Но это не точно

      — Да сними ты уже эту ебаную бороду!       Игорь — а нет, еще Босс — хмыкнул и подтолкнул пальцем очки, чтобы поправить. Стас в ответ на это прижал руку к лицу и с отвращением стянул пропитавшуюся потом маску, только сейчас вспомнив о ее существовании. Такими темпами они точно срастутся однажды, надо это пресекать.        Босс все также пялился. Скорее всего, ведь это только догадки, пока Игорь не снимет эти сраные очки. Стасу потихоньку становилось неудобно. Обычно если они так долго не выходят из образов, это заканчивается… ну, чем заканчивается. Не то чтобы плохо, но синяки на тощих коленках Стас потом мажет кремом, что ему любовно подогнал гаденько хихикающий Игорь.        — На раз-два-три снимаешь свою сраную экипировку и становишься Игорем, окей? — Стас предпринимает робкую попытку добиться своего, все еще сохраняя относительно невозмутимое лицо. — Три.        И нихера. Игорь так и остался в своем образе.       Вообще-то это должно было так и остаться дурацкой шуткой, которую бы посмаковали и забыли. Они лениво пикировались с Игорем во время перерыва, пока никого рядом не было, и слово за слово Стас сказал что-то вроде: «Не испытывай меня, я и так уже теку от этой бородки», а Игорь пофыркал и назвал его «пидором». Безобидные, не всегда смешные подъебки, ничего криминального. Но тем не менее от безобидного они как-то плавно перешли к дохуя странному, а потом и вовсе к абсурдному обсуждению своих сексуальных фантазий — и, Господи, даже без всякой возможности потом оправдать это алкоголем; и, блядь, в итоге Стас сообщил, что образ Босса и правда возбуждает.        Потом они поцеловались. А потом потрахались.       Ладно, на самом деле все было не совсем так. Они пообсуждали свои фетиши — «кинки, прогрессивная общественность называет это кинком» — и в итоге Стас перетек поближе к Игорю, Игорь сообщил, что у него уже дымится, и вот тогда они поцеловались. И это было довольно сносно, несмотря на идиотскую бороду, которая лезла в рот обоим, и то, что Босс сразу после сообщил, что они оба провалили тест на пидора. В сущности, против правды он не пошел.        А потом все покатилось по наклонной. Стас даже немного морщится от того, как драматично это звучит в его мыслях. Но, блядь, это и правда пошло по нарастающей, и от невинных — пиздеж — очень даже горячих поцелуев они перешли к петтингу, который «через одежду не считается», а потом «ну и хер с ним, сука». И очень быстро пришло к подрочить друг другу в гримерке перед концертом, перед съемкой, на вписке (особенно круто, когда дверь без замка и приходится кусать губы, чтобы молчать и быстробыстробыстро). Во всяком случае это лучше, когда Игорь не в образе, потому что он не забывает снять блядские перстни.        В общем, только вопросом времени был тот момент, когда они переспят. Стас, конечно, не строит себе всяких ванильных планов о любви до гроба, потому что у них нет никакой любви, просто снять напряжение, расслабиться, или выпустить пар после охуенно отыгранного концерта. Так или иначе всё несерьёзно.       И у Стаса нет, сука, никакого фетиша на накладные бороды. Но это не точно.       Вот и сейчас Босс специально доводит Стаса, только что молчит, но и это ненадолго.        — Сюда иди.       И в комнате становится безумно жарко, воздух становится вязким и липким, и Стас до дрожи ненавидит свою слабость, но подходит. Прикосновения прохладных пальцев остаются на коже чуть ощутимыми отпечатками, от контраста по спине ползут мурашки.       — Отсосешь мне?        Босс спрашивает, хотя сам прекрасно знает, что получит всё, что попросит таким голосом. Своим охуенным, низким хриплым голосом, от которого текут девки. И Пимп. Спрашивает, сука, но мешает ответить, оттягивая уголок рта пальцами, забираясь ими внутрь, как будто должен проверить, что Стас может ему предложить. Стас щурится и чуть сжимает зубы, за что получает тычок в грудь.       — Не зарывайся, — и это могло бы быть угрозой, но Босс наклоняется и целует его так медленно и влажно, что невозможно воспринимать его всерьез. — Или я тебя выебу.        Стас фыркает под нос и подталкивает Босса в кресло. Тот располагается в нем, как король — наверное, потому что он сейчас им и является — распахнув полы шубы и широко расставив ноги. Пимп позволяет себе посмотреть недолго, потому что они редко вот так спокойно, без напряга и спешки отрываются. Босс выглядит невозмутимым, но натянутая в паху ткань треников и слишком часто вздымающаяся грудь выдает его с потрохами. Стас улыбается и опускается на колени, чтобы сразу провести пальцами от коленей к промежности, за что получает тихий хриплый вздох.       — Отлично смотришься на своем месте.        Стас проводит языком по бугру на штанах, Босс вскидывает бедра и хватает его за затылок.       — Сука.        Стас — Пимп — стягивает треники с Босса, оставив их болтаться на щиколотках и с нарочитым интересом трет расплывающееся по ткани белья влажное пятно, с садистским удовольствием проходясь по головке снова и снова.        — Блядь, Стас, еб твою мать, возьми ты уже в рот.        В голосе больше нет необходимой хрипотцы, но Стас уже давно в нужной кондиции — член ноет просто невыносимо и больше всего хочется подрочить, спустить наконец-то, но он оттягивает этот момент, чтобы потом было особенно охуенно — до белой пелены перед глазами, до сжатых зубов, до невозможности вздохнуть. Поэтому он не трогает себя, а послушно стягивает с Босса — или уже Игоря — трусы.        Член сочится вязкими, прозрачными каплями, Стас касается щели кончиком языка, пробуя давно знакомый вкус. Странно, но в такие моменты вкус совершенно не омерзительный, хотя обычно Стаса почти тошнит от мысли о минете кому-либо. Или, блядь, дело в том, что Босс — не какой-то там незнакомый мужик?        Рефлексировать в момент отсоса — ужасная идея.        Стас отгоняет лишние мысли и отдается процессу со всей душой. Босс шипит сквозь сжатые зубы, когда он берет до конца, пропуская член в горло — специально наловчился путем мучительной, немного тошнотной практики. Игорь даже переживал за него и водичкой отпаивал, хотя хер у него стоял колом, и момент вообще не располагал к заботе о ближнем. Но зато оно того стоило.        И член у Босса классный — средней длины, средней толщины, как раз для того, чтобы брать так глубоко было реально для обычного, не обременённого порнообразованием парня. Стас опять задумывается, каким образом он дошел до того, что называет чей-то, кроме своего, хер классным, но не особо надолго, потому что Босс беспомощно шарит по его затылку в попытке ухватиться за волосы и установить свой ритм.        А Стас не любит его разочаровывать. И прекрасно знает его любимый ритм.        — Ебаный рот, Стас…        Обычно то, что Босс опять начинает говорить, обозначает скорый финиш. Стас забирается рукой в трусы и нарочито медленно водит рукой по члену, размазывая смазку по всей длине, пачкая руку. Вообще-то сейчас ему хочется большего — и это, блядь, еще один тревожный звоночек, но большего не предвидится, поэтому он легко поглаживает вход липкими скользкими пальцами, скорее дразня, чем действительно собираясь себя растягивать.        А Босс, не увидев, а просто догадавшись, чем он там занимается, хрипло рычит и спускает Стасу в горло, не позволяя отодвинуться.        Стас кончает еще до того, как выпускает изо рта чужой член.        — Ну ты и пидор, господи.        Стас пожимает плечом и многозначительно смотрит на влажное пятно на трусах Босса, а потом на его уже безбородое лицо.        — Ну да. Ты не при делах. Просто случайно упал хуем в мой рот.        Игорь показывает ему фак. Высокие отношения, это факт.        И нет у Стаса никакого, мать его, кинка на накладные бороды.        Но это не точно.