Поперёк традиций

Фараон был трезвый до тошноты. От этого зрелища хотелось надраться до поросячьего визга; но я еще помнил, что я директор музея, и усилием воли сдерживался. Собственно говоря, если меня с двух шотов виски развезло — о чём там еще можно было говорить? — Вот скажи на милость, — вопрошал я фараона, — зачем ты это сделал?.. — Чтобы вы разобрались со своей жизнью, — невозмутимо отвечал этот кретин. Или о правителе негоже говорить — кретин? Ой, словно не бывает правителей — кретинов! И правители, и президенты, и чёрт знает кто ещё. И директора музеев, как выясняется, тоже бывают. Ещё какими бывают кретинами! Вообще это так гадостно: ходить на всякие свадьбы. По молодости-то ничего, весело, все визжат и прыгают, и вроде никому ты ничего не должен. Пришёл, повертелся и ушёл. А с годами стало сложнее. Есть даже такая шутка дурацкая: как мужика средних лет спросили, куда он больше любит ходить, на свадьбы или на похороны. А он сказал — на похороны. Потому что там никто не дёргает за рукав и не спрашивает — а когда же ты? А на свадьбах — спрашивают. Постоянно. Сперва на собственных, потом на свадьбах детей. Даже мама, пока была жива, всё говорила: «Сынок, ну почему ж ты всё один и один?» А так проще, и все тут. С девушками этими знакомиться надо, ухаживать, подарки всякие дарить: и накладно, и скучно, а самое главное — некогда! Тут учёба, защита степени, работа, все новые и новые артефакты, исследования, раскопки — когда всей этой любовной ерундой заниматься? А самое главное — зачем? Чтобы мама внуков увидала? Так она увидит пару раз — и всё. А мне с этими внуками, которые мои дети, всю жизнь потом возиться. Вон Дэйли — как возился! Помнится, сынок его таким пацаном был десять лет назад — не удержишь. То в диорамах шум-гам устроит, то к неандертальцам залезет, то у Рекси пару костей вывернет. Потом вроде поспокойнее стал: с рыцарями в футбол играл, книжки таскал в музей, игры разные устраивал, кино. Вместе с папашей своим. Но самое-то главное, всё папашу своего подкалывал, что тот в египетском зале постоянно торчит! У папаши с таким ребёнком никакой личной жизни. Ох, конечно, у него личная жизнь... Но все-таки! А сейчас что? Сейчас этому пацану двадцать лет, и он в открытую над папашей издевается. Потому что папашиной-то личной жизни тоже двадцать, причём как было десять лет назад, так и осталось. А ребёночек вырос. Упаси господь от этих ребёночков. Кстати, может, не будь ребёночка, Дэйли бы себе нормальную личную жизнь устроил, а не такую... которая теперь тут сидит и директора музея жизни учит. Правитель хренов. Интересно, кстати, как они с этим разобрались?! Один вроде как ночной сторож, значит, надо всеми экспонатами по ночам главный. А второй по ночам — фараон! В короне! И со скрижалью этой своей! И нет, речь не о том, кто из них сверху, упаси господи от таких подробностей, а как они не гавкаются постоянно, кто главный! Уму непостижимо. Хотя вот насчёт «кто сверху» — это ещё тоже вопрос: весь музей небось думал, что они вдвоём выйдут букет кидать, ан нет, фараон один вылез. Все — о-о-о, невеста, орут, гогочут! А у этого лицо — как маска на его же саркофаге, ни один мускул не дрогнул. Кто тогда крикнул «Эй, доктор Макфи» — убей не помню, как бы не Дэйли даже! Я повернулся — тут мне сзади по голове и прилетело. Ух! Этому фараону, мать его Шепсехерет, в баскетбольную команду надо записаться. Все мячи бы точно в кольцо клал! Жаль, они по ночам не играют, да. А как прилетело мне букетом по голове, так все давай опять свистеть да гоготать: «Директор следующий!» Плюнул я и в кабинет ушёл. У меня бутылка виски там была заначена. А фараон за мной притащился. Сел и сидит. Спрашивает, не хочу ли я об этом поговорить. И у кого только научился, господи. Хотя нет, не отвечайте, я сам не знаю, что ли? — Доктор Макфи!.. Я приоткрыл глаз и понял, что фараон пододвигает мне третий стаканчик виски. Это хар-рошая идея! Я взял, сказал «за счастье новобрачных» и хватанул одним махом, аж горло обожгло, закашлялся. И опять к нему: — Ну скажи, казнь египетская, зачем, зачем ты это сделал? Ты думаешь, я смогу жить как нормальные люди? Он смотрит на меня и говорит: — А при чем тут нормальные люди? — Так букет-то в меня прилетел! Выходит, теперь моя очередь жениться? — Почему обязательно жениться? — а лицо опять как маска на саркофаге. Глядит на меня так, что я постепенно трезвею, а он продолжает: — По сути получается, что понимание этой традиции несколько шире. Если вы на традиционной свадьбе поймали традиционный букет традиционной невесты, это может означать, что вас тоже ждёт традиционная судьба в традиционном браке. Но здесь-то ситуация совсем другая! Ого, это уже любопытно. — Как другая? — А вот так. Началось все с чего? С Рузвельта и Сакаджавеи. Люди, которые были у нас на ночной программе, и ухом... как это... не повели? Потому что с их точки зрения это были мужчина и женщина. А с нашей с вами — два экспоната. Мало того, что они юридически не могут заключить союз в силу отсутствия... о, Исида, забыл... — Дееспособности? — кажется, я окончательно уже протрезвел, так мне было интересно. — Да! — он обрадованно всплеснул руками. — Так мало этого, ещё он из воска, а она из полиуретана. Всё не как у людей. Дальше были Октавиус и Джед: вы как историк наверняка знаете, что в стандартных представлениях, даже если включить эту... Осирис, да как её? О, толерантность! — древнеримский император и ковбой с Дикого Запада вряд ли могут образовать устойчивую пару: слишком разное отношение к однополой связи. И тем не менее!.. Тем не менее и мэр, и консул, и «вена аморис», и «в горе и в радости, в богатстве и в бедности», и так далее. Тоже — всё поперёк традиций. — Верно, — пробормотал я. — А дальше были мы с Ларри. Да, такое впечатление, словно в музее прорвало трубу! — он так и продолжал дальше с улыбкой: — Ларри круглосуточно живой, а я только по ночам. К тому же у меня тоже документов нет. Это нам помешало? Никоим образом! Вот и вы нам помогли, и папа мой... прилетел. Так что вышло не хуже, чем в диорамах! Я глянул на него и сам улыбнулся. Господи боже, какой же ещё мальчишка иногда. Правитель, тоже мне! Хотя... интересные вещи говорит. Обряд у них красивый, конечно: впечатляющий такой. Больше всех, понятно, Дэйли впечатлился. А как папа-фараон на него пялился, словно хотел жезлом пришибить на месте. Но ничего, справился папаша, хоть и запнулся пару раз. Ну и я не подкачал, надо сказать. В горе и в радости, в богатстве и в бедности... про эту парочку такие вещи легко говорить, они мне тут уже сколько лет глаза мозолят. Кстати о богатстве: а вот так подумать — правитель правителем, а на деле музейный экспонат, ни копейки своей. Я еще накануне пытался шутить, мол, Дэйли, ты себе на шею иждивенца сажаешь? А он на меня глазами сверкнул и говорит: «Учитывая то, как он у вас тут вместе со мной вкалывает, я могу вас заставить ему вторую ставку оформить на фиктивное удостоверение личности. Да хоть на моё». Я тогда быстренько тему сменил. Этот может, да, теперь вполне может, за столько-то лет у правителя своего научился!.. — Так букетом-то ты мне зачем по голове? — А, извините, задумался, — говорит он. И улыба-ается, тьфу, ясное же дело, про кого задумался. — Так вы согласны, что наша церемония тоже была вне всяких общепринятых стандартов? — И даже букет ты кидал один, хотя вот вам надо бы вдвоём, — не выдержал я. А он смотрит на меня, как учитель на отличника: — Именно! То есть — опять все поперёк традиций. А теперь ваша очередь поперёк идти. Вот вы чего в своей жизни больше всего хотите? — Работать, — сказал я. — И никаких дурацких браков не заключать. — Прекрасно! — пожал он плечами. — Вот вам и букет в голову по этому поводу: нестандартный букет, заметьте! То есть — вы поймали возможность организовать свою жизнь, в том числе личную, так, как вам самому нравится. С кем хотите можете ее организовывать, если ни с кем не хотите — значит, живёте сами по себе. А всех, кто рассказывает вам, что вы обязаны что-то делать по традициям — посылайте... во имя Ра, я опять забыл, куда в таких случаях посылают? И тут мне стало так хорошо и спокойно, что я выдохнул и сказал: — Не волнуйся, Ак, я найду, куда их послать. Значит, говоришь, поперёк традиций?.. Тут дверь кабинета приоткрылась. О, конечно, черти принесли ночного сторожа. — Ак, ты тут? — Дэйли фыркнул и расплылся в самой идиотской из своих улыбок. — Я-то думаю — где тебя носит, эмм, в первую брачную ночь? А ты тут с Макфи кокетничаешь, о-го-го! Мда, не удивлюсь, если Дэйли тоже где-то клюкнул ради личного праздничка. Кстати, они вполне могли с папой-фараоном набухаться какой-нибудь древнеегипетской фигни, я у папы в саркофаге ещё при распаковке приметил что-то похожее на бутылку. Один Акменра, похоже, ещё трезвый. Хотя... там дури и своей хватает, потому что сейчас у него физиономия стала просто неприлично счастливая: — Ну, я пойду? — Идите оба с глаз моих, — отмахнулся я. — Можете из комнаты охраны до утра не вылезать, Осирис с вами! Я сегодня, так и быть, присмотрю лично. А фараон мне и заявляет: — Папа обещал вам помочь. Ааа, вот и замечательно. Эти пойдут по своим делам, а мы с папой проверим, что забористее: его древнющая бутылка или наше односолодовое виски. Правда, у папы фора, у него завтра похмелья не будет. А и ладно, разберёмся. Но в любом случае — мальчик-то дело говорит. Право строить личную жизнь поперёк традиций мне прилетело, значит. Хорошо!.. Надо будет Морицу потом рассказать, пусть тоже обхохочется.