Клаустрофобия

      Небо хмурилось осенними тучами. Налившиеся свинцовой тяжестью, вот-вот готовые разразиться ливнем, они мрачно смотрели на свое отражение в едва успевших подсохнуть лужах. Дождь и грозы в Портленде были частым явлением.       Илия боялся, что не успеет забежать в подъезд до того, как начнется потоп. Уже слышались первые раскаты грома. Тем, кому не посчастливилось добежать до ближайшего укрытия, грозило вымокнуть до нитки в мгновение ока, и Илия не хотел оказаться одним из этих «счастливчиков».       Он ускорил шаг. Крупная тяжелая капля упала ему прямо на нос. Тряхнув головой и смешно фыркнув, мужчина прикрыл голову своим плоским кожаным портфелем, в котором лежали папки с документами его клиентов. От транспортной остановки до дома идти было больше пятнадцати минут, но, к счастью, большую часть пути он уже преодолел.       И все же не дошел до подъезда совсем чуть-чуть. Хлынуло, как из ведра. Портфель не спас, доктор Кац мгновенно промок насквозь. Забавно шмыгнув носом, он тяжело вздохнул и тут же оглушительно чихнул. Ускорил шаг. Не хватало еще заболеть в будние дни. Завтра ему предстоял длинный день: у него было целых семь записей, и он не знал, как выдержит семь сеансов психоанализа с пациентами, чьи проблемы высосаны из пальца.       Подростковая «депрессия», трудное расставание с бывшим, истеричка с проблемами на работе (интересно, почему?) и так далее. Из всех действительно стоящих внимания было только двое — девочка, которая не могла смириться с разводом своих горячо любимых родителей, и молодой человек, неспособный контролировать собственные эмоции, зачастую — агрессивные.       Задумавшись, Илия едва не врезался в широкую спину кого-то, заходившего в подъезд первым. Столкновение вызвало раздражение, особенно после длинного рабочего дня и дурацкого дождя. От холода зуб на зуб не попадал. Хотелось поскорее оказаться дома, принять обжигающе горячий душ и выпить такой же обжигающе горячий чай.       — Извините, — приятный мужской голос заставил его вскинуть голову.       Наткнувшись на теплый взгляд почти янтарных глаз того, на кого он так внезапно налетел, Илия проглотил резкую реплику. Молодой мужчина был выше его на целых полголовы, хотя доктор Кац никогда не жаловался на низкий рост, в нем было сто семьдесят девять сантиметров. Но этот же экземпляр… В меру широкие плечи, обтянутые тонкой синей ветровкой, взъерошенные темно-каштановые волосы, в которых сверкала россыпь прозрачных капель, светлые медовые глаза, обрамленные чересчур густыми ресницами, чувственный абрис губ и крупный нос с горбинкой.       Илия почувствовал, как в брюках что-то весьма заинтересованно зашевелилось. Молодой психолог, очень даже неплохой, кстати, с гарвардским дипломом с отличием и многопрофильной практикой за плечами, к своим тридцати двум годам считался среди своих коллег высококвалифицированным специалистом. У него была внушительная клиентская база, своя, хоть и небольшая, частная клиника, довольно высокий годовой доход и… холодная пустая постель.       Со своими многочисленными родственниками-евреями Илия не поддерживал никаких отношений уже почти десять лет. С того момента, как он выпустился из стен родного университета, в который поступил исключительно благодаря своему уму, семья его не тревожила. Фактически — отреклась от него, узнав, что их единственный обожаемый сыночек, об успехах которого они с такой гордостью рассказывали всем знакомым и приятелям в маленьком занюханном городке, в котором жили, гей.       Нет, Илия честно старался на первом курсе встречаться с девушками, но у него элементарно не вставало. Скрывать же от родителей собственные сексуальные предпочтения не было никакой возможности, так как они считали, что одним из главных критериев успешности и состоятельности в жизни является пышная свадьба, на которой должны погулять непременно все-все родственники. Даже самые дальние, которые живут за океаном.       Поэтому очень скоро выяснилось, что Илия Кац — закоренелый пидарас. Ну что же, огромный скандал Кац пережил, категорический отказ родителей общаться с ним до тех пор, пока он не «вернется на путь истинный», — тоже. Мать звонила раз в год на Хануку. Все обязательные семейные и национальные праздники окончательно американизировавшийся Илия благополучно пропускал, чем заслужил от близких еще одно презрительное «фи». В семье Кацев он был паршивой овцой и, в общем-то, не особо расстраивался по этому поводу.       Он долгое время жил в Вашингтоне, а потом, решив начать частную практику, облюбовал уютный офис в Портленде. И хотя ему очень нравилась шумная, бьющая ключом энергия мегаполиса, тихий размеренный быт в маленьком провинциальном городке тоже пришелся ему по душе. Единственное, что угнетало — отсутствие каких-либо перспектив в личной жизни. Он помогал устраивать ее своим клиентам, воссоединял разбитые сердца и спасал, казалось бы, самые безнадежные браки, но на собственном личном фронте царил полный штиль.       В последний раз у него был секс, когда Илия ездил на конференцию психологов в Ванкувере три месяца назад, и при виде такого вот мужественного и красивого экземпляра, как этот очаровательный молодой человек, у него невольно затрепыхалось сердечко. Тем более, он был вполне во вкусе доктора Каца.       — Я такой неуклюжий, застрял в дверях, надо было сначала вас пропустить, — тем временем продолжал извиняться парень. Навскидку ему можно было дать от силы лет двадцать пять, не больше.       Илия только сейчас заметил, что в руках он держал ящик, аккуратно и тщательно перетянутый прозрачной изолентой. На боку было ровно и аккуратно выведено маркером «Книги».       — Вы переезжаете сюда? — спросил Кац, и от возможного положительного ответа у него вдоль позвоночника пробежались мурашки, а во рту пересохло.       — Да, я как раз заношу последние вещи, — с готовностью кивнул парень и поудобнее перехватил ящик, звякнув ключами, которые придерживал за кольцо брелока.       Илия набрал нужный код на замке и открыл дверь.       — Проходите, — пригласил он. — А на какой этаж перебираетесь?       — На восемнадцатый.       — Это знак свыше, — пробормотал Илия, заходя в подъезд следом.       — Что вы сказали? — шатен обернулся к нему.       При ярком освещении его потяжелевшие от дождя волосы оказались не просто каштановыми — в них то тут, то там мелькали темно-рыжие, почти рубиновые прядки. И они явно не были крашеными. Такое восхитительное сочетание цветов привело Каца в восторг — руки просто зачесались запустить в них пальцы, но лицо мужчины осталось невозмутимым.       — Говорю, какое удивительное совпадение, ведь я тоже живу на восемнадцатом этаже, — чуть громче ответил Илия, но сначала на всякий случай прочистил горло, опасаясь, что голос выдаст его.       — О, моя квартира 176, — уточнил парень.       — А моя, видимо, еще и напротив…       Они зашли в тамбур, свет приветственно мигнул. Шатен ощутимо вздрогнул, даже остановился. Илия удивленно посмотрел на него и нажал на кнопку, вызывая лифт.       — Здесь частенько отключают электричество во время грозы, чтобы перебоев не было, — решил проинформировать нового жильца доктор Кац. — Так что бывает, не волнуйтесь.       Парень только тяжело вздохнул и ступил в тесное пространство подъехавшего лифта.       — Кстати, меня зовут Илия, — спохватившись, что до сих пор не представился, Кац назвал свое имя.       — Какое необычное и красивое имя… Святое, — вежливо улыбнулся шатен. — А у меня вот совершенно заурядное и изрядно попользованное. Алекс.       Он легко перехватил тяжелый ящик одной рукой, чтобы освободить вторую для пожатия. Кац осторожно сжал протянутую ладонь, и улыбнулся, столкнувшись взглядом со светло-карими глазами.       — Вы знаете пророка Илию? — поинтересовался Кац, чтобы хоть что-то сказать.       Молчать не было сил. А вот разговорить сдержанного парня, продолжить знакомство и напроситься на чашечку чая или может быть пригласить к себе, хотелось ужасно. И плевать, что тот может являться самым натуралистым натуралом, Илия предчувствовал, что эти золотисто-карие глаза будут ему сегодня сниться в мокрых снах.       — Мой отец священник, — пожал плечами в ответ Алекс. — Конечно, я знаю.       — О, — лицо Каца против воли вытянулось.       Такого он совсем не ожидал. Все оказалось гораздо хуже…       Алекс хмыкнул, прислонившись к задней стенке, и переступил с ноги на ногу. Этот нервозный жест не остался незамеченным Илией. Может, устал из-за переезда? День наверняка выдался тяжелым.       — Вы переехали сюда с семьей? — не выдержав, он задал стратегически важный для себя вопрос.       — Один.       Распространяться о том, почему так получилось, шатен не счел нужным. Действительно странно — молодой красивый человек приехал в небольшой провинциальный городок. Обычно молодежь наоборот стремилась уехать в мегаполисы и начать веселую жизнь.       Внезапно лифт вздрогнул, протяжно крякнул и резко остановился. Двери разъехались в стороны, и стало видно пол следующего этажа на уровне груди. Алекс судорожно вздохнул.       — Мы что, застряли? — почему-то севшим голосом, шепотом спросил он.       — Не думаю, — Илия шагнул к выходу и нажал на погасшую кнопку с цифрой «восемнадцать».       Раздался перезвон колокольчиков, двери снова стали съезжаться и… Ничего не произошло. Разве что теперь двери оказались закрыты. Илия еще раз нажал на кнопку, но лифт никак не отреагировал.       — Может, нам связаться с диспетчером? — нервно спросил Алекс.       — Не переживайте так, скорее всего это небольшие технические неполадки, — попытался успокоить его Илия, внутренне удивляясь такой слабой стрессоустойчивости парня. — Так бывает иногда, особенно в плохую погоду.       Он обернулся, чтобы посмотреть на Алекса. Шатен стоял, тесно прижавшись к стенке, вцепившись в свой ящик так, что побелели костяшки пальцев, и с силой закусив губу. Нет, это определенно была очень необычная реакция. Илия наметанным глазом определил, что у парня, скорее всего, какое-то нервное или психологическое расстройство. Он легко дотронулся до напряженных пальцев, и улыбнулся.       — Послушайте, Алекс, правда, беспокоиться не о чем. Думаю, через пару минут лифт поедет дальше.       — Вы уверены? — пробормотал парень, на секунду крепко зажмурившись.       — Вы боитесь замкнутых пространств? — мягко спросил доктор Кац.       Алекс сдавленно кивнул.       — Может… Может, расскажете, почему?       Парень открыл глаза, в которых появилось затравленное выражение. Илии внезапно захотелось прижать его к себе крепко-крепко и погладить по голове, пообещав, как маленькому, что отгонит от него все страхи.       — Дело в том… В том, что я вырос в приюте, — пробормотал Алекс. — Пока меня не усыновила семья священника, до одиннадцати лет я жил там, и мальчишки из моей группы невзлюбили меня. Они часто запирали меня в старом подвале, в большом ящике для всякого хлама. Там много чего было — трухлявые парты, стулья, какие-то декорации для театральных постановок, сломанные игрушки. Иногда мне приходилось сидеть в этом ящике целую ночь. Ночью в подвале было очень страшно и темно, и мне все время казалось, что все это старье на самом деле монстры. Их очертания в темноте были жуткими и живыми. Остальное дорисовывало мое детское воображение.       — О боже, — едва слышно проговорил Илия, испытывая в этот момент душераздирающее желание поймать тех маленьких гаденышей и хорошенько отходить хворостиной.       Он сочувственно посмотрел на молодого человека, но Алекс не выглядел испуганным. Он рассказывал все это спокойно и как-то отрешенно, прислонившись затылком к холодной металлической стене и плотно закрыв глаза. Лишь напряженная линия челюсти и капли пота, выступившие на висках, говорили о том, что эта исповедь дается ему нелегко. Воспоминания о детских страхах, с которыми он не смог расстаться даже спустя много лет, были слишком свежи и сейчас. Особенно в тесной кабинке долбанного лифта.       Внезапно свет моргнул и резко погас.       — Блять, — услышал Кац в абсолютной тишине.       Он похолодел при мысли о том, что Алекс плохо себя контролирует. Если его страхи по-прежнему сильны, то вполне возможна паническая атака. В маленьком замкнутом пространстве успокоить перепуганного здорового мужика будет проблематично. Кац не был субтильным жеманным мальчиком-педиком, он был высоким, хорошо сложенным мужчиной, но у них с Алексом разные весовые категории. Удержать Алекса, чтобы он не покалечил себя или его самого, Илия не сможет при всем желании.       — Алекс?       В темноте слышалось только частое хриплое дыхание.       — Блять, блять, блять, — бормотал парень.       Кажется, он пока еще не потерял самообладания окончательно и осознает, что происходит.       — Алекс, — снова позвал Илия. Плюнув на все, он шагнул почти вплотную к нему и накрыл его руки, все еще удерживающие ящик, своей ладонью. — Пожалуйста, спокойнее. Дыши, слышишь? Я здесь, все хорошо. Ничего плохого не случится. Просто слушай мой голос и думай о чем-нибудь приятном. Это ведь не сложно? Постарайся, ладно? Я обещаю, я прямо сейчас позвоню диспетчеру, и нас вытащат отсюда.       — Хорошо, — напряженно ответил парень.       — Вот и умница, — Илия и сам не заметил, как перешел на «ты». — Дай мне несколько минут, хорошо?       Ответа предсказуемо не последовало. Илия полез в карман за мобильником, спешно вспоминая номер консьержки. Когда они зашли, Маргарет опять не было на своем рабочем месте, скорее всего, убежала в соседний подъезд, чтобы посплетничать со своей коллегой. Обычно относившийся к этому равнодушно, сейчас Илия хотел удушить глупую бабу. Особенно еще и потому, что не мог вспомнить нужный набор цифр. Он помнил, что вроде как записывал на всякий случай, но не в список контактов своего мобильника, а искать заветную бумажку было бесполезно, вряд ли он брал ее с собой. Может быть, она осталась в серых брюках, а те в стирке… О боже.       Илия почувствовал, что чужие пальцы под его ладонью дрожат. Он попытался хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме, потом вспомнил, что держит в руках телефон, посветил на Алекса, и увидел, что тот стоит, весь вспотевший, крепко стиснув зубы и плотно зажмурившись. Кажется, он из последних сил держал себя в руках.       Кац судорожно принялся листать свой телефонный справочник, в надежде найти того, кто сможет вызволить их отсюда в кратчайшие сроки. Но его надеждам не суждено было сбыться. Алекс вдруг открыл глаза, отшвырнул от себя ящик, содрал куртку, кинув поверх, и резко опустился на корточки. Обхватив голову руками, он весь сгорбился, дыша тяжело и часто.       Илия торопливо включил приложение «фонарика», установил телефон поверх куртки парня так, чтобы было видно Алекса, и присел рядом с ним.       — Алекс, — осторожно положив руку ему на плечо, психотерапевт попытался привлечь его внимание. — Посмотри на меня, пожалуйста. Ты меня слышишь?       — Выпустите меня отсюда, — вместо ответа хрипло пробормотал тот. — Просто, черт возьми, выпустите меня отсюда!       Кац понял, что дело плохо. Парень быстро впал в состояние, близкое к истерике или панической атаке. Значит, у него очень запущенная стадия клаустрофобии. Пытаться заставить его расслабиться, применить необходимые физические упражнения для дыхания или ввести в гипноз, чтобы вывести из этого состояния, уже не получится. Музыка, отвлеченные рассказы о чем-либо смешном, тем более дохлый номер.       Алекс дышал с надрывом, хрипло и часто. Он начал раскачиваться из стороны в сторону. Еще немного, и будет биться головой об стенку, чтобы пробить себе путь на свободу. Парень смотрел на него загнанным взглядом, неосознанно комкая на груди красную футболку так, словно вот-вот попытается ее содрать. Одним из признаков подступающей панической атаки в таких случаях было именно это — больному кажется, что одежда мешает ему дышать, и он во что бы то ни стало постарается избавиться от нее.       Надо было как-то отвлечь его от собственных страхов, срочно придумать что-то, что переключит его мгновенно и бесповоротно, и на ум Кацу приходило только одно. Идея была абсурдной, совершенно идиотской, но если делать ставку на то, что парень натурал, она могла сработать. Шок от поцелуя с другим мужчиной вполне мог заглушить страх перед закрытым маленьким пространством.       И Илия, больше не теряя времени даром, решительно вклинился между колен Алекса, обхватил его лицо ладонями и прижался своими губами к его. Первое мгновение он колебался, справедливо опасаясь, что перепуганный здоровенный парень просто откусит ему язык, но рискнуть стоило. Вряд ли целомудренный поцелуй выведет Алекса из состояния нарастающей истерики.       Проведя прохладным языком по губам парня, Илия скользнул внутрь его рта. Несмотря на всю эту более чем невозбуждающую и опасную ситуацию, он почувствовал, как член в брюках мгновенно напрягся. И в то же время ощутил, как напряглось, буквально закаменело и тело, которое он плотно прижимал к холодной стенке лифта.       Алекс предсказуемо не отвечал на поцелуй, но и не делал попыток вырваться. Он только шумно дышал через нос, все так же крепко зажмурившись. Его руки были безвольно опущены.       Илия не сдавался, продолжая настойчиво и мягко ласкать языком чужой рот и все больше возбуждаясь от этих простых действий. Слишком долго у него никого не было, слишком долго он не испытывал этих головокружительных ощущений.       Он вдруг ощутил, как Алекс положил руки ему на плечи, словно намереваясь оттолкнуть, но не сделал этого. Его язык шевельнулся, будто отвечая на ласку, но на этом инициатива парня закончилась.       Кац отстранился, чтобы глотнуть воздуха. Не то чтобы он тоже задыхался, но участившееся сердцебиение, твердый стояк в штанах, и дрожащие от вожделения руки не способствовали хорошей концентрации.       — Алекс? — снова осторожно позвал он.       Золотисто-карие глаза медленно открылись. Кажется, дыхание Алекса успокоилось, но взгляд все еще был расфокусированным и напуганным.       — Ты… в порядке?       — Нет, — спустя пару секунд ответил парень. — Жарко и голова кружится.       Кац невольно усмехнулся. Такие симптомы могли одинаково сопровождать приступ, как клаустрофобии, так и возбуждения. Во всяком случае, ему сейчас тоже было о-о-очень жарко, и слегка кружилась голова.       — Но тебе уже не страшно? — уточнил он.       Алекс не ответил. Его рука, лежавшая на плече Каца, сместилась ниже и мягко сжала предплечье. Что он собирался сделать дальше, Илия так и не узнал, потому что в этот момент оба услышали оглушительный раскат грома, грянувший на улице. И тут же почувствовал, как хватка на его предплечье внезапно стала болезненной, словно в него вцепились клещами, и несдержанно поморщился.       Алекс рванул его на себя, прижав к своей груди так крепко, что, кажется, затрещали ребра. Илия с перепугу решил, что сейчас его задушат, но вместо этого ощутил частое дыхание, коснувшееся шеи, и замер. Шатен ничего не делал. Он только притиснул его к себе плотнее, уткнулся лицом в изгиб шеи и тоже застыл. Лишь чуть подрагивал, то ли от страха, то ли еще от чего.       — Алекс? — неуверенно позвал Илия.       Ответа не последовало. Раздался еще один раскат грома, большое жаркое тело, прижимавшееся к Кацу, синхронно с этим звуком крупно вздрогнуло.       «Господи Боже, — подумал Илия. — Он еще и грома боится. Этот парень, что ли, собрал все возможные фобии?»       Но не сказать, что такая ситуация его не устраивала. Прижиматься к сильному мускулистому телу (выступающий рельеф мышц он ощущал даже через слой одежды) было очень приятно и возбуждающе щекотало нервы.       Доктор Кац попытался пристыдить себя, мысленно отчитав за такое недостойное поведение. Тут человеку плохо, того и гляди ноги протянет от страха, а он со своим стояком…       Но ничего не выходило. Алекс затих, но снова начал дышать тяжело и быстро, и это здорово подстегивало взбесившиеся гормоны Илии. Черт возьми, он же не железный, в конце-то концов! Обжигающе горячее дыхание, щекотавшее самое чувствительное и отзывчивое местечко на его теле — шею, заставляло его чувствовать себя гребанным извращенцем. Но прерывать этот восхитительный физический контакт не хотелось. Ни за что на свете!       Не сумев сдержаться, Илия скользнул ладонями по бедрам парня, затянутым в джинсы, и огладил бока. Он оправдывал эти действия перед самим собой тем, что просто хочет успокоить Алекса, но, наверное, не стоило ради этой благой цели забираться руками под его футболку, да? Да, это определенно было лишним.       Но Кац плевать хотел на все благопристойные намерения, стремительно теряя те несчастные крохи самообладания и профессионализма, что еще оставались при нем. В скудно освещенной кабинке лифта, когда под ладонями ощущалось тепло кожи, близость живого человека, к тому же молодого и красивого мужчины, не способствовала голосу разума.       Кроме того, Алекс никак не проявлял недовольства по этому поводу. Конечно, причина такой покорности и безропотности была понятна. Вряд ли он вообще сейчас осознавал, что нахальный почти незнакомый докторишка бессовестно его лапает. Парень просто вцепился в него, как в спасательный круг, как маленький ребенок отчаянно цепляется за своего плюшевого медвежонка, когда ему кажется, что из-за приоткрытой двери в гардеробную на него смотрят чьи-то большие красные глаза.       То ли чтобы ему было удобнее, то ли бессознательно, Алекс окончательно уселся на пол, скрестив ноги по-турецки. Наверное, чтобы не мешали ему прижимать к себе доктора, выступающего в роли этого самого плюшевого мишки.       Очередная серия громовых раскатов на улице заставила парня дрожать беспрерывно. Тут еще телефон Илии оповестил о том, что заряд батареи кончается, мигнул и погас. Они снова очутились в кромешной тьме.       Внезапно раздался тихий стон, отнюдь не удовольствия, и Кац даже сам вздрогнул. Алекс запустил пальцы в его светло-русые волосы, потеряв резинку, которая стягивала их в недлинный хвост, и уткнулся носом ему в ключицы. Он все еще хрипло и часто дышал, и было не похоже, что ему становится легче, но теперь, по крайней мере, он немного успокоился и не собирался впадать в истерику.       Кац ощущал, что его руки — на затылке и на талии — дрожат. Крупно дрожат. И единственное, что пришло в голову перевозбужденному доктору, это продолжить ласкать несопротивляющегося парня. Теперь, сидя у него на коленях, делать это было гораздо удобнее. Он заскользил ладонями по его животу, груди и бокам, осторожно и бережно выцеловывая сильную линию шеи, плавно переходящую в мускулистое плечо. Футболка отчаянно мешала. А еще действия сковывали железные объятия Алекса. Но по мере того, как Илия осторожно и мягко касался его в самых разных местах, при этом неосознанно начав двигать бедрами, так чтобы хоть немного рассеять напряжение в области паха, окаменевшее тело парня стало расслабляться.       Илия чувствовал себя самым последним ублюдком, пользующимся плачевной ситуацией ради достижения собственного удовольствия, особенно если учитывать, что он совращает сына священника, пусть и приемного. Утешало только то, что его действия, кажется, помогали.       Проведя губами вдоль челюсти Алекса, он мягко поцеловал его в уголок губ, а потом снова проник языком в чужой рот. Алекс и на этот раз не сопротивлялся, даже более того — сам ответил на поцелуй. Пальцы на затылке Каца ожили, неловко сжимая длинные пряди волос, достающие доктору до лопаток. Язык шатена прошелся по его собственному, и Илия глухо застонал ему в рот. Тело прошил электрический импульс удовольствия, руки сами потянулись вниз, лихорадочно дергая пряжку ремня на джинсах. Наконец та поддалась, Илия аккуратно расстегнул молнию и с удивлением обнаружил, что член Алекса находится в полувозбужденном состоянии. Такой подарок судьбы он не мог проигнорировать. И пусть все это обусловлено чисто физиологическими примитивными реакциями, а не симпатией Алекса к нему, сейчас это было неважно.       Уверенно обхватив основание члена, Кац мягко скользнул сомкнутыми в кольцо пальцами по всей длине, примериваясь к размерчику. Размер его порадовал и заставил в очередной раз бесстыдно застонать. Алекс вздрогнул, почувствовав скользящую по его члену ладонь, но даже сейчас не оттолкнул.       — Алекс, — пробормотал Илия, сам не зная зачем. Ему просто хотелось произнести его имя, словно оно могло превратить этот интимный процесс между без пяти минут знакомыми людьми во что-то большее, чем случайная дрочка в кабинке лифта.       — М-м… — Кац не ожидал никакого ответа, но шатен промычал нечто невразумительное.       Илия замер. Прислушался. В тишине раздавалось их тяжелое хриплое дыхание, но теперь Алекс не дрожал от страха, а просто прижимал его к себе. И, кажется, ждал. Как будто затаившись.       Самое время получить по морде от этого красавчика, но Илия надеялся, что до этого не дойдет. Он соскользнул на пол, встал на четвереньки, упершись ногами в дверь лифта, и накрыл головку чужого члена губами.       Вообще-то обычно Кац был крайне щепетильным в выборе своих партнеров даже на одну ночь и пекся об их чистоплотности так же, как и о своей. Он никогда не трахался без презерватива, опасаясь подцепить какую-либо заразу, и уж тем более не тащил в свою постель кого попало. Но сейчас ему снесло крышу. К тому же от Алекса вкусно пахло, даже несмотря на выступивший от страха пот, и рот сам собой наполнился слюной.       Не теряя времени даром, Илия осторожно провел языком по всей горячей длине чужой плоти, примериваясь к размеру уже ртом. А потом, снова обхватив губами, медленно заглотил наполовину. Откуда-то сверху послышался рваный выдох. Илия почувствовал, как на его затылок снова ложится рука, слегка надавливая и заставляя взять глубже, и сейчас эта тяжесть была так желанна, что пришлось сжать собственный член, чтобы не кончить тут же.       Сдавленно всхлипнув от остроты внезапно нахлынувших ощущений, Кац послушно захватил член полностью, едва не подавившись при этом. Чуть-чуть отстранившись, он снова вобрал горячую скользкую от его же слюны плоть до самого основания, уткнувшись носом в волосы на лобке. Пахло мылом и гелем для душа, кажется, с ароматом чайного дерева, и от этого запаха закружилась голова, а рот наполнился слюной опять.       Илия активно задвигал головой, подчиняясь заданному темпу, хотя рука на затылке не особенно давила. Скорее, просто держалась за его волосы, и это было именно тем, что нужно в этот острый момент. Кац чувствовал, что даже несмотря на то, что почти не прикоснулся к себе, близок к оргазму гораздо больше, чем сам Алекс. Он прислушивался к ритму чужого рваного дыхания. И теперь парень определенно точно не задыхался. Он дышал именно так, как дышит человек, который вот-вот кончит.       Кац почувствовал, как сильное тело замирает на вдохе, напрягается, словно струна… Горьковато-сладкий привкус чужого семени на языке, опереженный лишь на сотую долю секунды хриплым то ли вздохом, то ли стоном, легкая тянущая боль в затылке от того, что Алекс неосознанно сильно сжал его волосы, и волна собственного как никогда яркого оргазма, от которого Илия содрогнулся и с трудом удержал равновесие.       Несколько секунд оба пытались отдышаться. Илия осторожно сел, поморщившись от неприятного мокрого и липкого ощущения в брюках. Услышал в темноте, что Алекс приводит себя в порядок, невнятный шорох, как будто ботинком по полу шаркнули.       Возник дурацкий вопрос: что теперь? Обычно у него не было таких неловких моментов в его-то тридцать два года. Наутро он либо выталкивал своего одноразового любовничка за дверь, либо сам исчезал из чужой квартиры, как утренний туман перед рассветом.       Набравшись мужества, Кац неуверенно позвал:       — Алекс, ты в порядке?       — А я должен? — послышался такой же неловкий ответ. В голосе уже не звучали панические нотки, и Илия с облегчением перевел дыхание, издав нервный смешок.       — Прости меня. Черт, я… Я не должен был так поступать, — начал было он, но Алекс перебил его:       — Нет. То есть… Это я должен сказать тебе спасибо. Это было… Очень необычно, но мне понравилось, — он тоже нервно усмехнулся и, судя по звукам, взъерошил себе волосы.       Илия так и представил себе этот очаровательный жест и ляпнул раньше, чем подумал:       — Тогда ты не против повторения? — и прежде, чем Алекс успел ответить, у Каца вырвалось почти умоляющее: — Боже, скажи «да».       Некоторое время в кабинке царила абсолютная тишина. Внезапно лифт задрожал, ожил, и вспыхнул яркий свет. У Илии заслезились глаза. Когда он проморгался, то первым, что увидел, была протянутая рука уже поднявшегося на ноги шатена.       — Да, — сказал Алекс, чуть смущенно улыбаясь.