Когда мы вместе, когда мы поем, Такое чувство, что мы никогда не умрем!
— За мной прилетят, — повторил Кайло. — Ты можешь делать что хочешь. Хочешь, плыви через море, я не против. Хочешь, оставайся здесь. Хочешь, летим со мной. Учитель тебе все еще нужен, так ведь? Судя по тому, как Рей фыркнула, Люк ее действительно послал. Может, объяснил, как себе не навредить, но ни навыков, ни умений у нее не прибавилось. Зато прибавилось злости и недоверчивости, как будто кто-то успел ее крепко обломать. — Пусть сначала прилетят, — проворчала она. Кроме камней и брошенных поржьих гнезд, на островке не было ничего, не росла даже трава. Камни, покрывавшие его, были круглые, окатанные водой, и Кайло подозревал, что этот островок в зимний сезон уходит под воду. Глупее некуда. Угораздило же его... их обоих. Три дня назад Кайло был уверен, что поступает правильно. Когда Рей улетела с обрыва в воду, он прыгнул за ней не раздумывая. Выросшая в пустыне девчонка вряд ли умела плавать, а мертвых девчонок не возьмешь в ученицы и не затащишь в союзницы. Он пытался объяснить, только она даже слушать не стала, а сразу кинулась в бой с мечом наперевес. Правильную стойку Люк ей, между прочим, так и не поставил. Ну и кто мог знать, что легкий дождик перейдет сначала в ливень, а потом в бурю? Их унесло куда-то вглубь океана. Все, что Кайло мог и успевал делать — держать их головы над водой и не давать Рей брыкаться, чтоб она не утянула обоих на дно. Ему показалось, они плыли несколько часов; потом шторм начал стихать, а их, чудом не швырнув на скалы, выволокло на каменистый берег. Сотня шагов в длину, полсотни в ширину, камни и серая пыль. Сколько хватает глаз — океанская вода. Зато теперь ей было попросту некуда деться — только выслушать. Она и слушала, отводя глаза. Первым делом Кайло проверил маячок. Маячок не работал — наверное, корпус разбился, и внутрь попала вода. Конечно, на «Супримаси» знали, куда и зачем он полетел, и за ним обязаны были вернуться. Найти его любой ценой. Кайло очень ярко представлял себе, как Сноук заглядывает офицерам прямо в душу и глухо велит любой ценой отыскать единственного ученика. Правда, еще ярче представлялось, как над островком снижается командирский «Ипсилон», и Хакс, выйдя навстречу, интересуется, не подарить ли Рену, например, навигатор. Вдруг он тогда больше нигде не заблудится. Не работала вся электроника. Нечем — и не из чего — разжечь костер. Не на чем подогреть и нечем развести пайки (один на двоих, просроченный). Нечем подать сигнал: мол, здесь мы. Правда, последнее Кайло делать бы не хотел. Если Люк связался с Леей, встреча с теми, кто на сигнал прилетит, ему не понравится. Паек они с Рей разделили. Она нехотя взяла из его рук еду, даже поблагодарила, но долю свою разделила еще на две порции и съела только одну. — Я привыкла голодать, — объяснила она. — Так будет легче. Ты знаешь, что у тебя есть немного в запасе, и ждать легче. Кайло проглотил сухой безвкусный порошок до конца. Дни после бури были солнечные и жаркие. Рей в своей пустыне привыкла терпеть и к жаре тоже привыкла. Кайло — просто привык. Но уже к первому вечеру пить хотелось невыносимо. Кайло попробовал Силой отделить соль и яды от воды, чтобы ее можно было пить, но ничего не вышло. Наверное, для этого нужен был баланс. А может, молекулы ядовитой желтой соли были неживые, и Сила в них не текла. Рей мало двигалась и мало говорила. Кайло полдня пытался ей объяснить, зачем преследует — рассказывал про Силу, про Люка, про Сноука, про баланс, выдохся, а она только угукнула и отвернулась. Выговорившись, Кайло понял, что хочется пить, а Рей, не будь дура, попросту экономила ту влагу, которую хранило тело. За ними не летели. Ночью они ждали, днем, когда жара делалась тяжелой и давящей, спали и дежурили по очереди. Рей спала чутко, просыпаясь, если Кайло резко шевелился или подходил слишком близко. Спрашивала — что такое? — и сердилась, когда Кайло говорил: нет, ничего. В конце концов он ушел нести дежурство на другой край островка. От Рей слишком явно фонило раздражением и злостью. Хакс все не летел и не летел. Надо было сердиться на бестолковую Рей, которая не умела плавать, а Кайло сердился на Хакса. Раз в жизни, можно сказать, понадобился человек, но нет. Притащить свою высокомерную задницу выше его достоинства. — О ком это ты? — спросила Рей. Кайло понял, что костерил Хакса вслух. — Так... Он за нами прилетит. Сама увидишь. — А-а. Я полечу с тобой, Рен. — Решила учиться? Она фыркнула. Возможно, размышляла, как отобрать у Хакса корабль, бросить их обоих умирать и улететь к Люку. Кайло предпочел думать, что ему дали шанс. Тогда можно будет сказать: смотрите, Хакс, вот у меня есть ученица, а чего добились вы? Третий день катился к вечеру. Солнце сделалось огромное, не желтое, а белое, пылало вполнеба, а говорить уже не получалось. Язык стал непослушным и не поворачивался во рту. Кайло смотрел на небо, потому что больше смотреть было некуда. Рей полулежала на его скатанном плаще. Она тоже смотрела в небо и не шевелилась. Глаза снова заболели. Кайло закрыл их, а когда открыл, над ним склонилось знакомое бледное лицо в обрамлении рыжих волос. — Вы решили меня подождать, Рен? Ну что ж, идемте.***
— Сэр, прыгнуть мы не можем. Нас блокирует. Офицеру было лет двадцать, и ее ощутимо трясло. Она очень старалась держаться, но Хакс прекрасно видел, как у нее побелели губы и как она сцепила руки, чтоб не дрожали. В двадцать лет умирать никому не хочется, только вот выбора им не оставили. — Я понял, Лейна, спасибо. Продолжайте попытки. Если их генератор хоть на мгновение засбоит, у нас должен быть шанс. Ваша задача — этот шанс обеспечить. Она отдала честь и умчалась в инженерный отдел. Хакс не обольщался: генераторы не сбоят ни с того ни с сего, поле, которое создали вражеские корабли, никуда не денется. Они не могут разогнаться для прыжка, а без разгона их попросту размажет по тоннелю. Ничего не выйдет, но если Лейна и другие младшие офицеры займутся делом, у них будет надежда. А на корабле не будет паники. Когда люди не паникуют, они вообще работают лучше. Поколебавшись, Хакс переслал аналогичный приказ и на остальные два корабля. Фарсит и Мейн оба пожилые, еще имперской выучки, и скорее всего сообразили сами, но так ему было спокойнее. Республиканских кораблей было восемь, у них — три. Остались прикрыть отступающий флот. Сноук знал, что делал: Хакс успел поверить, что прощен, что ему дали шанс искупить вину, успокоился и ушел в работу. И верил в то, что слишком нужен и полезен живым, пока не получил приказ остаться на корабле. Шансы вернуться живым он представлял слишком хорошо. Но у них была возможность уйти так, чтобы эту победу республиканцы потом вспоминали с болью и третьим тостом за не вернувшихся. В кольцо их взяли очень умело. Обычно все бывало наоборот — это корабли Первого ордена отлавливали оторвавшиеся от своих силы противника, окружали и уничтожали, желательно — чисто и с наименьшими потерями среди своих. Секрет был в том, чтобы появиться в нужном месте в нужное время; Хакс позаимствовал эту тактику у старого Альянса, рассудив, что раз работало у них — сработает и у него. Оказалось, что наследники Альянса тоже о ней не забыли. Они вяло перестреливались. Поле пока держало, щиты стояли хорошие. В конструкторов с первых же лекций вдалбливали: мало ресурсов, мало людей, корабли должны быть уберпрочными. Сейчас ситуация с человеческим и нечеловеческим ресурсом была получше, а вот техника осталась с тех, первых времен, когда волей-неволей строили на совесть. В том числе и систему дефлекторов. Хакс смотрел, как космос расцветает оранжевыми и алыми вспышками. Чужие выстрелы скользили по пленке щита, и она словно горела. Его всегда завораживало это зрелище, не в малой степени тем, что он слишком ярко представлял, что будет, если пленка не выдержит, прорвется, и огненно-алый пузырь пожрет его самого. Мощность кинули на щиты, вяло отстреливаясь в ответ, и по республиканским щитам плыли, вздуваясь, такие же пузыри. Если увеличить мощность, то, пожалуй, щиты и не выдержат... Хотя торопиться им как раз некуда. Хакс прекрасно мог себе представить, как на республиканских кораблях тревожно решают, куда бросить мощность. Пусть нервничают. Когда нервничают, ошибаются, а ошибками удобно пользоваться. — Сэр, — Лейна примчалась с круглыми глазами, — с нами хотят выйти на связь. А вот это было уже что-то новое. Республиканские корабли редко горели желанием побеседовать. Обычно в результате недолгих встреч они просто горели. — Примите вызов и переведите на мостик. Послушаем, что они нам скажут. Тихий гул мгновенно смолк. Абсолютной тишины и покоя на мостике не бывает — стучат и щелкают тумблеры и кнопки, переговариваются диспетчеры, уходят команды, мерцают экраны. Но сейчас все замерли. Республиканского офицера Хакс знал. Не ее саму, только досье, раньше они не сталкивались. Эмилин Холдо, друг Органы, довольно безжалостная, амбициозная и рвущаяся наверх. Почти всю свою жизнь Хакс имел дело именно с такими людьми, только они сражались на его стороне. Удивленной она не выглядела. Видимо, их разведка сработала в кои-то веки как надо, а не как всегда, и они почему-то знали, что Хакс будет на этом корабле. А может, она просто умела держать лицо в любой ситуации. — Фрегат «Яростный» вас слушает, — сказал Хакс. Он стоял очень ровно, так, что спину почти свело. — Я Армитаж Хакс, старший офицер на этом корабле, и беседовать вы можете со мной. По хребту побежал холодок. В первое мгновение Хакс подумал — из-за пристального взгляда Холдо, но заметил, как замигал сигнал фоновой переброски мощности. Ну да, отопление этому кораблю уже не понадобится. — Мне известно, кто вы. Думаю, вы успели оценить ситуацию, поэтому хотим сделать вам предложение. Если вы добровольно сдадитесь, мы сохраним жизнь вашим людям. На этот раз удерживать лицо пришлось Хаксу. Он не особенно обольщался — «жизнь» — это, скорее всего, пожизненное или трудовые лагеря, где десять-пятнадцать лет до выхода попросту никто не дотягивает. Отличный выбор. Замерцало табло распределения энергии. Хакс видел его в отражении, сквозь Холдо. Доруде и Вурен обесточили дальние отсеки и смотрели на него. — Что будет с моими старшими офицерами? — Я сказала. Всем вашим людям будет сохранена жизнь. Слово чести. На что они там рассчитывают? Что у них на корабле служат идиоты, которые поверят в скормленную сказочку? Все в строю не первый год, почти у каждого погиб друг, товарищ, однокурсник... Все видели, как это бывает. Разве что Холдо тоже тянет время. Хакс небрежно отвел левую руку назад, якобы распрямляя плечи, так, чтоб Доруде и Вурен видели его пальцы. Пусть Холдо думает, что он нервничает. «1-1-3-8». Доруде усмехнулся. Его глаза в отражении блеснули. А может, это был просто блик стекла. Мелочи и детали вдруг стали очень важными. Вурен опустил рычаг. — Мои люди остаются со мной, адмирал. А ваши останутся с вами. В прыжок с такого расстояния не разогнаться. Лететь некуда — заслон. Зато если бросить в двигатель всю мощность, корабль пойдет очень быстро. Стоящий на пути корвет не успеет ни увернуться, ни уйти. Хакс улыбнулся и посмотрел на огненно-рыжий пузырь. Он был похож на старое, темно-алое закатное солнце Арканиса и горел близко-близко.