядом. — Настя, я тут подумал…, а давай жениться, а? Что нам тянуть? Я могу договориться прямо завтра, и нас распишут.
— Жениться? — ее глаза удивленно расширились. — Сережа, ты считаешь, это настолько важно?
— Раньше тебе было важно! Ты же ставила мне в укор, что некоторые оказались шустрее, чем я, — недовольно напомнил он.
— Всё изменилось. Я больше не хочу никах внезапных поступков. И потом, давай сначала уделим все внимание ребенку. Пусть он родится. Если все будет хорошо, то, конечно, мы распишемся. Сейчас мои мысли совсем не о том. В будущем — да.
— Значит, ты согласна?
— По-моему, смешно в этом сомневаться.
— И фамилию мою возьмешь? — он хитро сощурился.
— Это, как я понимаю, основная твоя задача? — Настя усмехнулась. — Если хочешь, возьму. Главное, чтобы всё хорошо было.
— Я люблю тебя. И я готов повторять это вечно.
— Я тоже тебя люблю, Сереж… — она очертила пальцами контур его профиля, задержавшись на губах. — Я очень тебя люблю.
ЭПИЛОГ
Дверь в спальню бесшумно отворилась. Анастасия отреагировала едва уловимый шорох позади себя — оказалось, в комнату на цыпочках зашла Валентина Борисовна. Она широко улыбалась, осторожно подходя к детской кроватке, около которой всё это время стояла Настя.
— Ты, может, поешь хоть что-нибудь? — шепотом спросила женщина, умиленно глядя на мирно сопящего новорожденного, такого крохотного, что ему были чересчур велики его одежки. — Как приехали, так и сидишь тут. Наверняка же проголодалась.
— Не могу на него налюбоваться, — Настя приобняла маму. — Ничего не чувствую, ни усталости, ни голода, когда смотрю на него…
— Давай, теперь я тебя сменю. Тоже хочу вдоволь на него насмотреться. До сих пор не успела нормально разглядеть его личико, — Валентина Борисовна наклонилась над кроваткой. — Боже мой, какой он маленький, я уж и забыла, что дети бывают такими…
— Да, ростом, видать, в нашу родню, — улыбнулась Анастасия. — Явно не в Жигунова, иначе не был бы таким крохой. Но у него все в порядке с показателями. Просто такой он у нас…миниатюрный.
— Как он кушает?
— Отлично! С аппетитом все хорошо. И у меня с молоком. Я все боялась, что он не будет наедаться.
— Настя, иди, все-таки, поешь. Ты такая бледная и худая, мне кажется, ты совсем там исчезла, в этой клинике, так долго тебя там держали, — беспокоилась Валентина Борисовна.
— А что было делать? Лучше уж подольше быть под наблюдением врачей, знаешь. Главное, что сын здоров. А я уж восстановлюсь, не волнуйся.
— Считается, что для малыша кесарево — тоже не лучший вариант. Я так переживала, Настя, думала, с ума сойду. Всё боялась, что он будет слабеньким… Что тебе будет тяжело это все переносить. Слава богу, что вы, наконец, дома…
— В моем случае другого выхода все равно не было. Швы заживут, на шрамы мне уже плевать. А на Жигунова-младшего это точно никак не повлияло. Он у нас молодец. Сильный и крепкий, хоть и маленький.
Мальчик забавно скуксился во сне, начал причмокивать губками, как будто пытался найти грудь, а потом личико снова стало умиротворенным, он продолжил спать.
— Тук-тук, можно к вам? — раздался голос счастливого отца. — Настя, ты бы хоть вышла, поела что-нибудь!
— Еще один, — она изобразила недовольство. — Мама вот тоже активно отгоняет меня от сына.
— И правильно делает! Юрий Сергеич — самостоятельный парень, может и без мамки чуть-чуть поспать, правда же, сынок? — Сергей тоже встал над кроваткой и его лицо выражало такое неприкрытое счастье, что Настя залюбовалась им.
— Вы все-таки окончательно определились с именем? — поинтересовалась Валентина Борисовна.
— Да, мам, — Настя почувствовала, как защипало в носу. — Я сразу, как узнала, что это мальчик, решила, что назову его в честь папы. Сережа поддержал. Для нас это важно, для обоих. Я только тебе не говорила, не хотела раньше времени.
— Я думаю, папа был бы счастлив… — расчувствовавшись, она не смогла продолжать.
— Ну, Валёк, не надо плакать, — Настя поцеловала маму в щеку. — Тут одного хватает любителя разводить сырость.
— Вот уж точно! — подтвердил Сергей. — Врачи говорят, он там взбодрил всю клинику.
— И не говори, крикливый до невозможности, — кивнула Настя. — Так что ты, Жигунов, готовься, тебя ждут веселые ночки!
— А чего это только меня?! И маму твою, и Татьяну Петровну, и Майкла с Аней. Мы, если что, все проживаем в этой квартире.
— Кстати, Татьяну Петровну я пока привлекать не хочу. Она все-таки в солидном возрасте уже. Он ее измотает. Думаю, нужно будет ему другую няню взять, а она пусть дальше по дому помогает.
— Ой, давай об этом позже, — попросил Сергей. — Разберемся потом. Сейчас у нашего пацана нянь хватает и без того! Все так и норовят прорваться в спальню. Ты, кстати, как отнесешься, если к нам Маша завтра приедет?
— Пусть приезжает, конечно!
— Я ее приглашал сегодня к нам присоединиться, но она пока не решилась. Говорит, хочет познакомиться с братом, когда рядом не будет посторонних.
— Да пожалуйста, Сережа, я только рада. Пусть мужа тоже возьмет. Она, наконец, стала нормально с тобой общаться, как я могу быть против? Ой, а где мама? — только в этот момент Настя поняла, что их как-то незаметно оставили наедине.
— Наверное, Валя решила, что нам сейчас надо побыть вдвоем, — Сергей встал рядом с Настей и поцеловал в макушку. — Как ты себя чувствуешь?
— Ну, как человек, которого изнутри исполосовали, а потом зашили. Двигаться пока больно.
— Бедная ты моя, — он осторожно обнял ее, боясь причинить неудобства. — Натерпелась…
— Да ну, ерунда, что вы из меня героиню делаете. Родила бы сама — тогда понимаю. А так…
— Ничего не «так». За эти месяцы ты столько всего пережила. То одно, то другое… Я, признаюсь, уже не верил, что все закончится благополучно. Морально готовил себя, что ты или раньше времени родишь, или с малышом что-то не так будет…
— А меня уверял, что с нами не может ничего произойти!
— Стал бы я тебе говорить о своих страхах! Ты и так боялась куда сильнее. Но, видишь, мы были неправы. Вот он, наш сын… Самое сильное счастье на свете. Голубоглазый, черноволосый. Носик твой, такой хорошенький, — Сергей посмотрел в кроватку. — Губки, по-моему, тоже твои.
— А глаза твои, — не без гордости произнесла Настя.
— Мои. Но пока сложно что-то понять, конечно.
— Мы даже не заметим, как он вырастет… Это сейчас кажется, что еще так много времени!
— Надо запоминать каждый день. Каждый час. Наслаждаться этим вместе. Он — настоящее чудо. Спасибо тебе за него, любимая…
Пока Настя и Сергей отвлеклись на поцелуи, плод их возродившейся из пепла любви открыл глазки и норовил вот-вот расплакаться, что есть мочи. Когда малыш все-таки закричал, его родители резко отпрянули друг от друга. Настя поморщилась от боли — сказалось неосторожное движение. Сергей с серьезным и очень ответственным видом нырнул в кроватку за сыном. Он держал его на руках, как дражайшую ценность во вселенной, и шептал:
— Тише, Сергеич, тише, ты что так надрываешься… Потерпи чуть-чуть, сейчас мама будет тебя кормить.
— Давай его скорее, — Настя аккуратно опустилась в кресло, пытаясь найти удобное положение. — Сереж, положи мне под спину подушку. Так, наверное, будет комфортнее.
Малыш уже устроился на руках у мамы, пока взволнованный отец пытался сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь. Настя прижала сына к груди и расслабилась — он тут же активно заработал губками, в комнате воцарилась тишина. Сергей сел на корточки рядом и завороженно следил за таинством единения матери и ребенка. Он смотрел на то, как мальчик причмокивал, любовался блаженным спокойствием Анастасии, и думал о том, что всего этого могло никогда не случиться. Это пугало и заставляло возвращаться памятью в ту жизнь, прошлую, практически забытую. Сегодня, в этот самый день, когда он забрал из роддома Настю и сына, он понял, что как-то по-другому свой быт уже и не представляет. И пусть так произошло, что им пришлось болезненно расстаться на долгие годы, судьба лишь выждала в сторонке до нужного дня и сама направила их друг к другу.
Конец
P.S.:...
Я тебя не вижу много лет
Без видимых причин
Не хватает наших зим и лет
Твоих морщин
А время не ушло, стоит в сенях
Покорно ждет меня
Ангелы поют в небесах
Твой покой, мой покой храня
Я что-то слышу, ты где-то рядом
Как дождик по крыше, как шум листопада
Каждое утро солнцем в окошко
Робко стучишься ты, робко стучишься ты
Я листаю ночью карты звезд
Карты твоих дорог
А задать тебе простой вопрос
Хотел, не смог
И давно не знаю, что просить
У верховных сил
А тебя из сердца отпустить
Как-то я вовремя забыл
Я что-то слышу, ты где-то рядом
Как дождик по крыше, как шум листопада
Каждое утро солнцем в окошко
Робко стучишься ты, робко стучишься ты
Робко стучишься ты.
Леонид Агутин - "Я тебя не вижу"
