Укрощение пламени

Азула придерживает рукой в тёплой меховой перчатке край своей тяжёлой меховой шубе, уже не так сильно жмурясь при взгляде на искрящийся снег. Она постепенно привыкает к ослепительному блеску на солнце и уже меньше проваливается при каждом шаге, спотыкаясь и передвигаясь странной походкой пингвина. Однако, местные жители косятся на неё всё также с подозрением. Золотые глаза при свете дня выглядят ещё более удивительными и нереальными. Мало кто из Южного племени воды теперь сомневается в том, что Азула — представитель Нации огня. Она лишь хмыкает и бьёт носком сапога ближайший сугроб. Принцесса прогуливается по деревне в гордом одиночестве, так как Сокка с самого утра побежал к отцу выяснять насчёт прибывшего посла Северного племени воды, который после гостеприимного ужина у новоиспеченной четы ругался такими словами, что даже у бывалых воинов уши в трубочку сворачивались. Азула и сама не замечает, как выходит на самую окраину к ледяной стене. — Не ожидал вас здесь встретить, принцесса, — последнее слово выделяют с особой желчью и плохо скрываемой злобой, когда неизвестный человек подходит к ней со спины. Правда, он тут же превращается во вполне известного, когда Азула стремительно оборачивается, уже готовая принять боевую стойку. Ханн выгибает бровь, когда она пытается замаскировать замах правой рукой, как простое потягивание. Получается не очень, зато с настоящей королевской грациозностью. — Взаимно, да и не горю желанием. Давайте просто сделаем вид, что этой встречи не было и просто разойдёмся в разные стороны? — Ханн, видимо, не понимает насколько выгодное ему сделали предложение — уйти отсюда на своих ногах и в сознании. Азула хоть и не горит желанием ввязываться в драку, но этого нагловатого и явно нарывающегося на проблемы посла приструнить надо. Принцесса хорошо помнит, ещё со времён войны, что Северное племя воды всегда негласно лидировало над Южным, считая их простаками и заключая с ними разорительные для последних сделки. — У меня есть более выгодное предложение вам, — Ханн молниеносно подхватывает Азулу под локоть, утаскивая в какой-то закуток между смотровой башней и стеной и, видимо, окончательно отключая инстинкт самосохранения. Принцесса пока ещё даже не сопротивляется, ей даже интересно, чем же вызван такой риск со стороны посла. Ханн склоняется на ней, полностью перекрывая видимость своей широкой грудью, увешанной разнообразными талисманами и амулетами. — Слушаю, — Азула принимает правила игры, но чётко обозначает свои права, кладя ладонь прямо перед собой и от души отодвигая настырного Ханна от себя подальше. Министры огненной нации были хотя бы немного изобретательнее, когда хотели переманить наследную принцессу на свою сторону. Они были подобострастными, заискивающими и раболепными, надеясь заработать знак королевского внимания. Ханн же нагл и явно полностью уверен в успехе своей затеи. — Вряд ли вы в диком восторге от здешней местности и архитектуры, — начинает издалека подходить к своей основной мысли воин Северного племени. Азула ещё больше прищуривает свои золотистые глаза, что Ханн истолковывает, как заинтересованность. — Вы наверняка привыкли к дворцовой, роскошной и комфортной жизни, а не к жалкому деревянному дому и необразованным местным жителям. Понимаете, к чему я клоню? — ну разумеется, она прекрасно понимает. Южное племя воды теперь получает немалое финансирование от Республики и неофициальное от Нации огня — как-никак щедрое приданое за сестру от любящего братца Зуко, который крайне бы не хотел сейчас жить с Азулой под одной крышей. О Северном же племени воды сейчас благополучно забыли, а преусловутая гордость не позволяла вождю открыто обратиться за помощью. — Понимаю. Но что же вы предлагает мне? — Азула ударяется в откровенную актёрскую игру, уверенно кося под дурочку и часто хлопая длинными ресницами. Ханн перемены не замечает и, убеждённый, что нашёл в ней слабое место — тщеславие, воодушевлённо продолжает дальше, пока принцесса прикидывает с какой стороны ему врезать в челюсть так, чтобы было побольнее, но синяк поменьше. — Выйти замуж, — многозначительно подмигивает Ханн, а Азула едва удерживает свои кулаки на месте. — Разумеется, за меня. Это будет превосходным решением. Сокка не представляет из себя никакой перспективы, в то время, как Северное племя воды может стать вашим новым владением, вернее нашим. Мы сделаем из него новую столицу! — вот на этой фразе принцесса не выдерживает и, предварительно размяв плечи, от души бьёт с правой в чужую челюсть, даже не размениваясь на магию. Об такого червяка она не собирается пачкать свою стихию. Ханн, на своё счастье, отлетает в большущий дальний сугроб, оседая в нём безвольной куклой и, по-видимому, даже ничего себе не сломав. Азула разочарованно хмыкает и, отряхнув руки и поправив волосы на плече, подходит к пытающемуся подняться и вправить челюсть одновременно послу. — Ещё раз услышу подобное — объясню иным способом. Уверена, ты был близко знаком с солдатами Огня и догадываешься, о чём я говорю, — она, приподняв подол тяжёлой меховой шубы, становится сапогом на грудь Ханн, развалившегося в сугробе в позе морской звезды и только бессильно сжимающего кулаки. Кровь, текущая по подбородку и окрашивающая снег в розовый, идеально дополняет общую картину. Только это ещё не полное представление. — Также, я думаю, что о сегодняшнем инцинденте нужно рассказать вождю… — Нет! — с побелевшим лицом дёргается Ханн, пытаясь освободиться из-под её сапога, но у принцессы мёртвая хватка и нехорошая ухмылка на полных губах, а потрескивающие на кончиках тонких пальцев искорки словно предупреждают о том, что бегство — это крайне плохая идея. — Мне кажется, что условия должна диктовать здесь я. Поэтому, думаю, что Северное племя воды не должно диктовать свои условия Южному. И тем более, союз, который вы намерены заключить будет одинаково выгодным. Мы поняли друг друга? — Азула, в закрепление своих слов, чуть посильнее нажимает ножкой. Лицо Ханн искажается ещё больше. — Несомненно, — сквозь сжатые зубы выдыхает он и принцесса, немного помедлив, словно наслаждаясь моментом, убирает ногу, отпустив свою жертву. Ханн тут же вскакивает из сугроба, стирая кровь с подбородка и отчаянно пытаясь вернуть себе представительный вид. Получается до одури смешно и комично и Азула, чтобы неаристократично не заржать, предпочитает просто повернуть домой. Настроения продолжать прогулку уже нет. Сокка сбрасывает сапоги в коридоре и с хрустом разминает спину, вешая свою меховую шубу на крючок в коридоре. По висящей на вешалке более светлой шубе он понимает, что Азула уже вернулась домой и теперь наверняка сидит на кухне. Там воин её и находит в гордом одиночестве с полупустой чашкой остывшего чая, которую принцесса задумчиво покачивает в пальцах и периодически грустно вздыхает. Сокка едва не прыскает в кулак, когда до него доходит, что она банально хочет есть. — Сокка! — радостно вскидывается Азула, машинально делая глоток остывшего травяного чая и тут же скривив персиковые губы. Воин не удерживается от ухмылки и подходит к своей жене, приобнимая её сзади за талию, прижав к себе. Не может он себе отказать и в маленькой забаве — подуть ей в обнажённую шею, освобождённую от тяжёлой копны шоколадных волос. За это получает несильный толчок под локоть. — Я, между прочим, тебя ждала… — А вернее ужин, — прозорливо щурится Сокка, глядя, как Азула морщит нос, не в силах признать, что так оно и есть. Принцесса, прожившая во дворце всю свою сознательную жизнь и привыкшая к полному обслуживанию, однозначно не обладает даже начальными навыками в области кулинарии. — Ладно, вставай давай. Будешь учиться готовить! — торжественно провозглашает Сокка, забрав чашку из её рук. — Я?! — в голосе Азулы полно столь откровенного удивления и даже возмущения, что воин смеётся. — Нет я, — передразнивает её Сокка, аккуратно приподняв со стула и переставив поближе к кухонному столу. Принцесса гневно отправляет волосы и уже открывает свой рот, явно собираясь зачитать полную праведного гнева речь, но будущий вождь опережает свою взрывоопасную и быструю на скорый гнев супругу. — Я уже умею готовить, а вот тебе придётся научиться это делать рано или поздно. Так что бери фартук и подходи ближе, — в руки Азуле прилетает деревянная поварёшка. Принцесса неосознанно крутит её, пока её осторожно не подталкивают в спину. Она прячет улыбку за длинными волосами и, сделав недовольный вид, подчиняется. В груди разгорается уже привычное тепло.