Вода

Корабль шел так быстро, что за кормой тянулся бурлящий пенный след. Никол стоял на палубе, смотрел на этот след и старался ни о чем не думать. Вода, его собственная стихия, всегда бывшая его союзником, в один миг обернулась врагом столь страшным, что весь мир Никола в одночасье оказался смыт. Всегда привыкший все анализировать, не поддающийся эмоциям тактик – Никол не хотел анализировать это. Хотя собственные горькие слова – «Лучше спасти сотню незнакомцев, чем одного родного», – все еще издевательски отдавались в ушах. «Ну что, Никол, как поживают твои убеждения теперь, после всех потерь?» Сейчас, заглядывая внутрь себя, Никол вынужден был признать – если бы решал он, он бы пожертвовал всеми, чтобы спасти Элля и удержать Луку. Он прикрывался этими словами, когда все уже заканчивалось, лишь потому, что главное решение принимали другие. Признавать это было больно, но Никол не хотел лгать себе. На деревянные перила упала тень. Никол чуть повернул голову: Лассвелл. – Золдаад, – коротко сказал он. – Что ты о нем знаешь? С нашим Грандшельтом у Империи напряженные отношения, но Олдерион гораздо ближе, может, ты можешь что-то рассказать? Никол пожал плечами, радуясь, что избавлен от необходимости дальше размышлять о прозрачной воде, отнявшей у него все. – Очень мало, на самом деле. Они агрессоры, но к нам не совались несколько столетий. Да и торговых отношений у них с Олдерионом почти никаких. – Опять вслепую, значит, – пробормотал Лассвелл, тоже опираясь на перила. – «Опять»? – Мы с Рейном с самого начала этой дикой истории только то и делаем, что тычемся вслепую, если ты не заметил. И каждый раз опаздываем. Никол молчал. Смотрел на пенный след корабля, вспоминал все, что пережил за последние дни. – В Храме воды… вы не опоздали. – Опоздали, – жестко отрубил Лассвелл. Никол не стал переспрашивать. Прекрасно знал: они все винят себя в смерти Элля. Это не было рациональным чувством, в нем не было смысла – Элля убила Веритас Воды и только она – но Никол в какой-то степени понимал их. Потому что сам ощущал то же. – Слушай, – Лассвелл приставил к лицу ладонь козырьком, всматриваясь вдаль, хотя берег уже давным-давно исчез из поля видимости. – Зачем ты пошел с нами? Никол хмыкнул, стараясь передать этим звуком как можно больше презрения, но Лассвелл не купился: – Это глупо, как подкаты Рейна к Шиве. Я слышал, что ты сказал на пристани и помню, какого невысокого мнения ты обо мне. Плевать, если честно. Я просто знаю, что ты сказал не все. Никол не ответил. Он так и продолжал смотреть в белую бурлящую пену, хвостом тянущуюся за кормой корабля. Не потому, что он действительно так уж плохо думал о Лассвелле – нет, тот показал себя сильным, умным и хладнокровным воином. Не потому, что тот был неправ. А потому, что Лассвеллу, связанному с Рейном многолетней дружбой, заботой, обожествлением и чуть-чуть соперничеством, никак было не объяснить то, о чем Никол думал сейчас. Он вспоминал, как дрался в детстве со всеми обидчиками Элля и Луки – и пусть разница в возрасте у них была минимальна, он все равно оставался их старшим братом, призванным защищать младшеньких. Вспоминал, как они с Эллем в одночасье решили служить Кристаллу Воды – чтобы не оставлять с рождения готовившуюся стать жрицей сестренку в одиночестве. Как он ночами сидел над книжками, изучая тактику и стратегию, как оттачивал свое мастерство в реальных битвах – а Элль гордился тем, какой сильный у него брат, а Лука улыбалась – «Уж с таким-то защитником мне точно ничего не грозит!» И он клялся оберегать их, своих родных, быть для них самым лучшим… Из всей семьи он оказался в итоге самым слабым. Никол закусил губу. Лассвелл все еще стоял рядом, ожидая ответа. Рейн был для Лассвелла другом, подопечным, божеством и немного соперником. Но никогда не был для него братом. Но вместо того, чтобы сказать это, Никол произнес другое: – Я никак не могу выкинуть из головы… Узнает ли Лука о том, что случилось с Эллем? Запертая под водой на долгие десятилетия – знает ли она уже, или только освободившись от плена, выяснит, что брат погиб через два дня после ее ухода? Лассвелл тоже посмотрел вниз, на воду. Помолчал. – Это не ответ, – сказал он наконец. – Но мне кажется, я понял. «Я отдал жизнь, чтобы служить воде. Вода убила моего брата и поглотила мою сестру, и я не могу больше находиться в Олдерионе, краю рек, ручьев, озер, прудов и водопадов. В краю Храма воды и Кристалла воды. Надеюсь, в Золдааде вместо этого будут вулканы». Лассвелл положил руку ему на плечо. Обычно Никол такого не терпел, но в Лассвелле не было ни капли фамильярности – только искреннее участие, и от этого стало немного легче дышать. – Если бы стоял выбор – сотня незнакомцев или Рейн – кого бы ты выбрал? – спросил Никол, повинуясь секундному порыву. – Я… не знаю, – признался Лассвелл после паузы. «А я теперь знаю».