Повелитель Смерти

Кожа прозрачно-белая, почти светится. Нити вен придают нездоровый голубоватый оттенок. Все тело кажется изломанным, неправильным. Холодным. Тем самым страшным и мертвым холодом Смерти, что идет от древних кладбищ и могильников. От кончиков пальцев на черных перьях расцветают ледяные узоры. Гарри печально усмехается и продолжает гладить костяные крылья. Волосы кажутся выцветшими, со странным серебристым блеском, брови и ресницы будто припорошило снегом. Это смотрится странным, противоестественным – полностью седые пряди и молодое лицо. Даже глаза больше не кажутся яркими изумрудами, теперь они молочно-зеленого оттенка, со светлой, почти сливающейся по краям с белком радужкой, ненормально-светлые и туманные. И только губы, сейчас обветренные и искусанные, были вызывающе-алого цвета, будто накрашенные помадой… или испачканные в крови. Поцелованные Смертью. Так их называли. И, увы, это было совсем не фигуральное выражение. Гарри прекрасно помнил мягкое прикосновение ледяных губ, вдохнувших в него воздух, помнил нежную улыбку, расцветшую на этих самых губах. Помнил изящные ладони, которые гладили его по лицу и волосам, окрашивая те в серебристо-белый цвет. Помнил тихий, чуть хрипловатый голос, певший на незнакомом языке колыбельную. А еще неожиданно четко Гарри помнил глаза. Прозрачно-голубые, льдистые, спокойные. Вечные. Гарри Поттер слишком часто ускользал от Смерти. В младенчестве его защитила кровь матери. На первом курсе умереть не позволил Философский Камень, острые грани которого рассекли ладонь. На втором курсе его чудом спасли слезы феникса. На третьем курсе он сам постарался, однако холодные ладони Смерти тогда почти сомкнулись вокруг его души. На четвертом помогла палочка, спасая от ярко-зеленого пламени заклинания. На пятом Арка почти заставила его шагнуть за тонкую ткань. Шестой курс стал своеобразной передышкой, но вот седьмой… Столько моментов почти-смерти, что даже считать не хотелось. Но в конце концов все три Дара, что Смерть когда-то дал братьям, стали принадлежать ему. Умирать было совершенно не страшно. И когда пришло его время, он снял мантию и встретил Смерть как старого друга, и как равные ушли они из этого мира. Гарри не стал убегать от Смерти. Больше не стал. И его вернули назад. Смерть не может даровать жизнь, как его сестра. И даже воскресить Смерть не в силах. Только отпустить назад, вдохнув поцелуем в тело и душу вечную метель своего Царства. И теперь Гарри уже не жив. Но и не мертв. Время застыло вокруг него, он совершенно не может постареть. И даже умереть не может. Смерть дарует свой поцелуй как подарок, но в итоге он становится проклятием. Поцелованные Смертью не выдерживали и уходили, полностью разрушая свою душу. Только так они могли избавиться от холодной, мертвой вечности. Смерть их всегда отпускал. Не было ни малейшего шанса, что ТАКОГО Героя сможет принять мир. Волшебники, что готовы были заклеймить его лишь за змеязыкость, совершенно точно не могли принять некроманта. Полностью темный и невероятно жуткий дар. Его назвали темной тварью, мертвым отродьем. Но убить так и не смогли. Хотя пытались, много раз пытались – но ничего не получалось. И тогда Гарри заперли там, откуда выбраться было невозможно. Не в Азкабане, нет. В Нурменгарде. Нурменгард существовал до того, как первый маг появился в этом мире, и будет существовать после того, как мир падет. Крепость, в которую заключали богов. И никогда не выпускали. Вот только… Прозрачно-голубые глаза распахнулись. Смерть всегда уходит за своим Повелителем. Даже если тот не хочет им быть. Особенно если не хочет. Что происходит с миром, в котором нет Смерти? Смерть и Жизнь, две стороны одной монеты. Без одного нет второго. Вечно будут мучаться больные, смертельно раненные не смогут ни умереть, ни исцелиться. Не смогут разрешиться от бремени беременные, обреченные вечно носить в своем чреве дитя. Ни умереть, ни создать – ничего. Потому что в Нурменгарде даже Извечные становились бессильны. А Смерть никогда не выйдет из древней Крепости. Потому что его Повелитель заперт здесь. А еще потому что впервые его поцелуй приняли как дар, а не как проклятие. Гарри Поттер был готов провести ледяную вечность вместе со Смертью.