Темна озерная вода

Барон готовится к празднику урожая. Время достатка, время пиров: вместо обычных целебных зелий белые маги целыми днями готовят травяное вино. Роза готовит тоже: вина нужно много, на весь огромный город, ведь во время праздника ни один подданный короля не должен остаться трезвым или голодным. Вечером, вернувшись домой, она примеряет новое желтое платье, сшитое как раз к этому случаю. Мама помогает ей застегнуться. – Не надумала еще, за кого замуж пойдешь? – спрашивает мама, и Роза смеется. Праздник урожая – время свадеб, и многие ее подруги сбегают с работы к лучшей портнихе столицы, чтобы примерить свадебный убор. Роза тоже могла бы выйти замуж, если бы захотела – ей уже девятнадцать, и уже три года ей то и дело подбрасывают записочки и приносят на порог букеты. Один Сесил звал ее замуж уже раз пятнадцать, но Роза не готова еще стать почтенной матроной, нарожать детей и осесть дома… – Ты пойдешь праздновать с Сесилом или с Каином? Роза вздыхает, и платье перестает казаться ей таким уж красивым. Она стягивает его через голову. – С Байганом. Мама молчит, но в этом молчании понятно все, что она думает о своей ветреной дочери. – Они в карауле стоять будут, оба, – грустно объясняет Роза, и складка между бровями у матери разглаживается. – Конечно, после полуночи их сменят… Но допляшу ли я сама на этом празднике до полуночи? «И захочу ли я ждать окончания их дежурства?» Она надевает домашнее платье и идет на кухню – готовить ужин. Это все случилось год назад, тоже на празднике урожая, и теперь помнится какими-то обрывками. Тогда на пиру рекой лилась медовуха, а караул был у кого-то другого, и все втроем – они порядочно напились. Роза – так и вообще впервые в жизни. Ночная прогулка под музыку менестрелей и треск фейерверков вывела их на берег озера, и там Каина – он всегда был из всей троицы самым сумасбродным – осенила идея искупаться. Роза попыталась остановить его, напоминала о том, что вода во время праздника урожая уже слишком холодная, но Каин только рукой махнул – быстро сбросил праздничные одежды и погрузился в темную озерную воду. – Да не утонет он, – пробормотал Сесил и принялся целовать ее, а затем запустил руку в вырез платья, нащупав грудь. Для Розы это не было в новинку: за месяц до того она осталась однажды ночевать у Сесила, и тогда все случилось; но в первый раз было больно и как-то неловко, и с тех пор они с Сесилом не пытались ничего повторить. А сейчас медовуха, атмосфера праздника, доносящиеся из города музыка и песни настраивали на романтический лад, и Роза сама легла на уже увядающую, но все еще мягкую осеннюю траву, увлекая Сесила за собой. Он, кажется, тоже стал смелее: тогда, в первый раз, он сам признался, что для него это тоже впервые, и явно очень волновался. Сейчас же он действовал куда более уверенно: целовал ее грудь, гладил, медленно освобождая от платья, бока и живот, пробегаясь легкими, дразнящими прикосновениями пальцев по тем местам, касание к которым вызывало у Розы особенно сладкую дрожь. В то, что он мог заниматься любовью с кем-то еще, Роза не верила; со старшими товарищами, что ли, советовался? С тем же Каином, он-то наверняка девственником не был... Странно, но мысль о незнакомой девушке в объятиях Каина оказалась неожиданно привлекательной, а стоило представить на месте этой девушки себя – Роза ощутила всплеск возбуждения и сама его испугалась. Что за чушь, она любит Сесила, Каин ей друг, почти брат… Пальцы Сесила тем временем добрались до ее бедер, проникли между ними, касаясь там самых чувствительных мест, погружаясь внутрь. Застонав от нахлынувшего удовольствия, Роза сильнее раздвинула ноги, повернула голову – и увидела Каина. Он сидел на траве совсем рядом, на его коже все еще поблескивали капельки воды, мокрые волосы змейками свернулись на плечах. Он сидел молча, смотрел на то, как Роза с Сесилом ласкали друг друга, ничего не делал, но напрягшийся член безошибочно выдавал его возбуждение. Потом, весь этот год, она не раз думала о том, почему сделала то, что сделала. Любая другая девушка на месте Розы в этот момент завопила бы дурниной, вскочила и, кое-как прикрывшись расстегнутым платьем, помчалась бы домой. Может быть, она выпила слишком много, или эта ночь оказалась слишком колдовской, или кто-то из девчонок-магов пошутил и обсыпал всех троих пыльцой Ламий, заставляющей вожделеть того, кого первым увидишь – так или иначе Роза протянула руку, обхватила пальцами член Каина и принялась двигать ладонью вверх и вниз, глядя ему в лицо и не переставая второй рукой гладить по спине и ягодицам приникшего к ее груди Сесила. Тот вдруг замер, странно улыбнулся – Роза никогда не видела на губах Сесила такой озорной, лукавой улыбки – а затем, поднявшись, поцеловал Каина. Того это, кажется, на миг ошеломило, он замер, словно не зная, как реагировать – а затем его руки обвились вокруг талии Сесила, скользнули под рубаху, как раньше руки Розы, помогая снять ее, пока сам Сесил боролся с завязкой пояса – и уже через секунду Роза со смущением наблюдала, как обнаженные парни целуются и ласкают друг друга, сидя на берегу озера, как их ладони скользят по коже, как прижимаются друг к другу напряженные члены. Наблюдать за этим было очень стыдно и очень возбуждающе: Роза опустила ладонь между ног, туда, где давно уже было мокро и горячо пульсировало, засунула палец внутрь, представляя, как они берут ее вдвоем, и, не в силах сдержаться, протяжно застонала. Каин услышал этот стон, отнял руку от бедра Сесила и привлек к себе Розу, поцеловал. Его поцелуй ощущался совсем по-другому, но был так же сладок, и Роза приникла к нему, упиваясь вкусом его губ, путаясь пальцами в мокрых волосах. Желая дать ему то, что раньше давала только Сесилу, принялась целовать его шею, грудь, живот; затем, встав на четвереньки, на миг заколебалась. Она часто слышала о таком от более опытных девушек, но даже с Сесилом ей и в голову не приходило попробовать это на практике. Но сейчас эта мысль почему-то не вызвала отторжения и, не раздумывая больше, Роза взяла в рот член Каина, стараясь захватить как можно больше, скользя языком по головке и ритмично двигая ладонью по той части, что в рот не поместилась. Одновременно сзади Сесил раздвинул ее ягодицы и приник ртом к ее бесстыдно выставленной промежности. Она продолжала облизывать и посасывать член Каина, а Сесил тем временем вылизывал ее – то мягкими, широкими движениями, то резко касаясь кончиком какого-то особенно чувствительного места, и ощущения от этого были гораздо острее, гораздо приятнее, чем от пальцев. В момент, когда Розе стало казаться, что больше она уже не выдержит, язык Сесила сменил его член, и каждое его движение внутри отдавалось в животе невыразимо сладким удовольствием, таким, что Роза сама не поняла, в какой момент начала подаваться бедрами ему навстречу, желая, чтобы он проникал еще глубже и быстрее. А потом Сесила сменил Каин, и в его объятиях, на его члене Роза наконец поняла, что это такое – то, о чем говорили девушки, то самое высочайшее наслаждение – когда все твое существо концентрируется на этот невероятном ощущении блаженства в глубине живота, тело сводит судорогой, а из груди вырывается только хриплый, животный стон. А потом она лежала рядом с ними на траве, пытаясь отдышаться и лаская обоих, пока парни отсасывали друг другу точно так же, как она чуть раньше сосала Каину. А когда оба тоже достигли такого же наслаждения, как то, что подарили ей – они втроем просто лежали, обнимая друг друга, на берегу, смотрели в небо и молчали. А наутро они договорились никогда больше об этом не вспоминать. Роза вздыхает, ставя утюг на жаровню. На ее праздничном платье не может быть ни одной складочки; в конце концов, она идет на праздник урожая с Байганом, личным секретарем Его Величества, и должна соответствовать… Она так и не смогла сдержать обещание, данное тем утром. К ней постоянно возвращается та ночь на берегу озера: обычно по вечерам, перед сном, и даже от одних воспоминаний между ног становится горячо и мокро, и приходится закусывать угол одеяла, чтобы мама не услышала случайного вздоха. Она регулярно ночует у Сесила, ей хорошо с ним в постели, он нежный и чуткий любовник, он умеет так ласкать, что она готова вознестись к небесам от одних его прикосновений к груди. Она время от времени запирается в своей подсобке с Каином лишь затем, чтобы он прижал ее к стене, задрал ее юбки и вошел – к этому моменту она обычно уже так возбуждена, что ей хватает всего нескольких его движений, чтобы достичь пика наслаждения. Она никогда не спрашивала ни одного из них, но точно знает, что друг с другом они занимаются любовью тоже. Однажды Роза нашла в библиотеке замка книгу с очень фривольными гравюрами и долго рассматривала, как происходит все между двумя мужчинами; с тех пор иногда перед сном она представляет и это: напряженного, как струна, Сесила, насаживающегося на член Каина, или наоборот – Каина под Сесилом, с раздвинутыми ягодицами и искаженным от возбуждения лицом, и ей опять приходится закусывать одеяло, потому что от прикосновений собственных пальцев хочется кричать. Но вслух ту ночь они не вспоминают никогда. Вслух она, Роза – невеста Сесила, а Каин – их лучший друг. Они смотрят друг другу в глаза без стыда и неловкости, днем они прозрачны друг перед другом, открыты, как озерная вода. Может быть, вода должна вновь потемнеть, думает Роза, наглаживая платье. Может быть, тогда мы, наконец, отбросим этот стыд, это наслоение общественного мнения, что позволяет нам быть вместе попарно и не позволяет – втроем. Может быть, если дождаться полуночи… Роза не думает о том, что будет им говорить. Она просто знает – если они снова придут туда, на берег темного озера, возможно, они наконец-то станут целым. Роза танцует как в последний раз в жизни, они с Байганом так лихо отплясывают, что вокруг них образуется круг восхищенных зрителей. Желтое платье Розы сияет в огнях праздника, и драгоценности в ее волосах тоже сияют: опаловый комплект, общий подарок от Сесила и Каина на день рождения двумя месяцами ранее. Стоящий в карауле у входа на площадь Сесил в какой-то момент ловит ее взгляд и, улыбнувшись, машет рукой. Ближе к полуночи, после того, как Байган галантно целует ей руку, Роза идет к своим коллегам – белым магам – и выпрашивает у них огромную бутыль травяного вина. Бутыль тяжеленная, чтобы сделать ее немножечко полегче, Роза постепенно отпивает из нее по глотку, поэтому до ворот – места караула Каина – приходит уже основательно надравшейся, и это добавляет ей смелости. – Приходи к озеру, – говорит она, и по изменившемуся выражению лица понимает – он вспомнил именно то, что должен был вспомнить. – Когда закончится дежурство – приходи к озеру, надо поговорить. То же самое она повторяет с Сесилом и направляется сразу на место. Находит на берегу ровную травянистую площадку и садится на нее, не заботясь о чистоте своего прекрасного желтого платья. Бутыль пристраивает рядом, делая очередной глоток, и смотрит поочередно – в небо и в темную озерную воду. Они приходят. Они приходят вдвоем. Садятся по бокам от Розы, так, чтобы не касаться ее. Каин первый протягивает руку к бутыли с вином, и Роза не возражает. Все трое молчат. Роза набирает в грудь воздуха. – Так. Начнем с меня. Сесил, я тебя люблю. Каин, я тебя люблю. Вы оба знаете, что я люблю вас обоих, и оба наверняка догадываетесь, что заставлять меня делать выбор – бессмысленно. Парни ничего не отвечают. Сделав несколько больших глотков, Каин одной рукой – а она, Роза, ее еле тащила! – передает бутыль Сесилу. – Теперь ты, Сесил. Кого из нас ты любишь? Только честно. Тот давится вином, долго откашливается, вытирает рот ладонью. – Дурацкий вопрос. Обоих, конечно. Роза кивает. – А ты, Каин? Тот издает сдавленный смешок. – Я как Сесил. – Тогда, скажите на милость, какого облезлого Бегемота мы с вами втроем творим? Вопрос повисает в воздухе. Роза заглядывает сначала в лицо Сесилу – мягкие черты, большие глаза, белые, сейчас, кажется, сияющие в темноте волосы. Потом поворачивается к Каину – резко очерченные скулы, упрямо сжатые губы, небрежно заплетенная коса. – Почему мы целый гребаный год прячемся по каморкам и укрытиям, хотя все трое знаем, что двое остальных любят друг друга? Почему, когда мы втроем, мы не прикасаемся друг к другу, не дарим ни одного поцелуя – чтобы не ранить третьего, кому поцелуя не досталось? – Потому что это как-то… – Сесил с трудом подбирает слова. – Мы же друзья… – И что, наша дружба померкла от того, что мы сделали год назад? Или вы перестали защищать друг друга в битвах оттого, что иногда проводите ночи вдвоем? Каин неожиданно краснеет. Это странно: у Сесила тоньше кожа, и именно у него появляется румянец в ответ на любое потрясение. Но они оба молчат. Роза выжидает несколько секунд и встает. – Ладно, я сказала все, что хотела. Вы не хотите услышать – это ваши… Ее хватают за руку, дергают вниз и Роза падает – прямо в сильные объятия. До этого момента она и не представляла, что это возможно – целоваться втроем. В темных водах озера отражаются огни и фейерверки. На берегу его трое сидят, обнявшись, прижавшись друг к другу, и надеются никогда больше не размыкать рук. Потом происходит много всего. Из ниоткуда появляется этот Гольбез, Каин предает Барон, Роза сама оказывается похищена – но даже в заточении башни Зот она обнимает его, целует его, отдается ему, потому что под этой новой маской Каина-предателя, маской, надетой на него силой, видит своего возлюбленного. Потом Сесил спасает их обоих, они опять оказываются втроем, и именно это, как кажется Розе, избавляет Каина от проклятия Гольбеза вернее, чем Метеор. Остальные, конечно, обо всем догадываются, уж Эдж так точно, хотя по ночам в палаточном лагере они стараются вести себя потише – но как можно молчать, когда тебя ласкают четыре руки, когда две пары губ бродят по твоему телу, а позже в тебя проникают сразу два члена? Со временем они понимают, что не обязательно каждый раз заниматься любовью втроем, что в роли наблюдателя тоже есть своя прелесть. Иногда, когда кто-то из ее мужчин устал или ранен в предыдущем бою, Роза с особым удовольствием отдается другому без него – но при нем. И достигать вершины под Сесилом, глядя в горящие глаза Каина, и смотреть, как ласкает себя Сесил, пока Каин грубо берет ее сзади – только обостряет и так острое наслаждение. Ее и саму, когда она неважно себя чувствует, очень возбуждает смотреть на них – как Каин утыкается лицом в подушку, как выгибает спину, насаживаясь на член Сесила, какое у Сесила при этом лицо. Обычно после таких представлений один из них помогает ей языком… К сожалению, чем дальше, тем чаще Розу беспокоит недомогание. Но догадывается о причине его она только после победы над Зеромусом. И не успевает ничего сказать: Каин говорит первым. Сесила коронуют как раз перед праздником урожая, и он решает, несмотря на все лишения, пир все-таки провести. Да, была война. Да, урожая собрали меньше, чем обычно – но вполне достаточно, чтобы наполнить амбары и пережить зиму. Народ воспринимает идею с воодушевлением, народ пьян от осознания того, что у них новый король и новое счастливое будущее – и песни, пляски и фейерверки не стихают до самого утра. Глубокой ночью, когда в городе надрываются лютни, а пьяные жители хором славят короля Сесила, Роза в одиночестве стоит на берегу озера и бросает камни в темную воду. Сверху равнодушно светит луна, и Роза, если бы могла, и в нее бы бросила камень. Она знает – в ее положении нельзя плакать. Она знает – в ее положении нельзя бродить по ночам. Но разве королева не вольна делать, что хочет, в своем королевстве? Она поднимает очередной камень. Заводит руку за голову, чтобы швырнуть – и ее запястье перехватывают. Сесил стоит рядом. Без короны, без мантии, без каких-либо регалий; просто Сесил. Он обнимает ее за плечи, Роза утыкается лицом в его грудь и начинает плакать. – Он вернется, – говорит Сесил, и в его голосе столько боли, что Роза сожалеет о своем эгоизме. Действительно, почему она решила, что от ухода Каина плохо ей одной?.. – Он найдет свое искупление и вернется, – продолжает он. – И мы снова будем единым целым. Веришь? Розе хочется верить, но на берегу озера в эту ночь они лишь вдвоем.