Паранойя

Россия просыпается в холодном поту. Снова этот кошмар. Раз за разом, каждую ночь. Каждый раз он своими руками убивает Пруссию, каждый раз он ничего не может сделать, тело действует против его воли. Нажимает на курок и... просыпается. Но Пруссия вот он, лежит рядом, в одной кровати с Россией, живой и здоровый. Лежит спиной, демонстрируя немного выступающие позвонки, мирно спит после очередной бурной ночи. Брагинский улыбается и прижимает его к себе, утыкаясь в белобрысую макушку. Всё ведь хорошо. Пруссия просто стал Калининградской областью, никуда не исчез, вот же он. Байльшмидт просыпается и сонно поворачивается к России. — Доброе утро. Улыбается ему Иван. Той же улыбкой, смотрит тем же взглядом аметистовых глаз. Касается своей широкой ладонью белых растрёпанных волос. И наверняка Пруссия сейчас будет возмущаться, бить Россию в грудь в попытках отстраниться, что, конечно же, не поможет. Это бесполезно, слишком крепко Россия его держит. Теперь-то он точно никуда не отпустит, когда он стал его областью, его территорией. Поздно ему метаться. «Нечего было соблазнять» — говорит Иван на все смешные попытки Гилберта сбежать. Только сёстры России почему-то его заботы по отношению к Калининградской области не оценили. Они и ещё добрая часть стран твердят, что Пруссии больше нет. Не существует ни страны на карте, ни Гилберта Байльшмидта. Его уничтожили, стёрли с лица Земли после войны. Но как это «его нет»? Россия недоуменно смотрит на Пруссию. Он может почувствовать его запах, может прикоснуться к нему, может услышать. У него такой приятный запах, напоминающий о море, мягкая бледная кожа, от которой Россия теряет голову, едва её касаясь, хрипловатый голос и этот его смех. Все вокруг с ума сошли? Или это что-то не так с Россией, Иваном Брагинским? С ним пытались говорить Беларусь и Украина, Прибалты, Китай и даже Америка. В этот раз пришёл сам Германия, родная кровь Пруссии. Он пытается вернуть Россию, избавить его от этого появившегося психического расстройства — это же страна, чем врачи ей помогут? Могут помочь только другие державы. — Прекрати нести околесицу, Германия. Он же сидит рядом с тобой. Людвиг смотрит на пустое место на кровати, туда, куда указывал Иван. Просто кровать. Никого здесь нет. — Россия, да очнись же ты! Брат мёртв! Германия срывается и вскакивает на ноги. Нужно что-то делать. За дверью ждут Ольга и Наталья. Услышав крики, Украина бросается в комнату брата, но рука Беларуси её останавливает. — Наташенька? — Подожди. Дай ему разобраться. Нас брат не послушал, если не послушает и Германию, то всё пропало. Девушка очень волнуется, и сжимает плечо старшей сестры. Ей самой хочется ворваться в комнату, прижать брата к своей груди и сказать, что всё хорошо, что с ним его семья. Она уже это делала, и не один раз, но Россия её словно не слышал. Людвиг выходит из комнаты и поправляет галстук. — Не знаю, услышал он меня или нет. Будьте рядом с ним. Девушки кивают, и Германия уходит восвояси. Первой в комнату заходит Наталья и смотрит на Россию. Сидит на кровати, бледный и потерянный, лицо спрятано в ладонях. — Это ведь всё ложь, да, Пруссия? Губы Ольги подрагивают, и она прикладывает ко рту руку. Неужели и правда всё потеряно? Неужели брат так и будет видеть мертвеца, которого убил же сам? На этой войне проиграли оба. И Пруссия, и Россия.