Часть 1
19 октября 2017 г. в 11:52
Он всегда возвращается в девять — тяжело закрывает за собой дверь, стараясь не потревожить соседей хлопком, медленно раздевается и проходит в комнату; у него тяжелая поступь и дыхание измученного человека, он не включает свет, он с трудом опускается в кресло и закрывает глаза. Работа не слишком тяжела, но изнурительна, и он устал; замирает, сосредоточившись на собственном дыхании, и ни о чем не думает. В голове стоит гулкая, отвратительная тишина, похожая на статику. Он не видит, но по полу и стенам скользят отсветы от фар проезжающих мимо машин.
Тогда она просыпается.
Она выходит из тени, неслышно ступая по полу, подбирается ближе; она невидима, как огромное слепое пятно. Ее руки заботливы и прохладны
(все тридцать восемь; она обвивается вокруг кресла, опускает ладони на чужую шею, грудь, бока, бедра, опирается, прижимается так близко, невыносимо близко),
ее шепот пробирается в голову, смешивается со статикой, ее губы полны, глаза черны, обнаженные груди упруго прижимаются к его груди,
он все еще не видит ее. Он уже не видит ничего.
Она шепчет о его проблемах, прижимается лбом к его лбу, кончики ее волос щекочут его плечи; ты устал, говорит она, снова задержали зарплату, начальник мудак, клиенты не лучше, ты так устал, ты хочешь женщину — светлая кожа, светлые волосы, маленькая родинка над губой, безразличная и чужая,
ты хочешь женщину, но она не хочет тебя.
Его выдох почти беззвучен, но это значит "да"; она улыбается, и ее руки приходят в движение — шевелятся тонкие пальцы, приподнимаются и опускаются хрупкие ладони,
гладят его лицо, шею, грудь, бока и бедра,
ловко расстегивают ширинку.
Я помогу тебе, шепчет она.
Он выдыхает снова.
Ее длинное тело вздрагивает, руки цепко хватаются за кресло, прижимают его все крепче, все ближе; она молчит, опираясь на его плечи, и запрокидывает голову. Стон дрожит в ее горле, тяжелый и низкий, как далекий раскат грома;
на ее шестых плечах лежат мужские ладони, держат уверенно и крепко — не вырваться.
В десять он открывает глаза и с недоумением смотрит на свои ладони; ему спокойней и почему-то легче дышать, и он почти не помнит, как провел последний час. Кажется, он спал, и ему снилась женщина? Думается о чужой бледной коже и ломких светлых волосах, собранных в неряшливый хвост, о хрупких запястьях и потертом кольце на безымянном пальце; если это был сон, то очень подробный.
Впрочем, честно? Ему все равно.
(Совсем недалеко она скользит сквозь прохладную темноту вентиляции. Нужно подготовить гнездо для кладки: у нее снова будут дети, десятки, сотни детенышей, маленьких и глупых, еще совсем бледных и беззащитных.
Она не любит детей. Ни одна из них не любит.
Зато все они любят людей.)