City of Trees

      В процессе того, как его душу высасывали через его же член, у Чонгука проблеснул момент ясности, когда Тэхён сделал перерыв, чтобы попить воды. Во-первых, он понял, что трезвеет, и это было облегчением. Во-вторых, то, что он весь день флиртовал с Чимином, но не он отсасывал ему так, словно нуждался в его сперме для того, чтобы выжить.       Он рассеянно пробормотал: «Чимин», — тогда, когда Тэхён снова заглотил его. Ужасно неподходящее время. Тэхён застыл, затем сразу же отстранился. — Ты, нахер, только что назвал меня Чимином? Чонгук хихикнул: — На самом деле, нет. Я просто вспомнил о его существовании, и что минет мне на моём же диване — своего рода сюжетный поворот после флирта с ним на протяжении всего дня. Тэхён фыркнул: — Он будет так зол на меня. Хотя ему следовало знать, что я выиграю. Я никогда не проигрываю в этом дерьме. — Никогда не проигрываешь в… чём? — Позже, — пообещал Тэхён и вернулся к заглатыванию члена до самого основания, усердно работая языком. Чонгука устраивало «позже».       «Позже» означало через тридцать минут в его постели с Тэхёном, стоящим на коленях над ним и проталкивающим два пальца в собственную задницу, пока руки Чонгука привязаны к изголовью. — Я, нахуй, выигрываю. Мы с Чимином поспорили в «Coffee Fox», прежде чем ты туда зашёл. Тот, кто первым заполучит твой член в своей заднице, выигрывает. — Что? — Я выиграл, — сказал Тэхён, садясь на очень чувствительный член Чонгука одним резким движением. Чонгук, связанный, потянулся назад, руки дёрнулись у изголовья. Он поперхнулся. А когда, наконец, смог открыть глаза и опустить голову, чтобы посмотреть на Тэхёна, тот сгорбился, склонившись к его груди, хныкал, громко протяжно скулил с прерывистыми всхлипываниями. Чонгуку очень хотелось опустить руку вниз и провести по его волосам или поднять его лицо, чтобы он мог его видеть, и целовать до тех пор, пока тот не перестанет плакать. Чонгук дёрнул лишёнными свободы запястьями. — Тэхён, детка, посмотри на меня.       Тот медленно поднял свою голову, его глаза были плотно зажмурены и через них просачивались слёзы, рот приоткрылся в прямоугольном оскале. Он подавил ещё один всхлип и вытер своё влажное лицо о грудь Чонгука, отчего тот застонал. — Чувак, жесть. Бля. Ты в порядке? — Больно. Не стоило… этого делать. Я буду в порядке. Просто дай мне минутку. Недостаточно растянулся. — Ради любви ко всему доброму и святому, пожалуйста, развяжи меня. — Не смогу дотянуться. Подождёшь минутку? Я реально не думаю, что смогу двигаться сейчас. — Окей. Всё нормально, Тэхён. Просто. Будь осторожен, хорошо? — Да. Я делаю такое с моим дилдо постоянно, но, кажется, ты больше. И теперь Чонгук представлял Тэхёна, трахающего себя дилдо жёстко и быстро. Его член дёрнулся. — Ебать.       Тэхён поднялся, принимая вертикальное положение, перенося весь свой вес на грудную клетку Чонгука. Он поёрзал, бёдрами выписывая маленькие круги, и издал звук, причиной которого могли быть и боль, и удовольствие. Чонгук напрягся, непроизвольно открывая рот. — Детка, не сделай себе больно. — Мне нравится, когда больно, — сказал Тэхён сквозь стиснутые зубы, медленно вытянулся вверх и задрожал. — В следующий раз, ты трахнешь меня настолько сильно, чтобы я не смог пошевелиться.       Чонгук волновался, что тот снова рывком опустится на него, но он скользнул аккуратно и приятно с блаженным выражением лица, его голова откинулась назад, направив лицо к потолку. Тепло его тела было восхитительным. Тэхён захихикал немного маниакально, слёзы всё ещё текли по его лицу. — Вот ты где, — сказал он, и, наконец, начал двигаться быстрее. Чонгук застонал и схватился за путы на своих руках, закрыв глаза. — Хочешь, чтобы я их развязал? — сказал Тэхён низким и грубым голосом. — Не смей, мать твою, останавливаться.       Он захихикал и начал подпрыгивать быстрее, напрягая пресс, работая бёдрами. Чонгук упёрся ногами в матрас и начал толкаться вверх, встречая его движения. Спина Тэхёна выгнулась. Стоны звучали задушено, красивые губы алели на фоне открытого рта. Слёзы стекали по щекам, оставляя мокрые потемневшие полосы. Пока он хрипло стонал самым красивым и отчаянным образом, Чонгуку захотелось услышать, как вопли станут протяжнее и громче. — Я передумал, развяжи меня. — Не хочу. Мы не закончили, — выдохнул Тэхён, отодвинувшись немного назад, и затем начал насаживаться и тереться задницей, отчаянно вскрикивая. Чонгук прекратил ему помогать, опустив свои бёдра на кровать. Тэхён лишь зарычал, сматерился и начал всё сначала, зная теперь, как добраться до своей простаты. — Твою нахуй! Просто развяжи меня! — Не могу… остановиться… почти… там. — Тэхён!       Он жёстко опускался на него. Тело Тэхёна выпрямилось, он просто сел на него, сжимая парня внутри, задыхаясь, и схватился за колени Чонгука позади себя, чтобы зацепиться хоть за что-то. — Пожалуйста, коснись меня, — умолял он. — Я, нахер, связан, сука!       Глаза Тэхёна резко распахнулись. Он громко рассмеялся, а затем кончил, забрызгав весь живот Чонгука. И плюхнулся на него сверху. — Тэхён, ох, отвратительно. Теперь мы оба грязные. Тэхён удовлетворённо замурлыкал. — Развяжи меня, ты, пиздюк. Развяжи меня сейчас же, чтобы я мог, нахуй, кончить. — Я уже заставил кончить тебя сегодня вечером.       Член Чонгука толкнулся глубже, всё ещё находясь внутри Тэхёна, парень издал крошечный стон и укусил Чонгука за ухо. Тот чуть не заплакал от разочарования. — Это охереть как нечестно. Тэхён, развяжи меня, пожалуйста, чтобы я мог с этим сам разобраться, если уж ты не собираешься. — Кто сказал, что я не собираюсь? — Тогда развяжи меня, мать твою!       Тэхён неторопливо поднял одну руку, пытаясь на ощупь найти то, что ему нужно, а затем очень медленно потянул за кончик, развязывая узлы. У него едва ли была секунда на то, чтобы понять, что Чонгук напрягся под ним, прежде чем перевернул их обоих и начал мощно толкаться, в полной мере используя преимущество позы, пытаясь узнать, как далеко сможет закинуть ноги Тэхёна, чтобы войти ещё глубже и жёстче.       И если Чонгук думал, что Тэхён смотрелся красиво, объезжая его член, то это было ничто, по сравнению с тем, как он выгибался на матрасе с плотно зажмуренными глазами и раскрытым ртом, волосами, разметавшимися ото лба, потея и корчась от сверхчувствительности, просто принимая его. Его щека была всё ещё опухшей там, где Чонгук не специально ударил его, и он бесстыдно застонал, когда Чонгук наклонился, чтобы поцеловать её.       Чонгук кончил, наблюдая за происходящим под ним: Тэхён сморщил нос и зажмурил глаза, дёргаясь и крича сквозь стиснутые зубы, его кожа сияла от пота. Он вытащил и вытерся, выбросив свой презерватив. Тэхён сонно моргнул, глядя на него, когда тот шёл обратно к постели. — Вот уж не думал, что в тебе это есть, — пробормотал он, — я думал, что ты болезненно ванильный. Чонгук не мог понять, стоит ли ему обижаться на это или нет: — Мне нравится наблюдать, как люди наслаждаются собой. Что бы тебе ни нравилось, меня всё устраивает. — Мне очень понравилось, когда ты назвал меня сукой. Можешь ударить меня или назвать шлюхой в следующий раз? — …нет. — Пойдёшь со мной на конюшню, чтобы потрахаться на пони? — Что за адский пиздец, нет. Это настолько нелегально и так аморально сомнительно во всех смыслах, звучит примерно так же весело, как жить в фильме ужасов. Тэхён захихикал: — И также блядски больно. — Ааа-аа-а… я не хочу больше думать об этом. Вот о чём я действительно хочу подумать. Ты и Чимин спорили на мой член, как будто были полностью уверены в том, что я буду только за. — Ты и был. У тебя только что был секс со мной. У тебя мог быть секс с Чимином. — Ладно. Хорошо. Да. Повезло тебе, что я был. — Нам пришлось сдаться, если бы ты не был готов к этому. Возможно, потребовалось пара недель, но нам бы удалось. Мы знаем правила. Не то чтобы мы не делали этого прежде. — Что? Вы так делаете с другими людьми? Как, нахер, часто вы делаете это? — Часто.       Чонгук пошёл в ванную, чтобы отлить и подумать обо всём. Льстило, конечно, но он никогда всерьёз не рассматривал секс с отсутствием эмоциональной привязанности к кому-то до этого дня, и теперь он у него состоялся, и парень чувствовал себя так, словно его подставили и немного использовали, будто половина притяжения Чимина и Тэхёна к нему могла быть только из-за спора, в то время как сам Чонгук наивно соглашался с происходящим, потому как не хотел, чтобы его считали самым младшим в группе.       Когда он вернулся в кровать, Тэхён пододвинулся к его груди спиной, прижимаясь своими бёдрами к его, и положил руку Чонгука себе на бок. Чонгук страдал, не зная, что делать с другой рукой. — Никогда не обнимался подобным образом? — спросил Тэхён с явной ухмылкой в голосе. Чонгук сжал зубы: — Было дело. Было очень неловко. Не помню, что я делал. — Положи её под подушку над моей головой. — Ага.       Прошло несколько мгновений в тишине, прежде чем Чонгук перестал ворочаться каждую минуту, пытаясь найти удобное положение. — Злишься на меня? — сонно спросил Тэхён. Он вздохнул: — Немного. Я переживу. — Я хочу сделать это снова. Много раз. — Хорошо, — сказал Чонгук, хотя и чувствовал покалывающую неловкость, а затем коснулся мягким поцелуем Тэхёна прямо под загривком, едва ли отдавая себе отчёт в том, насколько это было по-домашнему. Он задремал, не подозревая о том, что Тэхён бодрствовал, лежа с открытыми глазами напротив него.