Как у нахттотера аллергия обнаружилась

Как же все раздражали. Ничего не могли сделать без него и всё время стучали, заходили и просили. Даже скрипка не помогала успокоиться. Хотелось взять во-о-он ту статуэтку из меди и кинуть кому-нибудь точно в голову, чтобы мозги на место встали и эти идиоты перестали уже тратить его силы на решение элементарных вопросов. Нахтоттер то, нахтоттер сё. Он не мальчик на побегушках, который по первому зову будет делать какие-то глупости. Но нет, он стал для всех чёртовым советчиком… Как же все раздражали! Ни минуты покоя, ни секунды тишины, чтобы вот вообще никто – НИКТО! – не раздражал его своим присутствием. Миклош зашёл в свой кабинет и захлопнул за собой дверь, заперев замок. Хоть на мгновение можно было прикрыть глаза и отдохнуть, пока очередной идиот не постучит костяшками в эту долбанную дверь!.. Спокойствие. Умиротворение. Он взял со стола какую-то бумажку и принялся её рвать на мелкие кусочки. Потом ещё одну, и ещё, пока буря в душе не утихла. Теперь можно было заняться чем-нибудь полезным. Например, скрипка. Любимая скрипка, к которой он не притрагивался уже несколько дней из-за этих идиотов, чьи шаги он слышал даже за закрытой дверью. Слоны… Как можно так громко топать? Он подошёл к инструменту, мягко коснулся пальцами струн, отчего те издали такой сладкий звук. На губах нахтоттера заиграла улыбка. Холодная деревянная поверхность была прохладной, она будто успокаивала ту ярость, готовую разразиться при малейшем вторжении в маленький прекрасный мир Миклоша. Он осторожно, словно драгоценность, взял скрипку… -Апчхи! – громко чихнул нахтоттер и поражённо замер, потому что в носу так и продолжало чесаться, словно какие-то маленькие букашки бегали там. Он сморщился и снова чихнул. Нос заложило, а в горле ещё и запершило. Нёбо просто адски чесалось; Миклош языком проводил по нему, чтобы хоть немного смягчить зуд, но это только усиливало его. И снова чих. Нахтоттер зарычал от досады. Что с ним такое-то? Неужели в его кабинете так пыльно? Он провёл пальцем по картине, висевшей позади стола, и не увидел ни малейшего намёка на пыль. Но отчего тогда так чесались глаза и горло, а дышать носом никак не получалось? Он обернулся и в досаде готов был застонать, когда его взгляд упал на кресло, стоящее у окна. Что-то раздражающе белого цвета да ещё и пушистое лежало в нём, удобно свернувшись в комочек. Миклоша аж всего перекосило, он двинулся к противной твари, которая так нагло спала в его – ЕГО! – кресле. Но не сделал он и пары шагов, как снова зачихал, пуще прежнего. Ар-р-ргх! Бесит! Кто додумался вообще эту тварь притащить в дом?! Он отложил скрипку, закатал рукава и с явными намерениями направился к этому исчадию ада, которое удосужилось открыть глаза и теперь мрачно наблюдало за ним. Видимо, взгляд и вообще весь вид Миклоша выдавал его пожелания в адрес маленького пушистого существа, потому что то вдруг подскочило на месте, зашипело, выгнуло спину и увеличилось в размере из-за вздыбившейся шерсти. Нахтоттер вновь чихнул, а после оскалившись бросился на чёртового кота, который, однако, успел улизнуть у него из-под носа, бросившись бежать. Миклош бросился вслед за ним, зарычал, когда кот ловко запрыгнул на его стол и хорошенько так пробежался по нему, разметав в сторону важные документы. Сбросил ещё и статуэтки, которые с грохотом приземлились на деревянный пол. И вернулась эта тварь обратно в кресло, специально принявшись вылизывать своё хозяйство. Нахтоттер щёлкнул пальцами, создавая небольшой комочек заклинания, и отправил его в треклятого кота. Но лишь испортил себе кресло. Убьёт! Он точно убьёт эту тварь! Прикончит! С радостью будет смотреть на то, как эту тварь будет пожирать тлен. Как маленькое тельце проклятой твари будет медленно разлагаться. Они так и продолжали гоняться по кабинету, при этом кресло оказалось перевёрнутым, стол – отодвинутым к противоположной стене, а книги с полок шкафа валялись на ковре. Ах да, ещё тут же рядом лежали и другие мелкие вещички, которые кот намеренно ронял, чтобы лишь сильнее убедить Миклоша, что нет хуже тварей, чем кошки. Никогда он их не любил, и уже точно никогда не полюбит. Последним рубежом стало то, что кот занёс лапу с острыми когтями над скрипкой. Миклош зарычал пуще выкодлаков в брачный сезон и схватил маленького пушистика в мгновение. Проклятое существо вознамерилось разукрасить ему лицо и руки; из маленьких ранок уже показалась кровь. Нахтоттер был готов прямо тут разорвать поганца, но кота уверенно вырвали из его рук. Рядом с ним стоял Йохан, державший белый комок шерсти за шкирку. Кот громко и возмущённо орал, шипел, пытался вырваться, но лишь беспомощно болтался из стороны в сторону с растопыренными когтями. Ужасно острыми, в чём Бальза убедился на собственном примере. Ранки, правда, уже затянулись. А вот насморк и зуд в горле никак не хотели проходить. Йохан вопросительно смотрел на него, потом переводил взгляд на кота. Миклош бы пожелал убить эту тварь, чего она заслуживала. Однако… -Чтоб я эту тварь больше никогда не видел! Избавься от него. Вообще в доме чтобы больше никакой твари не было! Ты меня понял? – Йохан кивнул и покинул кабинет нахтоттера, аккуратно прикрыв дверь за собой. А Миклош так и стоял посреди комнаты, по которой, казалось, прошёл ураган, и с любовью гладил свою скрипку… …Йохан вышел из особняка, всё ещё держа кота за шкирку. Тот уже не вырывался, а просто повис, приняв свою судьбу. Однако никто ничего с ним делать не собирался. Его поставили на землю и лишь аккуратно подтолкнули в сторону дороги. Йохану было так жалко прощаться со своим любимцем. Но кто же знал, что у нахтоттера аллергия на кошек?