Вы превосходно лжёте, Мэри

«I'm not scared 'Cause I know there's something out there waiting for me And I swear that I'll find it someday, just wait and see. I don't care that you call me crazy I can't stay 'cause I need room to breathe There's nothing left to say, Better sorry than safe» Halestorm - Better Sorry Than Safe

      – И к чему мы пришли?       Дин снова, снова делает это лицо. Её малыш Дин недоволен, он обижен. Сэмми смотрит на неё выжидающе, морщины на лбу разгладились. С ума сойти, ему было полгода, а теперь у него глубокие борозды на лице и рост под два метра.       – Как всегда, – она держит взгляд, она охотница. – Главное - семья.       И это… Правда? Мэри не знает. Она в это верит.       Семья - это главное, так она говорит всем и себе самой. В этом она убеждает Артура, но тот только усмехается.       Семья - её слабость, так говорит Артур. Его семья - Британские Хранители Знаний. Те, которые пытали её мальчиков - сломанные рёбра и обожжённые ноги. Те Хранители Знаний, с которыми она теперь работает, которые дали ей оружие, какого нет ни у одного охотника в Новом Свете.       Её мальчики верят, для них это правда, что семья самое главное. Мэри знает, сколько раз они готовы были умереть друг за друга, сколько раз умирали и сколько раз шли на самые страшные жертвы ради друг друга. Для них семья - это главное. Даже если на дворе апокалипсис.       Мальчики ей верят, а в голове голос Артура напоминает: «Вы превосходно лжёте, Мэри». Лжёт ли она? Мэри не знает. Она говорит мальчикам правду, рассказывает о своей работе с Хранителями Знаний, объясняет свои мотивы. Обо всём, что не касается работы, она молчит. Это не ложь, мальчикам не нужно что-то ещё знать, незачем.       Она вернулась. Мальчики поверили ей. Всё как и прежде.       А что было в мотеле, осталось в том номере - угловом, из которого можно уйти через окно в случае необходимости.       Артур сказал, что она настоящая только на охоте, когда преследует врага и отнимает его жизнь, когда оказывается забрызгана его кровью и видит его смерть. Артур прав. Потому что охота - единственное, что осталось от её прежней жизни, от той жизни, которая была у неё до смерти в огне.       Артур в баре пьёт виски и наливает ей вино. А она смотрит на него и думает о его словах. Откуда ему знать, какая она настоящая? Откуда ей знать, ведь теперь у неё новая жизнь и теперь всё так сильно изменилось.       Артур наклоняется вперёд, заглядывает в глаза. На лице появляется эта его вежливо-насмешливая улыбка. Рука с татуированным крестом ложится на руку Мэри.       У Артура широкие плечи, плоский живот и сильные руки. Мэри даже не думает о том, похож он на Джона или нет. Это совсем другое. Джон - это очень давно. Артур - это прямо сейчас.       Артур совсем другой, но и Мэри уже не та, какой её знал Джон или её мальчики. Она уже совсем не та, что она сама знала.       У Мэри есть шанс прожить новую жизнь и она пользуется этим шансом. Она хочет быть настоящей не только на охоте.       Мэри лежит в своей комнате в бункере и смотрит в белый потолок. Думает, как сделать комнату более жилой и менее безликой. Вспоминает, что у Дина есть какие-то семейные фотографии. Мэри думает обо всём на свете, но не может отвлечься. Мэри крутится на постели и никак не может заснуть.       Они вваливаются в номер весьма неизящно. Артур захлопывает дверь и тут же прижимает к ней Мэри, шаря руками под объёмной курткой, расстёгивая дурацкую фланелевую рубашку. Мэри стаскивает с него пальто и пиджак, принимается за мелкие пуговицы сорочки. Артур пахнет виски и дорогим парфюмом. Его дыхание обжигает, её кожа под его руками почти плавится.       Артур не ждёт, он жадно целует шею Мэри, прикусывая и тут же зализывая места укусов, дёргает ткань, наваливается всем телом. Мэри выгибается ему навстречу, прикрывает глаза и чувствует, как колени подкашиваются, а внизу живота сворачивается тугой клубок ноющего желания.       Мэри охотница, её инстинкты сильны. И секс естественное побуждение. Она бросает возиться с пуговицами на полпути, стягивая с Артура сорочку через голову, но тут его руки застревают в рукавах. Запонки, чтоб их.       – Проклятье!       Мэри откидывает голову назад, со стуком упираясь затылком в дверь, а Артур фыркает, словно смеётся над ней, и едва не с тканью выдирает свои снобские аксессуары.       А потом он снова набрасывается на женщину, прижимает к двери так сильно, что она чувствует каждый сантиметр его тела, опускает горячие большие ладони на бёдра, тянет на себя, трётся о неё пахом. Мэри не сдерживает стон и громко выдыхает. Они так близко, что ей не просунуть руку, не расстегнуть его ремень. Вместо того, она слепо шарит по его спине, чувствуя, как бугрятся под кожей крупные мышцы, ощущая его напряжение.       Мэри отчаянно хочет больше, она хочет чувствовать, она хочет настоящего, животного, страстного. Она хочет отчётливо чувствовать себя живой и живущей. Она хочет жизни.       Мэри сама тянет с плеч свою рубашку и поддевает лямки лифчика. Артур тут же просовывает руку под её спиной, помогая справиться с застёжкой, а потом сжимает в ладонях грудь, опускает лицо, накрывает сосок жарким влажным ртом. Мэри снова стонет. Громко, в полный голос. Выгибается и зарывается пальцами в жёсткие волосы британца.       Она жадно ловит воздух ртом. Артур ласкает и покусывает сосок, гладит тело, сжимает бёдра. Мэри тянется ладонью ко второй груди, сама сжимает её.       Сейчас они оба настоящие. Пьяные не от алкоголя, от жажды страсти. Нет ни работы, ни долга, ни охоты. Есть только горящее желание.       Артур отрывается от её груди и тянется к застёжке джинсов. Мэри решительно отталкивает его, так, что тот делает шаг назад. И ещё раз. Артур усмехается и разводит руками, демонстрируя покорность, сам отступает к кровати.       – А вы страстная натура, миссис Винчестер, – с удовольствием тянет он.       Мэри не отвечает. Она расстёгивает джинсы. Артур повторяет её движения.       Совсем без одежды он хорош: крепкие мышцы, красивая фигура и полная готовность. Он кривовато улыбается и так же оценивающе смотрит на Мэри. Женщина не даёт ему времени, снова толкает, заставляя сесть прямо на покрывало, но едва Мэри опускается на его бёдра, Артур тут же перехватывает инициативу, мгновенно переворачиваясь и подминая Мэри под себя, сжимая бедро, притягивая ближе.       Мэри выгибается, не отводя от него глаз. Глаз, полных тёмного торжества жизни надо всем остальным. Их шумное горячее дыхание смешивается, Артур нависает над Мэри так, что почти вжимает в постель. Его рука гладит внутреннюю поверхность бедра, поднимается выше, проникает. Мэри протяжно с удовольствием вздыхает, чувствуя внутри тёплые пальцы, которые растягивают её, подготавливая. А потом Артур приподнимается выше и Мэри смотрит вниз, вдоль их тел, смотрит, как они соединяются, когда Артур нарочито медленно вводит член.       Она поднимает глаза и встречается взглядом с Артуром. Глаза у него совсем потемнели, приобрели нереальный оттенок грозового неба. Мэри выгибается, стонет, когда он входит до конца и тут же начинает обратное движение. Она чувствует каждый сантиметр его члена, каждую вену.       Как же прекрасно.       Она обвивает его талию ногами, надавливая пятками, понукая двигаться быстрее, но британец не поддаётся, двигается медленно, размерено. Мэри тянется и целует его, сжимает руками широкие напряжённые плечи, чувствует ладонями застарелые шрамы, ощущает мощные мышцы.       Артур всё же начинает двигаться быстрее, Мэри чувствует, что он с трудом держится. Внизу её живота узел скрутился совсем туго, она ощущает, как он пульсирует, как вокруг этого узла нарастает что-то плотное, тяжёлое, горячее, что совсем скоро должно будет ярко взорваться.       Артур крепче сжимает её бедро, фиксируя, и теперь движется в каком-то почти безумном темпе, погружаясь глубоко, входя сильными, стремительными толчками на всю длину. Мэри практически обернулась вокруг него руками и ногами, она громко стонет, уже кричит.       Сейчас она настоящая, сейчас она чувствует себя живой, живущей женщиной. Наконец-то.       Узел распадается. Взрыв внизу живота такой силы, что Мэри вскрикивает и едва слышит гулкий рык, рождающийся где-то в горле Артура. Мэри распадается на мириады осколков. А Артур всё не останавливается и ей кажется, что осколки снова и снова куда-то падают, кружатся, не достигают твёрдой поверхности.       Последний глубокий толчок и новое падение осколков. Артур не то рычит, не то стонет. Мэри дрожит. Там, внутри неё, её мышцы сжимаются вокруг члена Артура. Последние остаточные фрикции - и осколки медленно поднимаются, снова собираясь в Мэри. Настоящую Мэри.       Артур тяжёлый. Он не выходит из неё сразу, а Мэри не спешит расцепить ноги на его пояснице, продолжает сжимать плечи, гладить спину, рассеяно проходясь кончиками пальцев по границе между шрамами и здоровой кожей.       – Беру свои слова обратно, – голос у Артура теперь хриплый, дыхание тяжёлое, тёплое. Он довольно усмехается. – Охота не единственное, в чём вы настоящая. И самая лучшая, – Артур наблюдал за ней с постели, не стесняясь своей наготы.       – Это на один раз, – говорит она и поднимает с пола рубашку, направляясь в душ.       – Вы превосходно лжёте, Мэри.       – Это на один раз, – повторяет Мэри Винчестер и скрывается за хлипкой белой дверью ванной.       Мэри лежит в своей комнате в бункере и смотрит в потолок. Её тело ещё хранит память о теле Артура Кетча, ей душно и хочется снова почувствовать этого мужчину. Хочется снова быть настоящей, живой.       Она вернулась к своим мальчикам.       Она лжёт.