Мгновенный перевортон на венике

Петля, бочка, перевортон. Петля, бочка, перевортон. Нога с такой силой ударяется в защитный купол, что не одень Кузя кроссовки – отбил бы всю пятку. Ветер усилился, так и норовит сбить с веника, и отправить в свободный полет. Тем более, что слишком легкое полетное средство приходится то и дело выравнивать. Петля, бочка, перевортон. Ледяной воздух хлестнул по лицу, взлохматил волосы и ударил по рукам. Пальцы соскользнули лишь слегка, но и этого было достаточно – неловкое движение в попытке выровняться, смазанный толчок ноги по куполу – и Тузиков нелепо заваливается на бок, с силой ударяясь головой. Сказанный перед тренировкой «ойойос» не позволяет пареньку разбиться, магическим потоком направив полетный инструмент к недавно взрыхленному джиннами песочку. * -Тузиков-Тузиков, - Ягге, громко шаркая, ходит по магпункту, пока Кузя, кусая губы от боли, держит компресс на голове, - Ну куда тебя тянет? Тебе не кажется, что это не твое? -В смысле, не мое? – шевелить разбитыми губами неожиданно больно, - Да как не мое? Полеты – не его? Или драконбол – не его? Насчет второго Кузя иногда почти согласен – пока не вспоминается причина, по которой он остался в команде, после того, как однажды вышел на чью-то замену. Милая лохматая причина, в первый же свой день в «Тибидохсе» засунувшая в нос дракону мяч, показывавшая высший пилотаж в полете, и с помощью которой выигрываются матчи. -Ну, спорт – вообще не для тебя, - пожимает плечами бабушка играющего комментатора, оглядывая полноватую фигуру подростка. -А для кого? Для Ягуна вашего ушастого? – вспылил Тузиков. Хоть она и богиня, но старая, и это не преподаватель, поэтому он боялся Ягге меньше, и хотя бы мог ей дерзить, - Все в мире для лучших, да? А нам, посредственностям, что, в углу сидеть, и другими восхищаться, что ли? Обойдетесь! Кузя ушел из магпункта, не обращая внимания на ворчания старушки. Только подумал с досадой, что придется объясняться с Ягуном, почему он так разговаривал с его бабушкой. Ну и пусть! Ну и плевать! Они в него не верят – зато Кузя сам в себя верит. Он будет работать над собой, будет хорошим драконболистом, и они с Таней будут в игровой двойке! И тогда Кузя докажет, что спорт, полеты и драконбол – это его! Он любил летать, любил ощущение свободы и бескрайнего неба. Лишь на поле он пугался количества народа, ему было тесно и неудобно. Еще и противники, как на подбор – ведьмы с лысой горы, оборотни, гандархвы. Однако Кузя знал, что трудный путь – самый верный и правильный. И что он не отступит, если хочет чего-то добиться. Или кого-то. А пока – опять на поле. Петля, бочка, перевортон. * -Тузик, а Тузик? - Горьянов, поставленный к Кузе в пару, смешком привлек внимание, - А кого это вчера аграрные джинны нашли вверх задницей в песочке? А? Не расскажешь? -Отстань, Демьян, - пробормотал Кузя, смотря поверх головы напарника. Там Таня перебрасывается мячом с Ягуном – то нахмурится, то лукаво улыбнется, если удается обхитрить главного подзеркальщика «Тибидохса». Уверенно взмахивает смычком, дном контрабаса ловит ветер – казалось, она будто родилась в воздухе, является частью этой стихии. -Тузиков! – рев тренера раздается откуда-то снизу, и Кузю буквально подбрасывает звуковой волной, - Хватит ворон считать! Еще раз замечу, что отвлекаешься – пойдешь учиться вниманию, убирая драконьи ангары! Кузя закусил губу. Он же занимается, мячи исправно ловит, что еще от него надо? А если не смотреть по сторонам, какой же из него драконболист? Невнимательный? -Ту-у-узик! – пропел Горьянов, швыряя мяч с помощью заговоренного паса. Шепотом произнес заклинание, но Кузе хватает движения губ, чтобы распознать, расколдовать и отправить мяч напарнику. За несколько секунд до прикосновения мяча к рукам Демьяна, Тузиков три раза меняет заговоренный пас. -Ту-у-у-узиков!!! – Горьянов ласточкой ныряет в рыхлый песок, Кузя радостно улыбается. -А теперь кто в песок зарылся кверху задницей? Расскажешь, а? – кричит он напарнику. -Хороший пас, - произносит знакомый голос рядом, и у Тузикова захватывает дыхание. Она редко к нему обращается, просто нет причины, но тут Кузя делает себе пометку в памяти – больше заниматься заговоренными пасами, если уж его с помощью них замечают. -Спасибо, - голос не дрожит, но говорит это он на выдохе, разглядывая губы девушки, искривленные в улыбке – заветренные, покусанные. Внутри становится необычайно тепло, и даже осенний сырой ветер теперь не помеха. Кузя выпрямляется, радостно улыбается Тане, и она – о чудо! - улыбается ему радостно и светло. «Как весенний лучик» - думается Кузе, и этот момент надолго останется его самым счастливым моментом. * -Кузя, отдай пас! -Тузиков! Кидай мне! Хлопанье крыльев гандархв, окружающих и берущих в клещи паренька на венике. Где-то вдалеке визжит Гробыня, не справившись с управлением своего «Свинспортажа». Все кричат, шумят, различные летающие предметы гудят, вопли с трибун доносятся, как звуки моря. Кузя прижимает к груди обездвиживающий мяч, и смело летит к дракону противника. Сегодня он, наконец, решился, проявил инициативу в матче, перехватил пару важных мячей и отдал их пасами членам своей команды. Но когда ему в руки попал обездвиживающий, Тузиков решил, что это его шанс. Показать, что он тоже на кое-что способен, что он не балласт, что не шут на венике, а такой же, как и все, даконболист. Вот сейчас как атакует дракона, как забьет! Жаль только, Таня этого не увидит. Гроттер ушла из команды, не выдержав насмешек из-за проигранной игры, когда она спасла Пуппера и забила гол собственной команде. Кузя не обижался на нее за это, и не обижал, но поддержать и защитить, к собственному стыду, не мог. У него не было никакого влияния на команду, да и просто боялся идти против всех. С тех пор он поставил себе цель не зависеть от чужого мнения и поступать так, как считает нужным. Сейчас Кузя именно это и делал, в одиночку атакуя дракона гандархв. -Кузя! Ну Кузя! – ревущий пылесос Ягуна и его крики через рупор буквально оглушали Тузикова, упрямо не отдающего никому мяч. Это должна быть его победа. Его и только его. -Тузиков! Пасуй! – снизу его страхует Семь-Пень-Дыр, который тоже не получит мяч. Кузя поднимает голову, пытаясь найти варианты, как выбраться из клещей, в которые его загнали гандархвы. И слишком поздно понимает, что выхода нет. Хлопающие крылья закрывают обзор, ковры мешают поднырнуть под соперников, и что самое ужасное – он проглядел, как его прижали к защитному куполу. Гандархвы хорошо все просчитали. Чтобы не ударится и не разбиться о купол, ему придется отдать мяч. И отдать соперникам – потому что свои уже не могут к нему подобраться. Паника накрыла его буквально на несколько секунд. Потом мозг отключился и Кузя буквально на рефлексах бросил мяч - ровно в ту секунду, когда стая гандархв пошла на таран, ударившись всей пернатой массой в паренька и вдавив его в купол. Семь-Пень-Дыр в шоке смотрел, как отскочивший от купола обездвиживающий мяч с размаху ударяется от гандархва и взрывается у того в руках. Противник моментально потерял сознание, ковер накренился и начал падать буквально одновременно с бывшим седоком. Ягун этого не видел. Он матерился, забыв про рупор, который разносил его трехэтажный мат по всему полю и за его пределами, и пытался поймать падающего Кузю, к которому мешами пробраться разъяренные гандархвы. * -Дурак! Какой же он дурак! Куда полез! Кто его просил! Не умеешь – и лезть нечего! -Прекрати ворчать! Вы же не проиграли, чего переживаешь?! -Ты думаешь, я за победу больше переживаю, чем за ребят?! -Тогда помолчи! Ему и так худо! -Худо ему! Надо было сразу пас отдать! А он решил в героя поиграть! Выпендрился! -Успокойся! Вон, настойка на столе, выпей. Полегчает. -Да ну ее! Сам покалечился, гандархв в коме, это же скандал! Что у нас за игроки! Одна противников спасает, другой калечит! Драконбол уже не тот! -Помолчи, я тебе говорю! Перелом обеих ног и так дело не шуточное, а ты еще мешаешь! -Ягге!.. -Надоел, Одихмантьевич! Пошли отсюда! Буду тебя теперь лечить! Голоса стихли, и Тузиков приоткрыл один глаз, разглядывая помещение. Знакомые, белеющие стены магпункта его успокоили – он уж думал, что его в Дубодам отправят, ведь если верить Соловью, гандархв из-за него впал в кому. Кузя видел, как у противника в руках взорвался мяч. Зато они не проиграли. Правда, ребята долго потом будут припоминать ему единоличную игру. Хотя, переживет. Он же не собирался зависеть от чужого мнения? И не будет. Он сделал то, что хотел, ну подумаешь, не получилось. Еще будет пробовать. И еще. И еще – пока не получится так, как надо. Только бы из магпункта выбраться. Шорох за ширмой привлек его внимание. Неясная тень скользнула по стене, но даже в слабом пламени свечи Кузя узнал посетителя. Да и как он мог не узнать? Карие глаза с необычайной теплотой смотрели на него. Кузя жадно впитывал и этот взгляд, и выражение лица – каждую черточку запечатлевал в памяти. Казалось – мир застыл, и остались только они вдвоем – в этом пламени свечи, в этих неясных тенях, несказанных словах и тихом дыхании. Сердце ухало в груди от одной только мысли, что она здесь, и пришла к нему, и стоит, и смотрит только на него! Она протянула ему что-то, и Кузя с удивлением заметил, что это его собственный веник. Видимо потерял на поле, хотя раньше с ним такого не случалось, их обычно уносили в обнимку. Он протянул руку, и коснулся ее теплых пальцев, с обгрызенными ногтями, цыпками, и небольшой царапиной чуть выше запястья. Смотрел на них и умилялся, так они ему нравились, и вообще все она нравилась, и это ощущение прикосновений взбудоражило в нем гамму чувств. Кузя почувствовал, что краснеет, и одернул руку. -Спасибо, - хрипло произнес он, с трудом разлепляя сухие губы. Таня только улыбнулась – мило, не озорно, но как-то так, что Кузя почувствовал поддержку. Веник она аккуратно положила на кровать. -Ты…видела матч? – спросил Кузя, сам не зная зачем, ведь прекрасно было известно, что она на него не пришла. -Слышала. По зудильнику, - она впервые заговорила, и от звуков ее голоса Тузиков вздрогнул. Ему показалось, что он нашел замечательную песню, которая от которой щемит где-то глубоко в душе, и ее хочется слушать снова и снова, - Ты молодец. Два слова – и мир Тузикова взорвался на тысячи разноцветных кусочков, цвета теплых шоколадных глаз. * -Бои-и-ишься? – прошипел в ухо Горьянов. -Нет, - ровно ответил Кузя, хотя сжал веник так, что ладони вспотели. Он довольно-таки быстро встал на ноги, стараниями Ягге, но вот на поле сегодня вышел впервые. И было внутри него что-то, что не хотело возвращаться в небо. Страх снова упасть? Или еще что-то? Кузя этого не знал, только чувствовал, что страху нельзя поддаваться. Особенно, если он хочет добиться чего-то. Прикусил губу, оседлал веник и взлетел, разглядывая команду. Неподалеку ревел и хлопал крыльями Гоярын, пытаясь опалить шустрых игроков. Кузя поймал себя на мысли, что ему стало еще теснее на поле, что страшно к кому-то подлететь, вдруг столкнутся? Пока он собирал волю в кулак и заставлял себя, раздался свист. -Тузиков! Что болтаешься, как г…экскремент в проруби? Иди вон, в защиту, пока Лоткова отсутствует! Парень послушно подлетел к дракону коснувшись рукой теплой шершавой морды. И успокоился. Рядом с таким огромным созданием все страхи казались необычайно маленькими. Кузя посмотрел на поле, на игроков, и впервые почувствовал, что ему совсем не страшно, что он на своем месте. Больше не надо думать, как извернуться, чтобы с кем-то не столкнуться, не быть постоянно в напряжении, что от тебя будут какие-то проблемы. А быть полезным в команде можно и с позиции защитника – не дать команде противника забить, едва ли не важнее, чем самому попасть мячом в пасть дракона. И пусть он не будет в игровой двойке с Гроттер. Можно быть двойкой команды – она забивает, он защищает, всем хорошо, все рады. Вновь раздался свист, Тузиков ловко направил морду Гоярына, самозабвенно плюющегося огнем, в сторону Жикина, и улыбнулся, когда ему на лицо упал блик от бока контрабаса. Жизнь продолжалась.