Там, где свобода

Слэш
G
Завершён
4238
автор
Размер:
15 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
4238 Нравится 27 Отзывы 1277 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
В современной жизни человек давно разучился обходиться без удобств и комфорта. Если квартира, то большая, светлая, если кровать, то огромная, с мягким матрацем и кучей подушек, если еда, то самая лучшая, вкусная, если одежда, то самая модная, брендовая. Ценить комфорт не плохо, нет, но за всем этим люди разучились радоваться мелочам, разучились ценить то малое, что у них есть. В каких-то вопросах люди и вовсе сошли с ума. Шуточки из серии «не взял с собой телефон и всё, был человек, нет человека» давно перестали быть шуточками. Люди вокруг не замечают ничего, уткнувшись в экраны смартфонов, планшетов, не слышат ничего, затыкая уши наушниками, в которых грохочет музыка. Чимин добирается до института в душных вагонах метро и частенько думает о том, что будет, если начнётся конец света, как в фильмах, или зомби-апокалипсис. Эти люди даже огонь добыть не сумеют, как они будут выживать? Впрочем, так было всегда. Глупые и слабые погибают, сильные, хитрые и изворотливые правят миром. «Сильные выживают, да», - кивает сам себе парень и усмехается. В том, как люди стали ограничены, на самом деле много плюсов, очень много. Они совершенно не смотрят по сторонам и не замечают того, что странно или необычно. Бликующие глаза оправдывают линзами, заострённые клыки считают сексуальными, особенно если добавить в улыбку обаяния, а собственную силу всегда можно оправдать накаченными мышцами. Только дело в том, что оправдываться и не нужно. Никто ничего не замечает, никто не видит дальше собственного носа. Девушки вешаются, строят глазки и кокетничают, парни смотрят с уважением, кто-то с завистью, кто-то с безразличием. И никто, никто из них не видит суть человека, улыбающегося им, смеющегося над их идиотскими шутками. Совершенно никто не осознаёт, что человек перед ними может за пару секунд перегрызть их горло. - Ты палишься, хён. Подотри слюни, - шипит Чонгук и толкает больно локтём под рёбра. За что тут же платит временной потерей свободы. Младшенький совершенно очаровательный, ему стоило бы родиться колючим, вечно фыркающим ёжиком, о чём Чимин тут же заявляет, обвивая вырывающегося брюнета конечностями и ероша его и без того всклокоченную шевелюру. В глазах Чонгука зажигается недобрый огонёк, слышится грудное рычание, и Чимин тут же отскакивает в сторону, поднимая ладони перед собой и заливаясь смехом. Серьёзно, злой Чонгук выглядит ещё более милым, чем смущающийся Чонгук. У мальчишки загорелая кожа, румянец на ней не розовый, как у светлокожих, а отдающий красным. Округлые щёки краснеют быстро, всего за несколько секунд, а жалкие попытки показать, кто здесь хозяин, вызывают желание потискать за уши. Даже рычание у Чонгука не угрожающее, а какое-то… Ну знаете, это как смотреть на шипящего котёнка. Такой умилительный клубок шерсти, хвост трубой, уши к голове прижаты, спина дугой, а всё равно подхватываешь на руки и тискаешь, потому что иначе радугой захлебнёшься. Чонгук, конечно, не котёнок и уже давно не ребёнок, ему двадцать по человеческим меркам, но Чимин смотрит не на человеческое тело, Чимин смотрит вглубь, туда, где истинная сущность скалит пасть небольшого по размеру волка. По звериным меркам Чонгук ещё совсем ребёнок. - Вот подожди, поедем к бабушке, я тебе устрою, - заявляет Чон и удаляется. Без него под боком как-то одиноко, а аппетитная девушка, на бёдра которой Чимин засмотрелся с голодухи, успела испариться. В коридоре института тесно и душно, толпа народа движется неконтролируемым потоком, мешанина их запахов забивает нос, заставляя фыркнуть, оттолкнуться от подоконника и направиться в аудиторию. Пожилая преподавательница терпеть не может, когда на перемене кто-то находится в кабинете, но Чимина пропускает, покупаясь, как и все остальные, на невинное личико и жалобный взгляд. Усевшись за дальнюю парту у окна, чтобы можно было наблюдать за тем, что на улице творится, парень опустил голову на скрещенные руки и прикрыл глаза. За стенами кабинета слышались разговоры, споры, смех, причитания, несдержанные вопли, от которых невольно кривилось лицо. Чимин давно к этому привык, ещё в самом детстве, когда родители увезли его с собой в Пусан. Квартира в не самом лучшем районе, голый двор без намёка на растительность, в котором лишь покорёженная временем песочница и пара железных лабиринтов, краска на которых давно облупилась, ограниченные одноклассники, ценящие только красивую внешность, такую же красивую одежду и не самой последней модели технику. Разумеется, всего этого у Чимина не было. Одежда обычная, школьная форма без отличительных знаков и украшений, телефон задрипанный, лишь для связи с родителями. Над ним смеялись, иногда даже издевались, обзывали, но Чимин не обижался, глубоко в душе сочувствуя этим двуногим мартышкам. Глупые и ограниченные, они не знают настоящего счастья. «Чиминни, не забывай, они ведь воспитаны по-другому, выращены в других условиях», - повторяла мать раз за разом. Чимин всё равно не мог понять многих вещей. Как, например, можно отказаться ехать в деревню лишь из-за того, что там «сеть не ловит» и «интернета нет». Зачем вообще какой-то там телефон, когда ты едешь в деревню? Можно ведь столько всего делать и без твиттера под рукой. Летом купаться, загорать, жарить картошку на углях и рассказывать страшные истории о чудовищах хоть всю ночь напролёт, валяться на сеновале и рассматривать чёрное небо, усеянное звёздами, встречать рассвет в поле, окутанном туманом. Осенью сбор урожая, походы в лес за грибами и ягодами, сжигание листьев и помощь бабушке, закатывающей банки на зиму. Помидоры, огурцы, капуста, соленья и варенья. Столько вкусностей заполняет небольшой погреб дома. Зимой можно строить крепости, лепить снеговиков, кататься на лыжах и санках, а если речка промёрзнет, то и на коньках. А дома ароматный чай, тлеющие в печи поленья и непередаваемое умиротворение. Весной хуже, весной грязно, дороги размыты, но не обязательно проводить время на улице. Хотя насладиться тёплым весенним солнцем после бесконечно мрачной зимы тоже в своём роде непередаваемое удовольствие. Как можно всё это променять на какой-то там интернет и диван под задницей? Чимину, выросшему на природе, этого никогда не понять. «Ну так и они тебя не понимают», - пожимал плечами Чонгук. - «Они же как аборигены. Чужие для нас настолько же, насколько мы чужие для них. Сейчас если у тебя нет профиля в твиттере, ты уже отсталый во всех смыслах этого слова. Вот только вряд ли твиттер поможет им выжить в лесу зимней ночью». Чимин часто размышлял над словами младшего и так же часто удивлялся тому, откуда в голове этого засранца порой такие дельные мысли берутся. Ведь да, люди без своего комфорта умрут от простой неприспособленности к жизни. Кто из них умеет охотиться или ловить рыбу? Кто из них сможет набрать грибов и не перепутать белый гриб с желчным? Да даже если опустить подобные сложности. Ещё в школе у Чимина были занятия, где учили, как останавливать кровотечение и накладывать жгут, что делать при переломах или отравлении, как правильно зафиксировать повреждённую конечность, чтобы человек не откинулся из-за болевого шока, как быстрее всего промыть чужой желудок при отравлении. Занятия занятиями, вот только Чимин уверен, мало кто из его одноклассников смог бы сделать хотя бы простейшую перевязку. Если кто-то из них заблудится в лесу и подвернёт ногу, ещё хуже - сломает, то всё, можно крест ставить на человеке. Чимина же отец научил всему: и шалаш строить, и рыбу ловить, и костёр разводить. Мать брала сына с собой в лес, рассказывала о грибах и ягодах, о полезных растениях и о тех, которые лучше не трогать. Всё это для кого-то могло бы показаться несущественным, ведь многие рождаются в городе, живут в нём и умирают там же, да и люди такие пошли, за границы своего комфорта в жизни не вылезут, но всё же Чимину от подобных мыслей становилось тоскливо. Парень частенько размышлял о том, его ли «семью», застрявшую в «каменном» веке нужно пожалеть, или всех этих людей, стремительно следующих за технологией развития и так же стремительно тупеющих. Однозначного ответа на этот вопрос у него не было, но жалость к людям с ограниченными мирками никуда не делась.

***

В деревне классно. В деревне свежий воздух, дикая природа, густой лес за озером, само озеро. Деревушка находится довольно далеко от цивилизации, никаких курортов и санаториев поблизости нет, а одна единственная дорога, ведущая в посёлок, безнадёжно размыта дождями. Отец чертыхается под нос, цепко держа руль, мать мечтательно улыбается, рассматривая поля за окном, а Чимин мечтает хоть немного поспать, но вертящийся рядом Чонгук не позволяет провалиться в царство Морфея. Чужое волнение Чимин прекрасно понимает, Чонгук впервые за долгое время выбирается на природу. На прошлые каникулы младший разболелся, родители его дома оставили, не решаясь рисковать его и без того подорванным здоровьем. Да, оставили родители, а злился и обижался Чонгук почему-то на Чимина. Мыслишки на этот счёт были, но оправдываться на пустом месте Пак не собирался. Если бы кое-кто не носился под дождём по школьному стадиону, не было бы никакой болезни и сорванных каникул. - Па, мы скоро приедем? - в сотый раз спрашивает Чонгук и затихает, заслышав раздражённый рык. Дорога на этот раз растянулась из-за невозможности проехать, да и отец после ночной смены уставший, терпеть чужие капризы точно не будет. Мать поглаживает его по руке, успокаивая, а Чимин опрокидывает мелкого на себя, устраивая лохматую макушку на своих коленях и принимаясь перебирать пряди волос. Младший фырчал, порывался встать, извертелся весь, но под конец сдался и даже задремал, даря окружающим долгожданную тишину. До места назначения они добираются затемно. В соседних домах горит свет, из труб вьётся дым, а в воздухе пахнет кострами и прелой листвой. Чимин не сразу идёт в дом, какое-то время вертится возле машины, наполняя лёгкие морозным воздухом, в котором сладкий запах свободы мешался с терпким запахом мокрой земли, а после слышит окрик соскучившейся бабушки и несётся к крыльцу, заключая в объятия невысокую старушку, что треплет ласково по волосам и зовёт к столу. На следующее утро Чимин просыпается рано. За окном ещё темно, часы показывают начало седьмого утра, но парень подрывается с постели, спешно одеваясь и умываясь. До того, как проснётся семья, ещё есть время, и Чимин выходит на улицу, зябко ёжась и с восторгом смотря на огромный клён, растущий перед домом. Красная и жёлтая листва мешается с оранжевой и коричневой, некоторые листья ещё красуются зелёными пятнами, но они почти не заметны, если не приглядываться. Над рекой стелется туман, окутывающий гараж с лодками, и Чимин улыбается непонятно чему, направляясь по хлюпающей под ногами тропинке к мосту через реку, за которой начинается лес. Там ещё темнее, чем за границей массива, а воздух сырой и влажный кусает за щёки, заставляя сильнее кутаться в шарф. Тропинка под ногами размывается всё сильнее, но слякоти почти не видно под укрывшей землю листвой. Прелый запах мешается с ароматом мокрой коры деревьев, земли, непередаваемым запахом тумана, и Чимин не сдерживается, смеётся негромко и срывается на бег. Это опасно вообще-то, ноги в резиновых сапогах скользят в разные стороны, можно здорово навернуться, но парень несётся вперёд, пока не добегает до знакомой полянки. На ней кусты брусники растут по кругу, а ещё огромный валун возле края врос в землю. Летом его прогревает солнцем, и Чимин частенько дрался с Чонгуком за «место под солнцем». Но сейчас камень холодный, мокрый и грязный. Такой же мокрый, грязный и наверняка замёрзший на нём развалился чёрный волк. Чимин застывает и не смеет двинуться с места, с опаской смотря на зарычавшего зверя. Ему не страшно, нет, но на рожон лезть не стоит. Поэтому парень стоит на месте и медленно вскидывает ладони, давая понять, что не приблизится. Непосвящённые уже орали бы в ужасе и, схватив парня, неслись со всех ног наутёк, но Чимин знает, волк признает в нём своего, как он сам чувствует в звере нечто родное. Эти земли, этот лес, вся эта местность давно обозначена заповедником, который тщательно охраняют. Власти знают, здесь очень много диких волков, а потому следят за охотой и отлавливают браконьеров, попутно раз за разом напоминая жителям деревушки о том, что будет с тем, кто решит незаконным путём приобрести себе волчью шкурку к печи. Местные улыбаются, кивают, обязуются чтить закон, а про себя смеются. Знали бы эти людишки, с кем разговаривают. Чимин не знает, откуда взялся его род, почему у них есть способность оборачиваться животными, но его это не сильно-то волнует. Для собственного спокойствия парню достаточно знать всего несколько вещей, среди которых факт того, что вся эта деревня - волчья, и вбитое родителями осознание, что нельзя никому открывать свою сущность. Чимин и не открывает, внутренний волк ему жить не мешает даже в городе, хотя порой и наваливается тоска по свободе. Хочется в лесу носиться и дышать свежим воздухом, а не задыхаться в душном метро, хочется жить свободно и открыто, а не подстраиваться под всех остальных, чтобы никто ничего не узнал. Но это не гнетёт, это лишь тяжкие мысли во времена, когда наваливается апатия во время подготовки к экзаменам. - Всё, всё, уже ухожу, - миролюбиво сообщает Чимин не прекращающему рычать зверю и возвращается обратно к тропинке. В лесном полумраке ничего особо и не видно вокруг, но Чимин прекрасно слышит, как где-то позади крадётся волк. От этого волосы на загривке дыбом, нервозность вновь просыпается, терзая изнутри, но парень держит себя в руках, неторопливо доходит до моста, пересекает его и лишь тогда оборачивается назад. Волк стоит по ту сторону моста, окутанный туманом, и смотрит пристально. От его взгляда хочется поскорее скрыться, и Чимин спешно направляется к дому, на крыльце сталкиваясь с Чонгуком. Младший с подозрением интересуется, не развлекался ли Чимин без него, а после ластится и носом о шею трётся, вдыхая аромат леса с чужой кожи. Мягкий, сонный, податливый. Чимин улыбается и крепче обнимает брата, а после подталкивает его к двери, ведущей в дом. Оттуда пахнет затопленной печью и травяным чаем. Бабушка наверняка уже замешивает тесто для блинов. После обеда к ним вламывается приехавший утром Тэхён, лучший друг Чимина и личная проблема Чонгука, потому что… - Чон Чонгук, мой ёжичек, где же ты? Чимин смеётся до икоты, родители умиляются, бабушка для гостя чай наливает, а Тэхён, наплевав на приличия, поймал и тискает красного до ушей Чонгука, который полузадушенно шипит ругательства и требует отпустить его, потому что «мне не пять лет, ну хён, отпусти!». Они располагаются в гостиной и несколько часов разговаривают без остановок, прерываясь лишь на перекусы и ворчания Чонгука, которого Тэхён затискал до ломоты в теле. Но младший не вырывается, знает о чужой любви к прикосновениям, а ещё прекрасно знает, как тяжело Тэхёну даётся жизнь в городе. Волки - животные стайные, им нужна родня под боком, чтобы чувствовать себя комфортно и полноценно, но Тэхён живёт в общежитии, а не с семьёй, в его институте нет ни единого человека, похожего на него, а с друзьями увидеться получается только здесь, дома. Они росли вместе, бок о бок носились по лесу, Тэхён был рядом, когда Чонгук впервые обернулся. Такие личные моменты лишь для кровной семьи, но Ким присутствовал, потому что его давно приняли, как своего. И Чонгук соврёт, если скажет, что не скучал по шумному хёну, потому и позволяет тискать себя, как игрушку, хотя глаза закатывает для вида. - Кстати, а что за новенький у нас? - интересуется Чимин, вспомнив чёрного волка. - Я вроде бы всех здесь знаю, но этого никогда не видел. Чёрный такой, не очень крупный, костлявый. Ему бы отъесться. - О, папа мне рассказывал, - кивнул Тэхён. - Его зовут Мин Юнги, он тут в доме своей почившей прабабки поселился. Особняком держится, лишь с соседями познакомился, а ото всех остальных шарахается. Одиночка, говорят, и да, тощий такой, будто голодом морили. Я его ни разу не видел, но под описание подходит идеально, хотя чёрношёрстных здесь пруд пруди. Ты где успел с ним повидаться? - Утром вышел прогуляться, в лесу наткнулся, - отозвался Чимин и встрепенулся. - Кстати, да, лес. Что-то мы засиделись, вам не кажется? В лесу всё так же мрачно и сыро, земля размыта дождями, а под листьями не видно луж, но это не мешает трём некрупным волкам нестись наперегонки по зарослям, петляя меж деревьев и кустов, прячась за валунами и в неглубоких оврагах. Их шерсть вымокла и скаталась в комья, лапы перепачканы в грязи, но какое им до этого дела? Свобода, отсутствие границ, возможность отпустить себя - вот, что главное. Между ними нет никаких телепатических связей, но они чувствуют друг друга, чувствуют по запаху, слышат чужое дыхание, стук сердца в груди и бегут, бегут, бегут, пока не натыкаются на препятствие. Натыкается, собственно, Тэхён, который вовсе не ожидал, что на пути у него появится чужак. Свернуть не получается, лапы скользят по грязи, и Ким, перепрыгнувший за секунду до этого заросли кустов, врезается в чёрного волка. Тот не ожидал нападения, валится под весом чужой ипостаси, а после рычит громко, злобно. Тэхёна от клыков на загривке спасает лишь изворотливость. Отскочив в сторону, Тэхён пятится назад, пристально смотря на наступающего волка, а после успевает лишь увернуться от чужого прыжка. Волк не успокаивается, вновь начинает наступать, но тут прямо на Тэхёна из кустов кубарем выкатывается по уши перемазанный в грязи Чонгук, а следом за ним такой же грязный Чимин, от светлой шерсти которого осталось одно лишь воспоминание. Парни не сразу понимают, что происходит, а после встают перед Тэхёном и скалятся, тихо рыча. Чужака численное преимущество не волнует, он начинает наступать, но почти сразу замирает. Нос его дёргается, втягивая витающий вокруг запах леса и незваных гостей, зверь перехватывает взгляд Чимина и медленно отступает, а после и вовсе скрывается из виду. «Хватит на сегодня», - решает Чимин и направляется в сторону дома. Тэхён и Чонгук следуют за ним к реке, в ледяной воде которой плещутся, жалобно скуля, чтобы хоть как-то отмыть шерсть, а после кубарем закатываются в натопленную баню, из которой не вылезают до тех пор, пока марево на глаза не опускается. Дома горячий чай с вареньем, бабушка жарит рыбу, мама вяжет очередной шарф, а парни прижались друг к другу клубками возле печи и шёпотом делились впечатлениями. Тэхён рассказывал о том, как перепугался, когда врезался в чужака, Чимин корил его за невнимательность, а Чонгук раз за разом всё спрашивал: «хён, он же тебе ничего не сделал, да?». Тэхён качал головой, ерошил младшему волосы и говорил о том, что надо бы этого психа остерегаться. - И ежу понятно, что это была случайность, чего он на меня кидаться начал? - бубнил струхнувший парень и кутался в плед. - Завтра пойдём по деревне гулять, не хочу опять с этим психом встретиться. Вот только вместе выбраться не вышло. Тэхёна мать попросила помочь с делами, Чонгука отец с собой куда-то утащил рано утром, а потому Чимин решил прогуляться в одиночестве. Одевшись потеплее и натырив из буфета конфет, парень направился блуждать по улицам деревни, попутно кивая знакомым и соседям, подмечая для себя изменения. У кого-то во дворе появились детские игрушки, что говорило о рождении детей, у кого-то деревянные стены домов сменили свой цвет из-за покраски. У соседей на крыше дома появился флюгер в виде аиста, клюв которого почему-то был окрашен синим. И пусть из-за осени пейзаж был унылым и серым, мрачным, но то тут, то там прорезались яркие краски. Везде было что-то свое, кроме одного единственного дома на окраине деревушки. Дом как дом, самый обычный, даже немного обветшалый, а на дороге, ведущей к нему, заляпанная грязью машина, не самая дорогая, но и не дешёвая. За забором виднеется лужайка, где когда-то были клумбы, а на заднем дворе можно рассмотреть небольшой сад, давно запущенный. Даже яблоки никто не собрал, и плоды покрывали собой землю, медленно сгнивая. Подойдя чуть ближе, Чимин с любопытством осмотрелся, надеясь увидеть хозяина дома. Никаких сомнений в том, что именно здесь и живёт тот чёрный волк, не было. Во-первых, только этот дом выглядит необжитым, во-вторых, всё здесь пропахло запахом хозяина. «Интересно, как он выглядит человеком?», - крутилось в голове, пока сам Чимин обходил дом. Совершенно ничего примечательного. Забор по периметру, полуразвалившаяся калитка на заднем дворе, ведущая в сад, удерживалась благодаря проволоке, покосившаяся скамья, на которой когда-то прабабка нынешнего хозяина дома нежилась на солнце, почитывая книгу. От всего этого места веяло холодом, одиночеством и тоской. Чимину здесь не нравилось, и когда любопытство было утолено, он направился вниз по дороге, ведущей к развилке, откуда пути уходили в поле и к старой дамбе. Глядя по сторонам, он не заметил идущего навстречу человека, за что и поплатился. - Мелкий ваш тоже по сторонам не смотрит? - слышится недовольный голос над ухом. - Или вас только двое таких слепых? Чимин отшатывается, вырываясь из поддержавших рук, и замирает под взглядом прищуренных глаз. В том, что перед ним тот самый Мин Юнги, он не сомневается, чувствует чужого волка, но и по внешнему виду как-то сразу понятно становится, что это чужак из города. Моднявая красная куртка, драные в коленях джинсы, на ногах - старые поношенные резиновые сапоги, явно великоватые для своего носителя. Чимин не удивился, если бы узнал, что Мин сначала в кедах каких-нибудь щеголять пытался. Только вот деревенские дороги - не подиум. Лицо бледное, синяки под глазами, чёрные волосы всклокочены, а во взгляде бесконечная усталость и то самое одиночество, коим пропитано жильё этого волка. - Долго пялиться будешь? - хрипло интересуется парень. Чимин отмирает, передёргивает плечами и вскидывает подбородок. - Ты всегда такой грубый? - А ты всегда такой наглый? Я тебе хён вообще-то. Чимин просто дар речи теряет. Это он-то наглый? Да он вообще, можно сказать, мимо шёл, а тут к нему пристали, оскорбили, обвинили во всех смертных грехах, так ещё и смотрят свысока. - Впрочем, чему я удивляюсь, - продолжил Юнги, обходя застывшего парня и направляясь к дому. - Один не смотрит, куда прёт, второй на старших тявкает, и ты им под стать, разумеется. Хороша компашка, нечего сказать. - У меня она хотя бы есть, - фыркает Чимин и тут же прикусывает язык. Юнги запинается, спина его напрягается, кулаки сжимаются, а после… После он просто уходит вперёд, вскоре скрываясь в доме. Чимин лишь фыркает ещё раз и уходит прочь. До вечера он бродит по полю, а после оборачивается и гоняет попавшихся на пути зайцев, не замечая, как проносится через лес и оказывается возле своего дома. Там младший виснет на шее и трындит в оба уха, а бабушка причитает, что внук целый день голодный. Родителей дома нет, что хорошо для Чимина, и парень достаёт бабушку расспросами о новеньком в их деревне. Чонгук не понимает, зачем его брату бесполезная информация, и уходит в гостиную рубиться в игрушку на телефоне, пока сам Пак слушает внимательно чужой рассказ. Уже через полчаса он понимает, отчего Мин такой дикий. Его родители тоже жили когда-то в деревне, но увезли в город в раннем возрасте и больше не приезжали обратно. Юнги рос в городе и совершенно ничего не знал о своей природе, о волчьей деревне, о своих родичах. Парень рос таким же, как все «нормальные», и тщательно волка в себе давил, не желая обращаться. Да и какой в этом был смысл, если Мин с детства рос в квартире? Родители вечно на работе, сам парень - в детском саду, потом в школе, после - в институте. Что там у него с родителями произошло, никто не знает, но на похороны прабабки он приехал один, а после и вовсе остался жить в её доме. Времени-то немного прошло, всего два месяца, но за пролетевшее время Юнги так ни с кем и не сблизился, предпочитая одиночество. - Думаю, ему сложно себя принять, - приговаривала бабушка, подливая внуку чай. - Когда растёшь среди своих, принимаешь себя полностью, без остатка, не терзаешься ненужными мыслями. Смотришь на других, видишь похожих и знаешь, что не чудовище какое-то, а человек, просто особенный. Ему, думаю, тяжело было расти в городе, да кто же мог с родителями-то поспорить? Все знали, непутёвые они, думаю, с прабабкой-то оттого и рассорились, что хотела детёныша здесь удержать хотя бы до школы. Мудрая женщина была, не послушали, теперь ходит вот мальчишка-то, зыркает на всех зло и в лесу прячется, будто зверь дикий. Чимин долго думал обо всём этом, весь вечер в мыслях своих витал, распластавшись на уснувшем Чонгуке, чтобы теплее и спокойнее было, и ночью тоже долго думал о происходящем. Слушая редкий вой, раздающийся где-то в лесу, Чимин вспоминал зашуганного городской жизнью Тэхёна, который был согласен всю жизнь в поле горбатиться, лишь бы никогда больше не возвращаться в каменные лабиринты Тэгу. Пак не раз предлагал другу перевестись на учёбу в Пусан, тогда они будут ближе друг к другу, да и до дома не нужно будет двое суток добираться, но Тэхёна родители не отпускали. Чёрт знает, по каким причинам, они и сыну ничего вразумительного не говорили, просто своё «нет» рявкали и всё, потому Тэхён в конце концов перестал заводить эти бессмысленные разговоры, ведущие к ссорам. - Вот доучусь и сбегу, сниму с тобой и Чонгуком квартиру, устроюсь на работу, заживём припеваючи, - любил мечтать Тэхён, заключая друга в объятия. Чимин был согласен, он бы с радостью разделил крышу над головой с братом и лучшим другом. И вот сейчас, думая об этом, парень чувствовал, как сердце сжимается. Им всем плохо без семьи под боком, им всем тоскливо и одиноко, но в глубине души они связаны, они не одиноки по сути своей, а вот Юнги… Каково это - жить с детства в городе и не знать других волков, не желать видеть собственного волка? Каково это - знать, что не такой, как все, и бояться этого? Каково это - попасть наконец-то домой, выпустить впервые чуть ли не за всю жизнь зверя на волю и просто насладиться ею? Теперь поведение Юнги не казалось странным. Он просто не знал, что его никто не тронет, что никто не выгонит с этой территории, что не нужно бороться за выживание, вот и был нелюдимым и агрессивным. - Я должен поговорить с ним, - сам себе говорит Чимин и поднимается с постели. И надо бы подумать о том, что нормальные люди в гости в восемь утра не ходят, но Чимин слишком окрылён идеей нести добро ближнему своему, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Оттого он действительно не понимает, почему Юнги смотрит на него так зло и отросшими ногтями впивается до треска в дверной косяк. Мин выглядит ещё более измотанным, чем обычно, ещё более растрёпанным и ещё более агрессивным. Чимин улыбается робко, делает шаг назад на всякий случай и протягивает баночку с клубничным вареньем вперёд себя, будто это щит. - Ты разбудил меня в такую рань, чтобы отдать варенье? В голосе Юнги не то недоумение, не то раздражение, не то ещё что-то, но когти исчезают, и Чимин вновь подходит чуточку ближе и неуверенно кивает. Вот только дальше определённо что-то идёт не так, потому что Юнги варенье забирает и дверь закрывает. Прямо перед лицом Чимина. - А я? - на автомате спрашивает Чимин у двери и расстроено дует губы. Вопрос без ответа растворяется в тишине. Пару дней Чимин отсиживается дома, продумывая план действий по захвату внимания одного злобного придурка, запершегося в своём доме, как в крепости. Чимин знает, Чимину пропадающие в лесу Чонгук с Тэхёном рассказали о том, что запах чёрного волка полностью выветрился, а в тех местах, где чужак обычно прохлаждался, теперь пусто. Чимин побоялся сначала, что Юнги уехал, но всё тот же Тэхён не поленился сбегать до чужого дома и вернуться с вестями о том, что машина на месте. Разумеется, помощь друзей не могла остаться без ответки, парни потребовали всё им рассказать, а после принялись дружно отговаривать Чимина от дурной в их глазах затеи. - Он же псих! Вот вцепится тебе в горло, а мне после пароли к твоему ноуту подбирать, - причитал Чонгук, размахивая руками. - И я тебя люблю, братишка, - со смешком отвечал Чимин и продолжал размышлять над ситуацией. Друзья помогать отказались, поэтому Чимин решил действовать в одиночку. Сначала он околачивался возле чужого дома и даже пару раз отважился постучать в дверь, которую ему так никто и не открыл. После Пак принялся выслеживать Юнги по запаху в лесу, что сначала удавалось, а после пути превращались в какой-то лабиринт, и Чимин просто терялся, ходя по кругу и не понимая, отчего не может выйти к своей цели. Но однажды поиски всё-таки увенчались успехом. Чимин на самом деле в тот день даже не собирался Юнги искать, устал от бессмысленной погони, и удивление его было совершенно искренним, когда на знакомой поляне на грязном мокром валуне он увидел свернувшегося клубком волка. Упускать свой шанс парень не собирался, подобрался тихо и уселся рядом, не зная, что предпринять. Можно обернуться человеком и погладить, только руки лишиться можно, есть вариант ткнуться носом в чёрное ухо, но внутренний голос уверял, что для здоровья это тоже небезопасно. Не зная, что выбрать, Чимин в итоге просто остался сидеть рядом, рассматривая чужой облик. Волк Юнги был некрупный и хилый, шерсть густая, но короткая и свалявшаяся после прогулки, влажная из-за начавшейся мороси. Через какое-то время чёрный волк заворочался, сворачиваясь теснее в клубок, и начиная дрожать. Влажная шерсть не грела, а налетевший ветер касался холодными пальцами, отчего у Чимина шерсть дыбом встала. Решив рискнуть, парень забрался на камень и свернулся клубком под боком чёрного волка, пристроив голову поверх чужой шеи. Вскоре стало тепло от чужого тела рядом, Юнги перестал дрожать, а сам Чимин начал задрёмывать. А когда открыл глаза, рядом никого не было. Позже они встретились ещё раз и вновь в зверином облике. Встреч, будучи человеком, Чимин больше не искал, в какой-то момент осознав, что умение говорить отчего-то только мешает. Юнги лежал всё на том же камне, но не спал в этот раз, оскалился на чужое появление. Только Чимин не собирался отступать. Медленно и неторопливо он начал приближаться, а потом прижался к земле и пополз вперёд. Между ними метр оставался, когда чёрный волк спрыгнул на землю и зарычал. Дрожь пробежалась по телу, но страха не было, лишь азарт. Выпрямившись, Чимин смело подошёл ближе, игнорируя предупреждающий рык, и подался резко вперёд, тычась носом в тёплое ухо. Увернуться от острых клыков было легко, а вот удрать оказалось тяжелее. Юнги пусть и казался хилым, но мышцы у него имелись, как и сноровка. Чимин изрядно вымотался, удирая от разъярённого волка, а после и вовсе запнулся и покатился вперёд. Юнги, догнавший его в этот момент, поскользнулся на осклизлой листве и полетел следом. Кубарем они скатились в канаву, в самую грязь, и Чимин даже не понял, когда обернулся, осознал лишь, что смеётся громко и заливисто, рассматривая по уши заляпанного злющего чёрного волка. - Всё, всё, не рычи, сдаюсь, - улыбнулся Чимин и вскинул разодранные ладони, заглядывая скалящемуся волку в глаза. - Я сдаюсь, Юнги-хён, ты победил. Каким образом они оказались у Юнги дома, Чимин понятия не имел, но уже через пару часов был занят тем, что сушил шерсть отмытого волка самым обычным феном, попутно её вычёсывая. За всё то время, что они провели вместе, Юнги так и не обернулся человеком, постоянно рыча и скалясь, но позволяя свободно передвигаться по дому. В доме было намного уютнее, чем Чимин думал. Чистота и порядок, натопленная печь и поленья в корзинке, на кухне витают ароматы еды, а на тумбочке красуется наполовину опустевшая банка с вареньем, которое парень принёс Юнги в качестве презента. В свою комнату Юнги не пустил, красноречиво клацая зубами и сверкая недобро глазами, что Чимину не так уж и важно было туда попасть. Обойдя дом, парень в итоге уселся перед растопленной печью на мягкий ковёр и позволил себе фривольность в виде поглаживания усевшегося рядом Юнги по голове. Они молчали какое-то время, а после чёрный волк улёгся рядом, опуская голову на бедро Чимина и закрывая глаза. - Это хорошо, что ты привык ко мне, - негромко заметил Чимин, и зверь фыркнул, дёрнув ушами. - Никто не знает, что произошло с твоей семьёй, но бабуля рассказывала мне свои домыслы, она ведь с твоей прабабкой была знакома, да и родителей твоих пару раз видела. Ты не подумай, я не хочу лезть не в своё дело, но могу представить, как тебе плохо одному было. Волк рычит негромко, вскидывает морду и смотрит недобро, давая понять, что разговор лучше свернуть, но Чимин лишь поглаживает его по носу и качает головой. - Не злись. Просто Тэхён, он тоже один в городе живёт, родители где-то на окраине обитают, снимают квартиру, да работают потихоньку. Тэ всегда один, хотя родня рядом, ему одиноко и часто бывает страшно. Он очень любвеобильный и общительный, шумный конечно, но это чтобы привлечь к себе внимание. Он боится остаться один, вот и чудит порой. Мы его любим очень сильно, но поделать ничего не можем, пока учёба не закончится. И я… Может я и ошибаюсь, но ты ведь боишься, да? Чужой взгляд тяжёлый, наполненный нежеланием выслушивать всё это, но волк не уходит, и Чимин продолжает, отводя взгляд и проводя ладонью по мягкой шерсти на чужой спине. - Ты ведь в городе рос, не знал свободы, не знал всего того, что мы знаем. Не удивлюсь, если родители не удосужились тебя в детстве на природу вывозить. Все они с ума сходят в городе, пытаются денег заработать и за жизнью успеть, а про детей забывают. Нам с Чонгуком тоже плохо было, но мы были друг у друга, не так тоскливо было. Но ты… Ты шугаешься и в драку бросаешься без разбора, никого к себе не подпускаешь и держишься одиночества и тени. Это не плохо, нет, если тебе комфортно, но и не хорошо. Ты просто знай, здесь у тебя нет врагов. Это тихая местность, наполненная разной живностью, люди здесь пусть и необычные живут, но добрые, даже если порой ведут себя грубо, слова говорят злые. Все мы не без греха, но мы - семья, одна большая стая. Понимаю, тебе непросто влиться в неё, да ты и не хочешь, но… Ты подумай об этом, ладно? Мы скоро обратно в город уезжаем, вернёмся только к новому году, так что… Если хочешь, приходи завтра днём в лес? Погуляем все вместе. Поднявшись с пола, Чимин потрепал ещё раз чужие тёплые уши, а после принялся одеваться. Грязь с одежды никуда не пропала, хоть та и высохла, из-за чего парень морщился, но выбирать не приходилось. Ничего, вот сейчас до дома доберётся и в бане ополоснётся, вещей чистых полон шкаф, а бабуля чем-нибудь вкусным накормит. Предвкушая очередной кулинарный шедевр, Пак распрощался и покинул дом, направляясь по дороге в деревню и уже не видя, как обратившийся Юнги, замерший возле окна, провожал его задумчивым взглядом. А на следующее утро машины перед домом Юнги не оказалось.

***

Новый год - время волшебства, и Чимин не может с этим поспорить. Сессия давно закрыта, подарки куплены, по телевизору крутят новогоднюю рекламу кока-колы и кошачьего корма, где несчастный кот раз за разом тонет в сугробах, а сам парень собирает спешно вещи в сумку, осматривая комнату и проверяя, не забыл ли чего. В соседней комнате ураганом носится Чонгук, пытающийся одновременно чатиться с кем-то, болтать по телефону, паковать вещи и укладывать купленные родне и друзьям подарки. У него музыка играет слишком громко, мать уже несколько раз просила сделать потише, и Чимин предвкушает, какого леща вскоре отхватит мелкий за игнорирование её слов. Но когда в руки ложится один из подарков, под яркой упаковкой которого кулинарная книга традиционных корейских блюд для бабушки, мысли уносятся далеко-далеко, туда, где обветшалый дом и покосившийся забор. «Было глупо покупать для него подарок», - думает Чимин и принимается собирать вторую сумку. Да, глупо, но он купил. Простая безделушка, стеклянный шар со снеговиком внутри и блёстками, которые кружатся и сверкают, если потрясти игрушку. На креативность и гениальность Чимин не претендует, он вообще не уверен, что сможет вручить подарок адресату, но надежда теплилась внутри, оттесняя обиду на чужой побег. Чимин ведь не забыл о том, как легко было на душе после довольно тяжёлого разговора, хотя и не было ссор и споров. Он весь вечер раздражал Чонгука счастливой улыбкой от уха до уха и до смерти затискал Тэхёна, наслаждаясь присутствием родных рядом и предвкушая прогулку. Но каково же было его удивление, когда Юнги не появился ни днём следующего дня, ни после. Через пару дней Чимин решился дойти до чужого дома и сначала не поверил своим глазам, хотя едкое разочарование уже начало разъедать его изнутри. Машины Юнги на месте не было, а дверь была заперта. Запах хозяина почти выветрился, что дало понять, Мин уехал скорее всего на следующее утро после их разговора и больше не объявлялся. Чимин до самого отъезда ходил к чужому дому, надеясь, что Юнги просто уехал за продуктами, например, но нет. После все вновь разъехались по домам, вернулись в города, с головой нырнув в рутину и серость будней. Поначалу было легко, в душе гуляла эйфория после недолгой, но такой сладкой свободы. А после завалы в учёбе, подготовка к экзаменам, нервы, мандраж и постоянные ссоры с таким же злым всё время Чонгуком, который засыпал и просыпался в окружении учебников, что улучшению его настроения не способствовало. Но время быстро пролетело, декабрь заканчивается, Тэхён в сети вопит о том, что в честь дня рождения закатит вечеринку, и Чимин улыбается счастливо. Экзамены сданы, родители довольны, в семье все здоровы. Это самое важное, а остальное… Остальные… В общем, неважно. Подарок для Юнги Чимин убирает на самое дно сумки и укладывает сверху запасные джинсы и тёплый свитер. Зима морозная даже в городе, что там в деревне и думать страшно. Но никакой холод не заставит Пака отсиживаться дома. - Эй, Гукки, крепость будем в этом году лепить? - заглядывает он в комнату младшего, и Чонгук фыркает. - В этот раз я тебя точно уделаю, вот увидишь. И уделывает. По приезде в деревню они первым делом помогают до блеска отмыть дом, притаскивают ёлку и наряжают её, складывая у основания привезённые подарки. После их выгоняют принести воды из колодца и наколоть дров, расчистить дорожки вокруг дома, и последнее перерастает в постройку снежной стены вокруг дома. Затем парни лепят снеговика, украшая его голову красным ведёрком, а после несутся встречать Тэхёна, который отзвонился и сообщил, что они с родителями уже подъезжают. На пригорок они добираются раньше и какое-то время ждут, пока покажется чужая машина, а после налетают на Тэхёна с объятиям, роняя его в сугроб. Мама Тэхёна улыбается и просит быть осторожнее, но слова её остаются не услышанными, парни кубарем катятся со склона, вереща и хохоча во всю силу лёгких. Разумеется, они влетают в сугроб и тонут в нём, снег забивается за шивороты курток, в ботинки, в рукава, в лицо, забивая нос и рот. Отфыркиваясь и икая из-за смеха, парни поднимаются и принимаются приводить себя в порядок, но в итоге всё равно промокают, пока играют в снежки, а после просто оборачиваются и носятся по лесу до самого вечера. К девяти приходится разойтись по домам. Замёрзшие и уставшие, они прощаются и разбредаются, сверкая улыбками и румяными щеками, получают нагоняй от родных за гуляние в промокшей одежде и отогреваются чаем. А утром Чимин просыпается вновь рано и с улыбкой смотрит в окно, за которым намного светлее, чем должно быть в семь утра, из-за сверкающих белизной сугробов. Желания вылезать из тёплой постели не было, хотелось лишь сменить её, пробраться под бок к Чонгуку, чтобы теплее и уютнее, но телефон накануне сел, а больше делать было нечего, и тогда парень вспомнил о своём подарке для чёрного волка. Торопиться было некуда, поэтому Чимин неторопливо умылся, оделся тепло и перед выходом даже затопил печь, чтобы бабушке работы меньше, и умял кусок пирога с чаем, а уже после забрал небольшой презент и направился к чужому дому. Сложности начались уже на подходе, ведь если в деревне дороги были расчищены, то на окраине никто зазря наметённые сугробы разгребать не стал бы. Собственно, тут же в голове тревожно зазвенели колокольчики. Нерасчищенная дорога может значить только одно. - Так я и думал, - выдыхает расстроено Чимин, замирая по колено в сугробе перед калиткой. Крыльцо чужого дома замело, никаких посторонних запахов, ни следа шин от машины. С трудом, но добравшись до крыльца, Чимин стучится в дверь, лелея пустую надежду, и выдыхает облачко белого пара, ведь прекрасно понимает, никого здесь нет. Снежный шар спрятан в картонную коробку, обёрнутую красной бумагой, поверх которой красуется зелёная лента, расшитая золотыми нитками. «Её будет сложно не заметить», - решает Чимин и оставляет коробочку на крыльце, воткнув в сугроб. - Что творится в твоей дурной голове, хён? - интересуется позже Чонгук, стараясь игнорировать жалобное выражение на лице брата. - Чиминни, ты же понимаешь, что он может и не приехать? - уточняет Тэхён и вздыхает, закатывая глаза, получив утвердительный кивок. - Дурак. Да, дурак, Чимин и не спорит, радуется уже тому, что его никто не отговаривает. Помогать, впрочем, парни отказались, не желая тратить своё свободное время на «бред какой-то, и стукнуло же тебе в голову», поэтому Чимин в одиночестве расчищает дорожку возле чужого дома, обметает снег с порога, заодно откопав и выставив на свет свой припорошенный ночным снегопадом подарок, а после принимается лепить снеговиков. Папа-снеговик, мама-снеговик, бабушка-снеговик, маленький снеговик-детёныш. Рядом парень весьма неумело лепит волка и зайца, а после принимается украшать яркими ленточками и стыренными из дома оставшимися шарами растущую почти возле самого входа в дом ёлку. Он заканчивает к вечеру и возвращается домой, когда слышит мамин громкий вой. К тому времени, как он добрался, вся семья уже была в сборе. Сам праздник они отметят все вместе за столом, а после придёт Тэхён и можно будет отправиться гулять в лес с другими волками или провести время вместе, сметая вкусности со стола и наблюдая за мигающими огоньками, украшающими ёлку. - Дорогой, приводи себя в порядок скорее, не в этом же ты будешь встречать новый год, - причитает бабушка и впихивает в руки пакет. Чимин уже знает, что в нём, переодевается в сухую одежду и натягивает на себя вязаный свитер с оленем на груди, у которого в районе шеи колокольчик пришит. Чонгук пытался было подстебнуть, но затих, завидев ухмылочку брата. Ну ещё бы, такой весь из себя крутой и сильный волк, а на груди свитера умильный кролик с носом-пуговкой розового цвета и пушистым помпоном, пришитым в районе хвоста. Братья осматривают друг друга полными веселья взглядами, но никак не комментируют, усаживаясь за стол. Вскоре куранты бьют, папа разливает шампанское, мама произносит тост, а бабушка желает всем счастья и здоровья. В районе двух часов прилетает Тэхён, желающий поскорее подарить подарки и распаковать свои, но процесс немного тормозится, потому что уж у Кима-то нет причин молчать по поводу внешнего вида друзей. Он долго и заливисто гогочет, рассматривая свитер Чимина, а потом воркует над Чонгуком, оплетая его конечностями и нашёптывая в красное ушко младшего о том, что такого милого кролика хочется забрать себе и никому не отдавать. Чимин посмеивается, наблюдая за происходящим, и гадает, сможет ли Чонгук ещё и шеей покраснеть, но в какой-то момент Тэхён отвлекается на их родителей, поздравляя и вручая подарки, а после уже вьётся возле ёлки, разбирая шуршащие коробочки. До глубокой ночи они сидят возле печки, делясь впечатлениями и новостями, последними событиями за два месяца, проведённых в разлуке. Перед сном Чимин приносит всем какао и имбирное печенье, а после парни засыпают в обнимку на диване, укутавшись одним пледом и используя ворчащего Чонгука вместо подушки. Утро для Чимина по привычке начинается в шесть утра, и парень выбирается из объятий Тэхёна, подпихивая его поближе к Чонгуку и укрывая обоих пледом, чтобы не замёрзли. Какое-то время парень просто рассматривал украшенную гостиную, любовался ёлкой и заряжался атмосферой домашнего праздника, а после встрепенулся и направился умываться. После привычная растопка печи и чаепитие в одиночестве, наслаждение нахождением дома, в кругу семьи, с другом под боком. И не нужно никакого интернета, не нужно никакого телевизора. Чимин рассматривает кухню, вдыхает ароматы приправ и запеченного мяса, мешающегося с нотками ванили и ещё чего-то сладкого, это наверняка торт так вкусно пахнет, надёжно спрятанный от младших в холодильнике. Тепло, поленья потрескивают, а за окном снег идёт и где-то вдали раздаётся вой. Вой. Чимин тут же стряхивает умиротворение и подрывается с места. Он прекрасно знает этот вой, знает, кому тот принадлежит. Попытки собраться тихо проваливаются, Чимин невольно будит бабушку, которая ловит за запястье и чмокает в щёку, приказывая не шуметь. Улыбаясь до ушей, парень прошмыгивает в коридор и накидывает на плечи куртку, не удосужившись застегнуть молнию, влезает в ботинки и вылетает на улицу. До чужого дома бежать через всю деревню по сугробам, наметённым ночью, лучше бы обернуться, но Чимин не думает об этом, пока несётся вперёд, постоянно спотыкаясь и поскальзываясь, а после решает вновь срезать через сады и тут же жалеет о своих коротких ногах. Не такие уж сугробы высокие, а всё равно засасывают, будто трясина. Чужую фигуру Чимин замечает издалека и не может сдержать улыбки и громкого: - Юнги-хён! Мин оборачивается резко и смотрит растерянно на несущегося к нему разрумянившегося парня, а после улыбается. Когда он ехал сюда, то не ожидал такого… Тёплого приёма. Расчищенные дорожки уже, конечно, обратно занесло снегом, но снеговики всё ещё на своих местах, цепляя взгляд яркими оранжевыми морковками вместо носов, а ленточки на запорошенной ёлке всё так же развеваются на ветру, цепляясь за разноцветные праздничные шары. И подарок Юнги тоже нашёл, чуть не раздавил его вообще-то, когда в дом заходил, но в итоге лишь пнул коробочку, укрытую снегом. Яркий цвет сразу привлёк внимание, а в душе потеплело. Юнги прекрасно знал, кто для него так расстарался, и пусть мотивы этого мальчишки были неясны, туманны, сердце всё равно ускорило свой бег, а изнутри затопило робкое, но счастье. Приятно знать, что тебя где-то ждут, приятно осознавать, что о тебе помнят, хотя и не должны, в общем-то. И когда Юнги обернулся волком и громко завыл, надеясь хотя бы таким примитивным образом выплеснуть переполняющие эмоции, он и не думал о том, что Чимин услышит и тут же помчится к нему. Но Чимин услышал, Чимин примчался и только что врезался в него, широко улыбаясь и крепко обнимая. - Хён, я верил, что ты приедешь. Не исчезай больше бесследно, хорошо? Хоть бы записку оставил. Ты хоть подумал о том, как я буду волноваться? Мальчишка хмурил брови, дул губы и тарахтел без остановки, и Юнги просто не смог сдержаться. Сграбастав того в объятия, Мин притянул тут же замолчавшего парня к себе, крепко обнимая. Помедлив, Чимин обнял его в ответ, чувствуя, что щёки краснеют уже не из-за долгого бега и щиплющего кожу мороза. Это всё так глупо на самом деле и отдаёт запашком мыльной оперы, но они стоят несколько минут, крепко обнимая друг друга, и не говорят ни слова, потому что и не нужно. Чимин ещё осенью дал понять, что будет рядом, поможет, если помощь нужна, не оставит, а вернувшийся Юнги одним лишь своим возвращением уже сказал всё, что было у него на душе. Понял, осмыслил, поверил, принял, благодарен и наконец-то счастлив. - Есть хочу, - негромкое ворчание куда-то за ухо. И голоден. Чимин смеётся и отстраняется, берёт за руку и ведёт за собой. Юнги лишь на секунду тормозит, но после позволяет, не упрямится. Они возвращаются домой к Чимину, и его бабушка тут же начинает причитать, какой Юнги худой, усаживает его за стол и накладывает в тарелку всего и побольше. На шум выкатывается Чонгук, сверкающий глазами, и тянет ехидное «так вот ты какой, Мин Юнги, укравший сон нашего Чиминни-хёна». Его затыкает Тэхён, повисая на плечах, ероша волосы и шепча «а ну не вредничай». - Он тебе хён, вообще-то, - переводит тему Чимин и старается абстрагироваться от ощущения чужого взгляда, сверлящего спину. И вроде бы времени прошло всего ничего, но все успели привыкнуть к обществу друг друга. Никакой неловкости, будто знакомы сто лет, и Юнги так прекрасно вписывается в атмосферу домашнего уюта, что Чимин забывается. Усевшись рядом с Мином на диване, парень подбирает под себя ноги и жмётся к чужому плечу, довольно жмурясь и совершенно забывая о личном пространстве. Чонгук усмехается красноречиво, Тэхён за друга очень рад, отчего улыбается широко, а Юнги пока ещё не понимает, что к чему, как и сам Чимин, находящийся в экстазе от одного лишь осознания чужого присутствия рядом. Связь, завязавшаяся между ними, ещё тонкая и неощутимая, но со временем она окрепнет, даст о себе знать. А пока что Юнги в глубине души радуется тому, что его наконец-то приняли, как своего. Большего ему и не надо, как и Чимину, которого греет уже одно лишь осознание, что Юнги больше от него не сбежит.

|End|

Примечания:
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.