***
Лес приглушённо стонал, неистово шумя зеленой листвой. Все ещё молодой мир только просыпался, стряхивая легкую паутину полуночной дремы. Однако где-то там, в глубине зелёной чащи, нарастал неясный тихий гул, усиливающийся в сторону береговой линии. Возможно, вековые деревья гнулись вовсе не от ветра, а от ужаса ожидания чего-то мрачного и тяжёлого, невероятно мощного, передавая на своем, лесном, наречии ужасы мыслей, осознания угрозы, надвигающейся из глубины. Это были Они. Они спешили вперед, ведомые желанием изведать этот странный и пока ещё чужой им мир. Впереди, верхом на драконе, мчался их предводитель. Своими огненными сущностями они внушали лесу иррациональный страх отнюдь не напрасно. Балрожики. Личная головная боль Властелина мрака Мелькора. — Кварррруиии! — грозно провозгласил первый из них, Готмог, вздымая к небу объятую пламенем пасть; в переводе на квенья это значило примерно следующее: «Вперед, воинство Утумно, несите смерть, боль и разрушение!» — Грррааууиии! — подхватили огненные духи, что, в свою очередь, можно было перевести как: «Во славу Мелькора, жги и калечь!» Под этот боевой клич предводитель нестройной оравы Готмог потянул за скрученные на скорую руку из огненного бича вожжи, попытавшись заставить Анкалагона замедлиться. Тот, явно не высказывая в связи с этим никакого восторга, взбрыкнул, взмахнул короткими крыльями, отправляя своего грозного наездника в полет. — Рарруиии! — радостно взревело огненное воинство, ломанувшись вперед следом за пытающимся в воздухе восстановить равновесие лидером. Презрительно фыркнувший дымом дракон, не желая отставать от коллектива, деловито ринулся следом, неуклюже перебирая лапами и время от времени подпрыгивая и хлопая еще слишком слабыми для полноценного полета крыльями. Стоявший на самом краю обрыва майа недоверчиво дернулся от знакомых звуков, резко оборачиваясь — прямо на него с небольшой горки кубарем катилось нечто огненное, выкрикивая боевые кличи. С небольшим отставанием следом неслось нестройное воинство духов огня, что, неистово потрясая небольшими топориками и молотками, вероятно, пытались поспеть за своим предводителем. Не отставал от них и дракончик. В его прерывистом рыке Майрон с удивлением услышал, что эти небольшие антрацитово-черные крылья еще были не в силах поднять в воздух какую-то определенную упитанную тушу. Что они тут делали, в местах довольно отдаленных от Утумно, заслуживало отдельного вопроса. Но факт — что огненный хвостатый клубок несется прямо к обрыву — оставался фактом. Вспышка озарения была внезапна. Майрону тут же вспомнилось, как именно эта орава сбила его, когда он хотел попытать счастья присоединиться к Тьме. Часть его сущности потребовала отойти в сторону и не мешать — без этой мелочи жить стало бы проще. Какое ему дело было теперь до властелина и созданий мрака? Но... Он вспомнил их невинные мордочки, подсмотренную снисходительную улыбку на лице предполагаемого будущего начальства и… — Стоять! — громко крикнул майа, печально вздохнув про себя, и прыгнул наперерез огненному духу, что так опасно близко подкатился к обрыву. Не ожидавшие встретить на своем пути кого-то живого, кто не убегал бы от их своры, а наоборот, стоял прямо на пути, балрожики остановились, недоуменно хлопая крылышками. Даже дракон, затормозив всеми четырьмя лапами и зарываясь частично в податливую почву, выглядел удивленным. А огненный майа в самый последний момент успел схватить летящего в пропасть Готмога. Свидетелю сей картины открылось бы зрелище весьма умиротворяющее: зеленые кроны деревьев шумели, склоняемые легким ветром; высокая трава ковром покрывала землю, отзываясь тихим шуршанием. Но в одном месте выжженной проплешиной серели камни скал. Вокруг выступа полукругом столпились балрожики во главе с драконом, внимательно что-то разглядывая: уцепившись одной рукой за край скалы, над обрывом висел Майрон, другой рукой удерживая за хвост возмущенно пищащего юного предводителя балрогов. Когда Мелькор понял, что в замке стало чересчур тихо, было уже поздно. Выбежавшему за ворота Властелину предстало воистину удивительное зрелище: на опушке леса показался огненноволосый майа, которого Мелькор уже когда-то видел у стен своей крепости; на плече его, обернувшись вокруг шеи и свесив вниз хвост, ехал сонный Анкалагон; следом, понуро опустив головы с яркими шишечками начинающих расти рогов, плелись балрожики. Забегая вперёд, можно сказать, что никто никогда не узнал, что именно тогда сказал балрогам Майрон, но в дальнейшем слушались они его зачастую даже лучше Мелькора. Не успел владыка Утумно и рта раскрыть, онемев от сей процессии, как дракончик, подъехавший почти вплотную к застывшему Владыке, выдохнул струйку дыма тому в лицо: — Ма-ма… И, довольно и зубасто оскалившись, положил голову обратно на плечо майа, прикрыл глаза. — И па-па… Так начались непростые, но приятные дни под темными сводами Утумно.Часть 1
18 октября 2017 г. в 20:54
Утумно. Глухой звук барабанов. Вторящий им сигнальный рог. Крепость вселяла страх в думы многих. Мрачная твердыня, и хозяин ее не знал жалости к врагам — Темный враг мира, Мелькор. Он слишком много сил вложил в создание коры земной, он связал себя с этим миром, имея прав на него даже больше всех иных своих братьев.
И за эти права нужно было бороться. Но разве возможно в одиночку противостоять силам, что в сотни раз превышали числом? Чувствующему Арду приходилось непросто.
Много времени Мелькор тратил на думы и размышления. Во Внемировой Тьме посягнувшим на знания открывались многие тайны. Пока все радовались затишью, полагая, что Враг мира прячется в пещерах или за Гранью, Мелькор терзался тяжёлыми мыслями. Там, в глубочайших безднах мира, в первозданном сердце земли, из плоти её были созданы им дети огня.
Прекрасные в своём безумии. Валараукар. Обжигающее пламя лизало их первородные тела. Сама огненная стихия — земная кровь — стала бронёй и орудием. Им нельзя было приказывать — слишком своенравны и горды были, как и их начало. И так же, как сама сущность земной тверди — они прониклись всей чернотой огненной своей души к Мелькору, ибо были созданы из сути его. Разделив идеи Властелина мрака, они встали под его знамя. Бесстрашные, гордые и непоколебимые.
Но до тех времён кусачие, горячие и вечно все прожигающие… Илуватар сохрани.
Первым пал в неравной битве любимый ковер. После такого печального события, скрепя сердце, Мелькор приказал убрать все воспламеняющиеся предметы поглубже в пещеры, дабы избежать незапланированного пожара.
— За маму, за папу, за братика, за еще одного, за сестричку, — мрачно проговаривал Черный враг мира, с тоской пытаясь покормить балрожика с металлической ложки.
Не всегда юные создания соглашались питаться. Случалось и такое, что под воздействием их неуправляемой, ежедневно растущей силы некоторые ложки плавились в руках Мелькора, и только его валарская сущность спасала от серьезных ожогов. К тому же, юные духи огня очень быстро нашли общий язык с не менее юным Анкалагоном. Последний, как более старший и мудрый, научил мелких гоняться за некоторыми огненновосприимчивыми и легковоспламеняемыми живыми тварями и энтами из соседней рощи.
Так бы продолжалось и дальше, но однажды Майрон, лучший ученик Вала Ауле, решил посетить чертоги великого и ужасного Мелькора в весьма нескромной надежде найти там их хозяина.
Светило жаркое солнышко, черные скалы недобро отливали стальным блеском под его прямыми лучами. Огненный майя приближался к мрачным кованым воротам. А на самом пороге он был сбит сворой пищащих огненных камушков и одной ящеркой. Вся мелочь радостно обдала его жарким огнем и понеслась дальше. Один отставший огненный таран величаво восседал на коленках и совершенно не собирался бежать за собратьями.
Минутное молчание. Мелочь сощурила глазки и издала звук, похожий на «кваррр». Спустя еще мгновение Майрон отмер, усмехнулся и, сняв с себя неизвестное существо, подтолкнул его по направлению к собратьям.
Единственная мысль была о том, что он не вовремя, что среди темных, пожалуй, определенно веселее, нежели чем в Амане, и что он сюда определенно вернется. Пусть и позже, когда юные создания немного подрастут.
Поэтому вышедший в огнеупорном фартуке Мелькор успел лишь мельком увидеть удаляющийся силуэт некого майя, со вздохом собрать перекатывающихся балрожиков и вместе с Анкалагоном проследовать обратно в крепость, отмечая про себя, что этот рыжий очень даже мог бы влиться в их безумную компанию. Кто знает, почему эта мысль пришла ему в голову.