Никогда не умирай

В особые минуты безделья, когда Хелен была на работе, Джейк уныло смотрел в телевизор, Квин болтала по телефону с модным клубом, а читать было нечего, Дарья сидела в своей комнате и размышляла, упираясь взглядом в серые войлочные стены. Она думала о всем, что занимало ее ум: о школе, о Джейн, о ядерных коммунистах… И о Тренте. Бывали моменты, когда она задавалась вопросом: что было бы, если бы Трент в один прекрасный момент умер? Обстоятельства в ее голове складывались самым разнообразным образом: автокатастрофа, передоз, внезапный расстрел неформальных группировок в общественном месте… Дарье не важно было, как это произойдет. Ей были важны последствия. Так она проверяла свои настоящие чувства. Она ждала момента, когда ей будет все равно, когда она сможет избавиться от пут излишних эмоций и продолжить жить своей циничной жизнью самого обыденного мизантропа. Она мучила себя этими мыслями, порою вытравливая из себя все то человеческое, что ее в самой себе бесило. Она представляла кладбище, представляла конвой. Всю делегацию Лейнов перед ней. В ее фантазиях они прекратили ссориться и жаловаться на жизнь лишь тогда, когда осознали потерю одного из них. Кажется, один из его старших братьев совсем слетел с катушек, а Аманда Лейн просто сидела на сырой земле и смотрела в даль пустым взглядом… Иногда мысли о реакции других на смерть Трента веселили Дарью, но она предпочитала не отвлекаться от самого представления, полагаясь на ощущения и эмоции. Но однажды все эти фантазии заходят слишком далеко: Дарья слишком четко и слишком серьезно представляет катастрофу. Представляет себя ее свидетелем. Представляет, как на ее глазах Трент, истекая кровью, медленно теряет те остатки жизни, которые делали из него простодушного бездельника.  — Вот черт, — дрожащим голосом произносит Дарья, предпочитая прекратить изводить себя. Но было уже поздно. За окном гремит гром. Это происходит настолько громко, что Дарья на секунду теряет слух. Она задирает голову, чтобы слезы втекались обратно и не выводили ее из себя. Она думает о том, что желает смерти каждому, кто сейчас посмеет вторгнуться в ее комнату, но этого не происходит. То был редкий случай, когда Дарья готова была сказать своей семье «спасибо». Она наспех собирает вещи и тайком выбегает из дома. У нее нет ни дождевика, ни зонта. Она не знает, что скажет Джейн, когда та откроет дверь. Она просто слушает хлюпанье своих высоких зашнурованных сапог, когда те со всего размаху проваливаются в лужу. Она слушает размеренный шум проливного дождя, слушает отголоски грома, которые возникают то тут, то там. Она не осознает, куда бежит, но знает: ноги сами ее туда приведут. Она почти впервые ощущает себя напуганным подростком, которому едва ли есть куда идти. Порывы холодного ветра норовят снять с нее куртку, но срать она хотела на такие погодные условия. Ей нужно убедиться, что он жив, и что ее проклятые видения — всего лишь плод ее больного писательского воображения. Дверь открывает зевающий Трент. Он явно недоволен поздним визитом, хотя точно и не знает, сколько времени. Дарья замечает, как удивленно он на нее уставился. Она замечает, что по щекам течет вода, и это далеко не чертов дождь.  — О боже, — комментирует Дарья осипшим голосом и бросается на Трента, обхватывая руками его худосочный торс.  — Хей, Дарья, — как ни в чем не бывало говорит Трент. Честно говоря, он не испытывает особого желания взволнованно расспрашивать Дарью о причине ее поступков. Он знает, что она пошлет его подальше. Поэтому он просто мягко проводит ладонью по ее изрядно влажным волосам и приободряюще хлопает ее по плечу. Он почти готов рвануть за полотенцем и теплой сухой одеждой, чтобы не позволить этой глупышке простудиться.  — Хей, Трент, — тихо отзывается Дарья, все еще не отпуская его. — Я рада, что ты жив.  — Я тоже, — Трент улыбается, искренне недоумевая, откуда у Дарьи в голове подобные мысли. — Я тоже рад, что мы все целы.  — Плевать на всех, — почти шепчет она, последний раз всхлипывая.  — Пиццы? — спрашивает Трент, заводя почти пришедшую в себя девушку в дом.  — Пожалуй.