Капли крови на бинтах и ненужная медь.
* * * Тьма, всепоглощающая, непроглядная, бездонная и бесчувственная, приносящая лишь опустошение и безразличие, что разрушало эмоции и саму душу. В такой тьме жил парень, который еще в юном возрасте ступил на тропу, ведущую в никуда. Но он не жалел о своем выборе, лишь послушно принял эту участь и с гордостью носил ее на плечах. Того человека звали Акутагава Рюноске - Пес Портовой Мафии Йокогамы, один из сильнейших ее членов, брошенный пес... Почему брошенный? Потому что человек, которым он восхищался и ровнял к богам, которого бесконечно уважал, за которым хотел идти всю свою жизнь, человек, который накинул на него сети и ловко заманил в бездну, что широко распахнув пасть приняла его, человек, который воспитал из Рюноске убийцу и приручил - бросил его, предал, оставил одного дальше гнить в этой смердящей трупами дыре. Сам же купался в солнечных лучах, окруженный улыбками кокетливых дам и прочих людей " не познавших тьмы ". - Осаму Дазай. Тихо шептал дрожащий юношеский голос: - Осаму Дазай! Вырывался из груди крик, так и не достигший оппонента: - Дазай-сан... Слышалось где-то в темноте вперемешку со всхлипами: - Дазай... Ласково звучал охрипший голос в темную-темную ночь, когда звезды уже давно начали радовать землю своим сиянием, а луна завораживающе светила над самыми верхушками деревьев.Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимым быть другим.
Каждый день после предательства Рюноске не мог найти себе места; стены казались слишком холодными и будто давили на него, не давая сделать и вздоха, комнаты казались пустыми и огромными, что можно было плавать в них, голоса других членов мафии стали слишком громкими и от них закладывало в ушах, а потом раскалывалась и голова. Эспер чувствовал себя неуютно, где бы он не находился, будь то кабинет, коридор или любая другая комната. Даже в своей квартире его не покидало чувство опустошенности, чувство неполноценности... Настолько сильно за те годы, что пролетели как один день Акутагава привязался к Дазаю. Пусть тот и пинал его до крови изо рта, до сломанных ребер, пусть он и бил его, разрывая ладонью воздух и одаривая щеку сильным ударом, пусть он и больно схватив за волосы оттягивал их, поднимая голову и зло сверкая двумя темными глазами, что пожирали, словно ненасытный дикий зверь. Даже болезненные слова, что то и дело выливались в поток, пробивая внутри брюнета дорогу осыпая ее цветами боли. Все это он мог бы терпеть сколько угодно, лишь бы оставаться подле мужчины. Но судьба решила иначе: Дазай выкинул Рюноске, как ненужную игрушку, как бесполезное животное, как исписанный листок бумаги, поставив на него сто тысяч замков, чтобы тот утонул где-то в прошлом и не беспокоил " светлое " настоящее. Дазай забыл о нем, словно о какой-то маленькой детали, ничего не значащей, ничего не стоящей. А Акутагава забыть не мог.Я вас любил всей силой первой страсти. Я верил в вас, я вас боготворил. Как верный раб, всё иго вашей власти Без ропота покорно я сносил. Я ждал тогда напрасно состраданья. Был холоден и горд ваш чудный взгляд. В ответ на яд безмолвного страданья Я слышал смех и колких шуток ряд. Расстались мы - но прежние мечтанья В душе моей ревниво я хранил И жадно ждал отрадного свиданья,... (1).
Он помнил всегда идущего впереди наставника, с широкими и ровными плечами, на которые можно было опереться, с прямой осанкой, которой позавидовала бы любая светская леди, стройным телом, так и манящим обхватить и прижаться, с развивающемся черным плащом, за который хотелось уцепиться, как за последнее спасение, но не для Рюноске. Все перечисленное было вне досягаемости юноши, ему не было разрешено даже касаться своего кумира. Такая несправедливость. Лишь наблюдать за тем, о ком тоскует и плачет сердце, лишь смотреть, не в силах коснуться. Он так близко и так далеко...Прекрасный. Терзания юноши не прекращались, все внутри него переворачивалось, сметая на своем пути живое и неживое. В нем бушевал ураган, кричащий о спасении, в нем металась вьюга, пытающаяся усмирить боль, в нем разрывалась буря, плачущая от безответных чувств. Внутренний раскол не оставил в неведении и ужасающую способность, которой обладал юноша, нет, Расемон все прекрасно чувствовал и выжидал. Чего? Конечно же трещинки в стене контроля над ним, оков, что заставляли подчиняться людям, быть пленником в умелых руках и убивать, убивать, убивать. Не по собственному желанию, хотя, дикий зверь раскромсает все на своем пути, даже своего хозяина, но быть управляемым и управлять самому - разные чувства, даже если цель одна. Но Акутагава не из робкого десятка. Когда внутри него все переворачивалось и разливалось, причиняя адскую боль - словно раскаленный металл тек по его горлу, разливался в легких и обжигал, уничтожал его органы, ранил сердце, ранил разум, ломал кости, заставлял кривится от боли, Рюноске держался, зная, что нельзя подавать слабину. Но надолго ли его хватит? - Здравствуйте, Дазай-сан... - А, это наш бесполезный Рюноске-кун пожаловал, что ты тут забыл, в приличном-то заведении? Акутагава опустил голову, поджимая плотно губы. Обидно, да, он родился и рос в грязных трущобах. Где за кусок хлеба готовы грызть глотку, где спать могли на полу, в каком-то отвратно-смердящем углу переулка, где и жил долгое время он сам. Но разве теперь он хуже других? Деньги? Да пожалуйста! Квартира? Своя! Чем юноша был хуже и почему Дазай всегда унижал, Акутагава не понимал, как бы ни старался. - Что за странный паренек, ты его знаешь, милый? Пискляво прозвучал голос пышногрудой блондинки, сидящей рядом с наставником. Она была одета в короткое платице, из под которого с легкостью можно было разглядеть все, что должна скрывать одежда. Она держала Осаму под локоть и что-то беспрерывно щебетала ему на ухо, то и дело хихикая да бросая колкие взгляды и издевательские усмешки в сторону эспера. Чем он хуже этой раздражающей женщины? - Кстати, Акутагава-кун, у меня появился новый ученик. При слове '' ученик '' шатен так ласково и тепло улыбнулся, что все естество мафиози содрогнулось, и хищник внутри царапал запертую клетку, рычал, хотел разорвать в клочья...Дазая? " Почему, Дазай-сан, за что? Я всегда-всегда старался сделать все в идеале, я старался удивить вас, я старался добиться вашего расположения, я так хотел услышать хотя бы одно доброе слово от вас, я так хотел, чтобы вы похвалили меня... Но сколько бы я не старался вы никогда, никогда, никогда, ни разу не улыбались так тепло говоря обо мне...Почему, Дазай-сан?" В мыслях эспера все помутилось, горло больно сжалось, не давая мягкому воздуху наполнить легкие. "Больно". Который раз это слово крутилось в голове брюнета? Физическую боль можно вытерпеть, от физической боли не ломается механизм внутри, от нее не разрывается зачерствевшее юное сердце. Не дожидаясь ответа Акутагава быстро вышел из заведения, в котором витал запах кофе, ненавистный кофе, коим всегда веяло от шатена. Тонкая бледная и дрожащая рука сомкнулась на черном плаще в области груди, сжимая ткань и жмурясь юноша быстро шел, не разбирая дороги. Сейчас ничего не слышал он, ничего не видел, лишь образ Осаму с такой нежной и теплой улыбкой, лишь его слова о новом подопечном. Его выбросили, его сломали, он теперь не нужен Дазаю. Послышался треск, словно какое-нибудь изящное изделие из тонкого китайского фарфора уронили и оно вдребезги разбилось... Сейчас Рюноске заметил, что находится в каком-то парке, как ни странно, людей почти не было. Растения были ненавистны брюнету, но сейчас не тот момент и он облокотившись спиной о ствол какого-то высокого и старого дерева, поднял голову вверх, смотря на развивающиеся и ударяющиеся друг о друга зеленые лепестки на ветках. Приятный и успокаивающий шелест листьев, легкий ненавязчивый ветерок и мокрые струйки на бледных щеках. Да, брюнет лил слезы, даже не моргая и ни на что не реагируя, смотря лишь вверх, сжимая черную материю в области груди и со странной улыбкой, играющей на тонких губах. За что с ним так поступают? - Я прокляну тебя, судьба... Шептал дрожащий голос, ресницы подрагивали и Рюноске осел на корни дерева, сгибаясь пополам, тонкими пальцами сжимая черные волосы и срываясь на крик. Просто крик, но такой, что в нем выплескивалось все отчаяние Акутагавы. Он кричал в том безлюдном парке, сидя под деревом до тех пор, пока не охрип... Вернувшись в свою квартиру и медленно заходя в комнату эспер даже не заметил сестру, что встревоженно смотрела на него. Глаза его были красные, руки все еще дрожали и юноша заперся в своей комнате, садясь на пол под дверью и утыкаясь носом в колени. " Рюноске, иногда я не понимаю, с какого именно момента ты начал меня разочаровывать" , " Даже родившись в грязи, Акутагава, можно стать золотом, а ты всего лишь медь", " сколько времени мне еще тратить на бесполезного тебя? " , " знаешь, Акуатагва, если яблоко гнилое, его стоит выкинуть", " снова разочаровываешь, Рюноске". То, что в прошлом говорил Осаму, как не кстати обрушилось на его голову именно сейчас, добивая эспера, вонзая последние мечи и добиваясь идеальных штрихов. Весь вечер он провел в своей комнате, из которой доносились всхлипы, удары и громкий кашель. - Что-то в последнее время мы стали чаще видеться, да, Рюноске-кун? Весело проговорил Дазай, разводя руки в разные стороны. По одну стоял его ученик, по вторую - напарник. Акутагава был в компании Хигучи, Гин и Тачихары. Агентство встретилось с мафией и назревала драка. Сегодня обладатель Расемона вел себя иначе с самого утра и выразительные круги под глазами не оставили без внимания. -Ох, чем же ты ночью занимаешься? Двусмысленно и с наигранным волнением изобразил Дазай. Полы плаща Акутагавы зашевелились, серые глаза потемнели от ярости. Ненавидел. Он ненавидел своего учителя, который топтал его, вдавливал в грязь, унижал. Рюноске ринулся вперед, атакуя семпая, а Осаму побежал назад, уворачиваясь от атак и громко смеясь. - А ты такой же бесполезный, Акутагава-кун, так ничему и не научился, вновь разочаровываешь! Они уже довольно далеко отошли от остальных, пока дрались. " Больно " прозвучал чей-то голос в голове и эспер потерял контроль над собой, превращая плащ во множество шипов, которые поднялись высоко вверх и в секунды упали вниз, стремясь к цели. Дазай и глазом не моргнув, рассеяв способность и в миг оказавшись возле бывшего ученика - ударил. Согнув колено, ударил в живот, заставляя харкать кровью, затем ударил по шее и бросил Акутагаву, впечатывая ногой голову в пол. На его руках остались капли крови эспера, который сейчас корчился в алых лепестках. - Ну вот из-за тебя придется менять бинты. Как-то отдаленно услышал голос Осаму и наступила непроглядная тьма перед глазами. Очнулся Акутагава уже в своей квартире, рассматривая белый потолок. Голова раскалывалось, а в ушах гудело невыносимо шумно, будто сверлом пытаются вкрутить винт в висок. Юноша встал с кровати, слегка пошатываясь. Голос внутри говорил идти. Куда? Сам он не знал, но вдруг перед глазами возник тот самый переулок, в котором Дазай нашел его. Туда, идти нужно именно сейчас. Не теряя времени брюнет быстро отправился в место, котором провел детство. - Здесь все и началось. Усмехнулся брюнет, смотря на омерзительно грязный асфальт, на валяющийся мусор, на шприцы - видимо, наркоманы бросили. Акутагава упал на колени и рассмеялся. " Даже родившись в грязи, Акутагава, можно стать золотом, а ты всего лишь медь". Мягкий голос резал уши и казалось, что из раковин вот-вот вытечет кровь. Устал, Рюноске устал быть сильным и он закрыл лицо руками, чувствуя, как что-то теплое и горячее обволакивает его тело. То был Расемон, который жадно поглощал худое тело. Раскол в сознании свершился - трещина, через которую зверь смог выбраться и стал поедать хозяина. В руках Акутагава держал бинты Дазая, которые когда-то остались у него. Он прижал единственную вещь учителя к груди и улыбнулся, видя мокрые следы на белой марле...И этот час желаемый пробил. Пробил, когда, надломанный судьбою, Устал я жить, устал я ждать любви И позабыл измученной душою Желания разбитые мои. (2)
Все мафия всполошилась, они не могли найти Акутагаву несколько дней после его битвы с Дазаем. По чистой случайности Гин забрела в тот переулок, в котором они вместе прятались с братом. Она не ошиблась - черный дырявый плащ в крови и белые длинные бинты. Самого Рюноске видно не было, плащ был больше похож на испорченную тряпку. "Расемон поглотил Акутагаву, сам исчезнув и убив своего несчастного хозяина." Дазай весело шел в квартиру, напевая под нос мелодию, как увидел стоящую у дверей Гин. Глаза ее были полны слез, а в руках она держала небольшую коробочку, протянув ее шатену она толкнула его и ушла, тихо начиная плакать. Зайдя в квартиру и растеряно смотря на коробочку, он открыл белый конверт, что лежал на ней: "Ну, здравствуй, Осаму-кун. После встречи с тобой Рюноске вел себя немного странно, а вскоре и вовсе пропал. Благодаря твоим усилиям, в наших рядах на одного эспера меньше. Уж не знаю, что ты там ему напел, но вот тебе подарочек. Это все, что осталось от твоего бывшего протеже. Его убил Расемон, как видишь. Огай Мори." Дазай аккуратно вытащил остатки черного плаща и увидел на дне коробки белые бинты. Его бинты, он осмотрел их и фыркнул: застывшие капли крови и грязь смешались на белой ткани, создавая уродливые разводы. Некогда бывший длинный плащ сейчас представлял собой обычную тряпку и ничего больше. Это все, что осталось от того ни на что не способного ребенка? - Ты вновь разочаровал меня и не оправдал ожиданий, Акутагава-кун. Бесполезный, как всегда, поддался эмоциям и не смог контролировать собственную способность, никчемный ученик. Я рад, что мой нынешний намного способнее тебя Отрезал Дазай, а по его щеке скатилась единственная одинокая слеза... Он кинул коробку в урну, что лежала неподалеку и со спокойным видом вышел из квартиры. Довольно много времени прошло с тех пор, все по-тихоньку стали забывать Пса Портовой Мафии, в ней появились новые эсперы, а Дазай все также ходил в агентство , предлагал красивым девушкам совершить самоубийство. - Осаму-кун, что это за коробочка? Ты всегда носишь ее с собой и очень злишься, если ее кто-то тронет. Там что-то драгоценное? Улыбнулась своей изящной улыбкой юная девушка. - Нет, там нет никакой драгоценности , просто медь. Улыбнулся Дазай ей и приобнял за талию. Медь, ставшая истинным золотом для Осаму только тогда, когда растворилась, исчезла.