"Чистая" любовь

Нанами нервно сжимала кулаки, слушая рассказ Курамы. По его словам, ребята просто не заметили отсутствия девушки, так как были очень пьяны и просто вырубились от большого количества выпитого алкоголя. Президент внимательно всматривался в лицо Курамы, пытаясь разглядеть, где парень врёт, но быстро понял, что тот откровенно рассказывает о произошедшем. — Это ужасно! — презрительно сказала Ами, явно ошарашенная рассказом. — Я не ожидала от тебя такого. «Я и сам не ожидал… Неужели вы думаете, что я рассчитываю на сожаление? Прощение? Сочувствие?» — красноволосый с раскаянием опустил голову, сжимая в руках пакет с подарками. — Хух, — Нанами с шумом выдохнула. — Я… прощаю тебя, Курама, — эти слова дались ей нелегко. Обида всё равно терзала сердце. — Я, в общем-то, сама виновата, что перебрала и подошла к тому парню. — Ну уж нет! — Томоэ, не выдержав, стукнул кулаком по столу. — Не спорю, ты виновата, так как была неосторожна. Но не смей брать всю вину на себя! Рядом были парни, которым я доверил твою безопасность. А они с этим не справились! — ярко-фиолетовые глаза, казалось, сверкали злобой и яростью. Томоэ бесило и то, что сейчас он не может встать и ударить Кураму, не может выйти и поговорить с ним по-мужски, и то, что Нанами берёт всю вину на себя, защищая его. Президент старался сохранять спокойствие, но чувство собственной беспомощности не давало ему покоя, съедая изнутри. — Я сейчас очень хочу уволить вас всех. Но таких квалифицированных работников в короткие сроки мне не найти, поэтому я ничего делать не буду. Томоэ злобно посмотрел Кураме в глаза. Парень хотел отвести взгляд, но отчего-то не мог. Сейчас он испытывал странное чувство: когда смешиваются стыд и ужас. Кураме было страшно. Томоэ, будто змей-искуситель, гипнотизировал Кураму своим взглядом, не давая ему отвернуться. — Ты прекрасно знаешь, что коснуться тебя я не могу. Но лучше не попадайся мне на глаза, иначе… — многозначительная пауза давала понять, что Томоэ не шутит. Он уже сейчас хотел разорвать Кураму на части. Как это называется? Звериный инстинкт. Разум постепенно уходил на второй план, и его захватывали чувства. Томоэ изо всех сил сжал кулаки. — Оставляй этот пакет и убирайся сейчас же! — Президент! — протестующе вскрикнула Нанами. — Молчать! Я должен был сделать это, как только он вошёл сюда! — Но ведь я его простила! Можно забыть об этом инциденте. — Ты можешь, а я — нет! — Но почему? Почему вы так на этом зациклены? Томоэ хотел было что-то сказать, но вся решимость куда-то испарилась. «Почему я так зациклен? Сам не знаю. Одно только воспоминание об этом просто выбешивает меня. Но почему я так злюсь? С каких пор меня волнует хоть чья-то судьба? С каких пор меня волнует ЕЁ судьба?» — эти мысли, вопросы, на которые не было ответа, только ещё больше раздражали Томоэ. Он привык быть хозяином своей жизни, где всё понятно, где все играют только по его правилам, где его слушают и за ним следуют. Но сейчас всё было иначе. Чем больше Томоэ думал, тем больше появлялось вопросов, ответить на которые он не мог. — Потому что от Синдзиро одни беды, — нерешительно произнёс президент, заправив за ухо серебристую прядь волос. — Я не об этом спрашивала! Вас это вообще никак не касается! Это моя жизнь, — раздражённо говорила Нанами. «Почему ты его защищаешь? Ты ведь только страдаешь?» — не понимал Томоэ, чувствуя боль в груди, будто что-то жгло изнутри. Ами всё это время молчала. Девушка была так ошарашена поведением Томоэ, что не могла вымолвить и слова. Перед ней сейчас стоял не тот безразличный сухарь, который бесил её своей бесчувственностью, а мужчина, готовый броситься в атаку: возбуждённый, озлобленный, но при этом сохранивший рациональное мышление. А этот взгляд? У Курамы он вызывал страх и ужас, но у Ами проскользнула единственная мысль: «Живой». Долгое время прекрасные ярко-фиолетовые глаза были словно стеклянными, а сейчас в них отражалась жизнь, адреналин. Она сама не понимала, как это объяснить, поэтому, изумлённая, молча наблюдала за своим братом. Зелёные глаза удивлённо рассматривали Томоэ. Ами чувствовала, что что-то изменилось, но никак не могла уловить, что именно. А главное — почему? Она почти не слышала того, что говорил Томоэ, о чём спорил с Нанами, она слушала, как он говорил — серьёзно, не своим обычным спокойным тоном, а эмоционально, грубо. В голове девушки сейчас звучал красивый бархатный голос, отдающий хрипотцой. — Что за шум? Кто кричит? Вы же знаете, что я не люблю шум! — раздражённый голос Юкидзи вернул всех в реальность. Женщина грациозно спустилась вниз и, как верховная королева, подошла к спорящим, ступая будто по стеклу. Курама сразу отметил её красоту. От Юкидзи веяло маслами и каким-то цветочным кремом. Однако, прекрасное лицо было омрачено недовольством. Карие глаза искали виновника беспокойства и, конечно, заметили новое лицо за столом. — Молодой человек, я прошу вас не кричать. Здесь очень хорошая акустика, — обратилась Юкидзи к Кураме. — Это не он, — виновато сказала Нанами. — Хозяйка, простите, но… — Хватит извиняться! Бесит! — рыкнул Томоэ. — Это я кричал. Прости, мама, — он поклонился в пол. — Вот так вот! Юкидзи удивлённо смотрела на сына, который вёл себя, по меньшей мере, странно. — Что происходит? «Господи, не могу больше. Как же меня всё это раздражает. Сейчас они все тут соберутся и что? Начнутся новые разборки», — сердце Томоэ бешено колотилось. Он чувствовал, как оно будто вырывается из груди. Последние остатки спокойствия, как и разума, улетучились, и Томоэ сделал первое, что пришло в голову: он схватил Нанами за руку и, сорвавшись с места, потащил её за собой. — Томоэ! — вскрикнула Ами. — Президент! — Сын! — испуганно выпалила Юкидзи. Но он уже был в дверях. Второпях Томоэ обул первые попавшиеся ботинки и, не выпуская руку Нанами из своей, выбежал на улицу к машине. — Президент, что происходит? Тут холодно! Почему… Томоэ не слушал взволнованный голос девушки. — Садись в машину, — приказал он. — Помнится, ты хотела купить обновки? Как раз прокатимся. Он усадил Нанами на пассажирское сидение и, сев за руль, завёл мотор. Авто с рёвом понеслось вперёд, оставляя дом и всех остальных позади. Смотря в зеркало заднего вида, Нанами увидела, как Юкидзи выбежала на дорогу за ними, махая рукой. — Президент, остановитесь! — девушка пыталась достучаться до разума Томоэ, но он только сильнее нажал на педаль газа. — Нет, мы туда не вернёмся. Не сейчас. Я не хочу туда. Потом. Сначала обновим твой гардероб. — Вы шутите?! За вас же переживают! Я в одной футболке, а на вас тонкий свитер. Мы можем замёрзнуть и простудиться! Хватит шутить. Разворачивайтесь! — Нанами достала телефон, чтобы позвонить Юкидзи. Заметив серебристый чехол, Томоэ одним рывком выхватил его из рук Нанами и выбросил на проезжую часть. — Президент! — Купим тебе новый, — серьёзно сказал он, не отводя взгляда от дороги. — Я позже постараюсь всё объяснить. Девушка посмотрела на руки Томоэ. Он так крепко сжимал руль, что на них повыступали небольшие жилки и костяшки. «С ним сейчас бесполезно спорить. Только ещё больше разозлю. Но что происходит? Почему президент так поступил?» — Нанами судорожно сглотнула, прижав колени к себе, и отвернулась, понимая, что единственное, что ей сейчас остаётся — это ждать.