Ожидания

Очередной выстрел тренировочного дроида отозвался болью в бедре. Армитаж вновь нырнул за импровизированную баррикаду, стараясь сдерживать слезы. Закусив губу, вынул разряженную обойму из бластера и вставил новую. Он устал, все тело болело, в ушах почти звенело от бесконечных выстрелов. Дроидов все еще было слишком много. Он не справлялся. Тень отца, стоявшего за ограждением, казалась осуждающей. Армитаж кинул на него быстрый взгляд. Выражение лица было нечитаемым — впрочем, как и всегда. Только нахмуренные брови показывали, что отец недоволен. Что Армитаж снова не оправдал возложенных на него ожиданий. Он стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на боль и усталость, быстро высунулся из-за баррикады и сделал несколько выстрелов. Только один попал в цель — остальные прошли мимо. «Жалкий. Беспомощный. Никчемный», — прозвучало в подсознании голосом отца. Армитаж зажмурился, мотнул головой, словно пытался вытрясти из ушей эти слова. Прислушался, пытаясь уловить момент, когда бластеры дроидов пойдут на перезарядку, и, дождавшись его, метнулся к другой баррикаде, отстреливаясь на ходу. Колено и локоть вновь обожгло плазменными зарядами. Сил почти не оставалось. Но если он не справится… От боли глаза наполнились слезами. Он вновь произвел несколько выстрелов — почти вслепую. Очередной заряд попал в кисть, и от неожиданности Армитаж выронил свой бластер. — Закончили, — раздался холодный голос отца. Огонь прекратился. Армитаж развернулся и сел, прислонившись спиной к баррикаде. Украдкой утер влагу на щеках и принялся разминать руку. Пожалуй, еще пару дней он не сможет держать бластер. Только вот вряд ли это кого-то остановит. Гулкий звук стучавших об пол каблуков сапог наполнил тренировочный зал. Армитаж опустил взгляд, смотря на свои колени, когда тень отца легла на него. — Ты проиграл, — констатировал тот. Армитаж опустил голову еще ниже. — Можешь сказать, почему? Армитаж молчал, подбирая слова, а потом осторожно начал: — Бой шел слишком долго. Я сражался из последних сил. Я устал и получил много ранений. Я больше не мог продолжать. — Ты считаешь, что вышел за пределы своих возможностей? — насмешливо спросил отец. Армитаж кивнул, все так же глядя вниз. — Ты не хотел, а не «не мог», — в голосе отца звучало осуждение. — У тебя есть потенциал, но ты им не пользуешься. Не хочешь пользоваться. Ты вбил себе в голову, что твои возможности ничтожны, и даже не пытаешься преодолеть себя. Ничтожны не твои возможности. Ты ничтожен в своей уверенности, что ничего не можешь. — Но… — попытался возразить Армитаж. Отец тут же перебил его: — Молчать. Я не собираюсь слушать твои жалкие оправдания и давать тебе поблажки. Я обещал вырастить из тебя достойного наследника и не позволю мешать мне. Вставай. Армитаж встал. — Спину ровно. Подними голову. Он выпрямился и задрал подбородок, все еще пытаясь смотреть куда угодно, лишь бы не в глаза отцу. — Возьми бластер. Мысль о том, что придется продолжать тренировку — вероятно, до момента, пока он не рухнет от усталости и боли и не сможет больше подняться — вызывала беспомощное отчаяние. — Я больше не могу, — едва слышно произнес Армитаж и судорожно вздохнул, пытаясь сдержать слезы безнадежности. — Можешь, — жестко ответил отец и отвернулся, возвращаясь на трибуну. — Активировать дроидов. Зал вновь заполнил механический шум, а следом за ним — и звук выстрелов. Отец никогда не будет им доволен. Бластер — в левую руку. Стрелять — на поражение. Армитаж вновь сражался с дроидами, стараясь не думать о том, что так, возможно, пройдет вся его жизнь — в попытках оправдать ожидания отца. И о том, что ему, похоже, это никогда не удастся.