В шесть часов пятнадцать минут

Я буду тебя ждать на том самом месте, где мы познакомились ровно в середину осени, под тусклым заходящим солнцем в парке. Я буду тебя ждать под высоким уличным фонарем на деревянной, крашенной в терракотовый цвет лавочке с красивой гравировкой по металлу на спинке, буду курить крепкие Marlboro, оставляющие на одежде глубокий запах, которым куртка пропитается намертво, как и запахом чёрного кофе без сахара и обязательно с молоком. Я буду ждать тебя в шесть часов пятнадцать минут, потому что в ровно ты выходишь с работы, а в половину — скрываешься за дверцами своего автомобиля. 　Помнишь, как всё начиналось? Случайная встреча двух замерзших, для коих не существует, пока не выпал снег, головных уборов и перчаток, шарфов и большой тёплой одежды, потому что неудобно. Встреча двух любителей кофе из павильончика «КофеЙорк» на краю парка, любителей, незаметно греющих озябшие, потерявшие всякую чувствительность от холода пальцы рук о теплый бумажный стаканчик с чёрным кофе без сахара и обязательно с молоком у тебя, ванильным капучино — у меня. 　Моя врождённая неуклюжесть всегда порождала множество неприятных ситуаций, и пролитый на твой пиджак капучино из-за скольжения кед по луже — одна из них. Химчистка обошлась мне не только в несколько купюр, но и в компенсацию — чёрный кофе. Без сахара и обязательно с молоком. 　Осенние встречи в шесть часов пятнадцать минут, длившиеся всего несколько фраз, согревали лучше всяких бумажных стаканчиков с кофе в наших озябших ладонях. Тонкий юмор, лёгкий румянец на щеках, носу и ушах — никуда не денешься, мы упрямы и шли против погоды, и запах кофе и сигарет; мы знали друг друга лишь по имени, по остроте слов и умению не стучать зубами от холода. Ты всегда побеждал во всем этом, а я отказывался от предложенного пиджака на плечи, того самого, пропахшего устойчивым Marlboro и чёрным кофе без сахара и обязательно с молоком, за чью чистоту я расплатился этим кофе и своей стипендией, чью чистоту я и опорочил, собственно. 　— Можно твой номер телефона? — одна фраза, слетевшая с моих синих губ, наверное, осталась бы без внимания. Над нашими головами закружились в небе лёгкие крупные хлопья серебряного цвета, переливаясь под лучами уходящего солнца, которое, словно на прощание, махнуло своим лучом, как рукой, и скрылось за кирпичами новой высотки. По лицу твоему видел, что ты передумал игнорировать вопрос. 　— Я не пью кофе больше одного раза в день. 　— Ну, я люблю не только кофе. 　— А ещё кофе с коньяком? — усмешка. 　— А почему нет? 　— Записывай. 　Первым сдался ты, повязав вокруг шеи мягкий черно-белый в клетку шарф крупной вязки. Зима полноправно вступила на трон, заметая наши с тобой привычные тропинки в парке пушистыми, искрящимися при блекло-жёлтом свете фонарей сугробами. Я всё ещё зарывался носом в тонкую ткань моей синей ветровки, грел замороженные пальцы о бумажный стаканчик с лейблом «КофеЙорк», вернее, о горячий капучино внутри. Как и ты о свой чёрный кофе без сахара и обязательно с молоком. Но уже не краснел так сильно, твои губы не синели, а глаза не слезились от холода. Как и мои под конец вечера с кофе и коньяком в чашке, с твоим шарфом на шее, с твоими противными Marlboro меж моих губ. На заднем фоне тихо играла песня Брайана Адамса, а перед нашими глазами за стеклом чуть запотевшего окна падал снег, превращая город в одну сплошную белую, холодную массу. Только не нас, потому что мы были под одним черно-белым клетчатым шарфом, пили один кофе с коньяком и грелись в замерзших ладонях друг друга. 　Наши встречи прекратились так же неожиданно, как и начались. Просто в один из очередных холодных дней я шел в шесть часов пятнадцать минут по парку один, в клетчатом черно-белом шарфе на шее и ванильным капучино от «КофеЙорк» в озябших руках. Впервые с середины осени, впервые с тех пор, как попробовал напиток из небольшого павильончика на краю парка. 　— Абонент находится вне зоны действия сети. 　До сих пор. Я приходил сюда каждую половину осени три раза, ровно в шесть часов пятнадцать минут, потому что по-другому не может быть. Я приду сюда в пятый раз спустя четыре осени после нашей первой встречи и три — после нашего расставания. Я буду ждать тебя, чтобы вновь пройтись по неизменившейся аллее до парковки, чтобы вновь глотнуть вместе кофе из одинаковых бумажных стаканчиков и чтобы вновь знать, что я мерзну не один. 　Я буду ждать тебя ровно в середину осени, в шесть-пятнадцать, с мягким черно-белым в клетку шарфом на шее, твоим пресловутым любимым черным кофе без сахара и обязательно с молоком, под высоким уличным фонарем.