Ученик с последней парты

5 октября       Рэй сидел и увлеченно печатал на компьютере текст, а Итан внимательно наблюдал за ним с нескрываемым любопытством. Рыжие прядки свисали на лицо и порой, отвлекаясь на это, он зачесывал их назад. Рэй был настолько погружен в работу, что, казалось, будто он позабыл о присутствии Итана. Райта это безумно радовало, потому что обычно они всегда только скандалили, и он не хотел включаться в работу. «Неужели ему стало интересно?» — подумал брюнет и слегка улыбнулся. Циммерман заметил это краем глаза и спросил: — Че ты улыбаешься? — Я рад, что тебе стало интересно. — С чего ты взял? — продолжал печатать. — С того и взял, что вижу как ты увлечен. — Я просто хочу побыстрее покончить с этим. — И мне это нравится.       Итан покрутился на стуле и голова немного закружилась. Он внезапно о чем-то задумался, пальцы играли гармошку, брови сдвинулись и проступили морщинки, а взор устремился в окно. Капли дождя украсили бусинками стекло, и дорога покрылась крапинками. Ветер сдувал последние листья с некоторых веток, оставляя их лысыми. Периодически по тротуару муторно шли люди с невзрачными зонтами, прячась от дождя. — Помнишь я говорил про эксперимент? — вдруг задал вопрос Итан. — Ага. — Я все еще хочу провести его и дополнить проект. — Проводи. Я тут причем? — покосился на него Рэй. — Я хотел бы, чтобы ты мне помог. Это не займет много времени. — И как я должен тебе помочь? — недоуменно взглянул на него Рэй и отъехал от стола, скрестив руки. — Поскольку у нас нет никаких знакомых, то мы бы могли сами принять в нем участие, — вновь крутанулся на стуле. — Пф-ф, я пас. И хватит ломать мне стул. — Не сломается. Ты опять не даешь мне договорить, — возмутился Итан. — Учитывая то, какая у нас тема проекта, то какой может быть эксперимент? — усмехнулся. — Самый обычный, — приподнял бровь. — Нет, я не хочу.       Рэй развернулся к компьютеру и продолжил за поиском информации, игнорируя сверлящий взгляд Итана. Райта ни на шутку разозлило такое хамство и он внезапно вскрикнул, отчего Циммерман чуть ли не подпрыгнул: — Алло, какого хрена, Циммерман?! — Да че ты пристал? — нехотя обернулся. — Выслушай меня до конца, хватит вести себя как ребенок, почему тебя постоянно надо просить об этом?! — негодовал Итан, активно жестикулируя. — Прекрати, блять, орать на меня. Я слушаю. — Я просто буду задавать тебе вопросы и ты аналогичные мне, и мы просто будем на них отвечать. Вот и весь эксперимент, — казалось, что сейчас из ушей Итана хлынет пар от злости и заполонит всю комнату. — И все? Обычные вопросы? В чем подвох? — недоверчиво уставился на Райта. — Да, черт возьми, обычные вопросы, — нахмурился. — Нет никакого подвоха. — А что мне за это будет? — Рэй разлегся на стуле и расставил ноги, хитро ухмыляясь. — А что ты за это хочешь?       Рэй задумчиво блуждал взглядом по комнате в поисках мысли. Ожидание еще больше раздражало Итана и ему хотелось стукнуть Рэя по голове, чтобы тот быстрее думал. Больше всего ему было боязно, что Циммерман мог попросить о чем-то из ряда вон выходящего, зная его нравы. Вдруг Рэй заговорил: — Я хочу, чтобы ты перестал мне трахать мозги по этому проекту и ты доделал его сам. — Я перестану тебе трахать мозг, но мы доделаем его вместе. — Тогда на кой-хуй мне соглашаться на этот эксперимент? — Ну-у-у, ты мог бы делать самый минимум, — предложил Райт. — Тебе будет проще сделать самому. — Нет, не проще, — твердо сказал Итан. — Мы доделаем вместе. — С чего вдруг такая тяга доделать вместе? — непонимающе взглянул Рэй. — Мы лучше усвоим информацию, ты будешь знать ход проекта и о чем он. А так буду говорить у Андерсона, считай, только я, потому что ты не усвоишь и половины. — Допустим. Но если я соглашусь, то больше никаких заебов? По типу этого же эксперимента. — Никаких, — повертел головой. — Окей, я согласен, — кивнул. — И когда ты собрался его проводить? — Прямо сейчас. Нам нужно сесть друг напротив друга.       Рэй в непонятках сдвинул брови, но откатился от стола и они оказались перед друг другом. Итан в течение нескольких секунд пристально смотрел Рэю прямо в глаза, будто сквозь, и после открыл заметки в телефоне с нужными вопросами. Рэй немного напрягся от такого взгляда, что проявилось в нервном болтании ногой. — Итак. Я читаю вопрос, ты на него отвечаешь, потом отвечаю на него я. Все. Понятно? — Понятно. — Готов? — Ага.       Итан поерзал на стуле, усаживаясь поудобнее и вглядываясь в вопросы. Он включил диктофон для записи предстоящего разговора. Честно говоря, Райт немного волновался, потому что не знал, как Рэй мог отреагировать на некоторые вопросы. Но он не мог отказаться от этой идеи, ибо ему это было необходимо. — Если бы ты мог пригласить кого-нибудь на ужин, кто бы это был? — Вообще любой человек? — Да. — Я думаю, что пригласил бы отца, — отвел взгляд и чаще заболтал ногой. — Ты? — Я бы пригласил тетю, — взор Итана мгновенно приобрел грустный оттенок, а у Рэя проскользнула некая заинтересованность. — Прежде чем позвонить, ты репетируешь реплику. Почему? — Редко, только когда надо сделать очень важный звонок. Ты? — Зачастую, — улыбнулся. — Страшно звонить в какую-нибудь доставку или малознакомому человеку. Какой бы был для тебя идеальный день?       Рэй на момент задумался и вновь пошерстил взглядом по комнате, словно пытаясь найти где-то вокруг ответ на этот вопрос. Он слегка растерялся и, замявшись, ответил: — Честно говоря, я не знаю. — Что, совсем никаких мыслей? — Ну может день… Блять, реально не знаю, — взмахнул руками. — Ты хотел что-то сказать? — Нет, давай уже ты отвечай. — Наверно… День, когда я уеду отсюда.       Внезапно у Рэя не промелькнуло, а засветилось в глазах настоящее человеческое любопытство. Было видно, что ему хотелось спросить «почему?», но он воздерживался от того, чтобы случайно не выпалить это. Ему казалось странным спрашивать об этом Итана, потому что тот мог подумать что-нибудь не то, да и не его это дело. Рэй лишь мог догадываться. — Когда ты в последний раз пел в одиночестве? И когда для других? — По-моему я пел позавчера. А для других, ну для мамы, ее любимую песню. — Рэй слегка улыбнулся и смутился. — Ты умеешь петь? — удивленно вытаращил глаза. — Об этом мало кто знает, но да. Я еще и на гитаре умею играть. — Я знаю, — сказал Итан, не подумав. — Заметил у тебя гитару под кроватью. А какая у твоей мамы любимая песня? — с интересом спросил Итан. — Roxette — Listen to Your Heart. — Воу, я в детстве обожал эту песню. — Мне она до сих пор нравится, — осклабился. — Ну, а ты? — Пою иногда у себя в комнате, но для других никогда не пел. — Стремно? — Да. Есть предположения того, как ты умрешь? — Думаю, разобьюсь на машине или меня кто-нибудь прикончит за мой отвратительный характер, — усмехнулся. — Ты? — Ну я уже однажды чуть не умер, поэтому если только от собственных рук или старости.       Рэй как-то поменялся в лице и заметно занервничал, ибо, кажется, понял о чем идет речь. Та самая осенняя ночь в пансионате, которую бы он не хотел вспоминать никогда, а Итан уж и подавно. В какой-то момент пришло осознание того, что он натворил. Циммерман перешел за грань, которую нельзя было переступать и детские «шалости» превратились в нечто большее. Да, Рэй признал, что совершил огромную глупость как раз в тот момент, когда выбил дверь в ванну и увидел кровавые осколки на полу, и безжизненное тело, покоящееся за алой водяной ширмой. В тот момент он ежесекундно протрезвел и впал в тихий ужас от увиденного. Он причислял себя к убийцам до того момента, пока не позвал миссис Кель и она нащупала слабый пульс. Пока Итан не оказался в больнице и его не спасли врачи, возвышаясь над его телом несколько часов. Рэй постарался вычеркнуть этот эпизод из своей жизни, чтобы не ощущать чувство вины. — Давай следующий вопрос, — нервно попросил Рэй. — Если бы ты мог, что бы ты изменил в том, как тебя воспитывали? — Ничего, Дорис сделала для меня все, что могла. Ты? — Мне нечего менять, я воспитал себя сам и я себе благодарен. Родители делали только хуже, когда пытались как-то поспособствовать моему воспитанию. — Ты… Не любишь их? — вдруг спросил Рэй. — Как сказать, конечно, люблю… Но люди они так себе, слишком узко мыслят и многого не хотят видеть. Следующий вопрос? — Ага. — Нужно за 4 минуты рассказать историю своей жизни настолько подробно, насколько это возможно. — Ох, блять, сложно, — нахмурился. — Может сначала ты? — Хорошо. Сейчас двенадцать сорок четыре. Детство — ничего особенного. Мама любила давать мне игрушки, чтобы я сам себя развлекал, она в это время сидела за чтением космополитен или просмотром мелодрам, помню, что она очень любила, когда крутили «Дневник Бриджит Джонс». Я любил по дому разбрасывать монетки и потом собирать их. Нелогично, да? — Есть такое, — усмехнулся. — Я представлял, что я в компьютерной игре и это мое задание. Вдохновлялся Ларой Крофт почему-то, — улыбнулся. — Отец, кстати, ругался часто со мной из-за этого. Я обожал, когда ко мне приходила тетя Хильда, я ее безумно любил. Она всегда со мной играла, приносила мне сладости, которые Кэрол от меня прятала, потому что если я много съедал их, то у меня выступала сыпь. Очень нравились конфеты «Sour Patch», мог горстями их жевать. Когда я пошел в школу, то мне не нравилось рано вставать и я нарочно всегда притворялся, что не могу проснуться, маму это дико бесило. Я всегда хорошо учился, но лет в одиннадцать-двенадцать я подзабил на учебу из-за смерти Хильды, я тогда целыми днями ревел, я просто не хотел принимать этого, — лицо в момент потускнело и Итан тяжело вздохнул, было видно, что ему сложно говорить об этом. — Приходил со школы и сидел постоянно в комнате. Чтобы хоть как-то меня отвлечь да и себя, мама заставляла меня смотреть с ней сериалы. Она каждый вечер готовила что-нибудь типа пиццы, я начал есть как не в себя, не заметил как набрал вес. Пошли смешки от одноклассников, потерял всех «друзей», — показал кавычки. — Мне заменили их интернет-знакомства, был момент, когда в твиттере у меня набралось около тысячи фолловеров, правда потом я удалил аккаунт. Мне, казалось, что я слишком много торчу там. Но проблема вообще была не в твиттере. Потом я обозлился на одноклассников и всех добавил в черный список, удалил все фотографии со страницы в фейсбуке, мне стало легче.       Рэй сидел и слушал, боясь пошевелиться. Он внимательно следил за тем, как двигаются губы Итана. Сейчас Райт открывался ему с другой стороны, со стороны, которая известна только лишь ему самому и это было по-настоящему завораживающе. Он жадно ловил каждое сказанное слово и подробно воспроизводил рассказ Итана у себя в голове. — Родители все-таки заставили меня опять учиться, отец сильно надавил, пару раз даже бил ремнем. Карманных денег почти не давали, а поход в магазин для меня стал праздником, вот так вот. Потом… Попытка самоубийства, я похудел, сидел на всяких таблетках мозгоправов, диеты и больницы, до сих пор наблюдаюсь у врача и хожу несколько раз в месяц к психиатру. О, ровно получилось, — посмотрел на часы. — Насыщенно, — покивал головой. — Так, ну я придумывал в детстве себе свой мир, для меня дом был городом, кухня — кафе, кровать — личным трейлером, гостиная была центром. Я представлял себя рок-звездой и часто родителям показывал свои концерты, мама всегда аплодировала и хвалила. Она отдала меня в музыкальную школу, я ей за это очень благодарен, обожаю игру на гитаре. Отец, ну был, не ебу че с ним щас, да и похуй. Таскался по бабам, не приходил даже на мои концерты в школе. В детстве я его любил, но щас понимаю, что он мудак. — Почему ты тогда хотел бы пригласить его на ужин? — Интересно спросить че им двигало, неужели настолько похуй на собственного сына, что за все это время даже открытки не прислал. Но не суть, — покопавшись в кармане, достал сигарету. — Я тоже хорошо учился, был отличником, только вот в классе девятом-десятом меня подзаебала учеба. Ненавидел немецкий всей душой, до сих пор удивляюсь как выходили по нему нормальные отметки. Я всегда был задирой, наверно, в своего отца-мудака пошел. Очень много дрался в старой школе, много пил, пробовал наркоту, спал со всеми подряд, благо хватило мозгов резинку юзать, — выдохнул очередную порцию дыма. — Наркоту? — насторожился Итан, разгоняя дымку. — Нет, я не стал наркоманом и у меня не было зависимости, просто пробовал. Кайфово, но совсем уж на дно опускаться не захотелось. Постоянно с бывшими одноклассниками искал приключения на свою задницу, мы обожали ходить по отсталым районам, один раз нас чуть не подстрелили, — слегка улыбнулся. — Лет с тринадцати-четырнадцати нахожу подработки, чтобы были свои собственные деньги, потому что мама у меня одна и ей нелегко. Ну в общем-то и все. — Насыщенно, — осклабился. — Черт, ты реально сумасшедший. — Есть такое, я из-за этого и перевелся, думал, что изменюсь. Но, как видишь, мало че поменялось, — развел руками.       Итан, конечно, догадывался, что Рэй абсолютно ненормальный, но сейчас это только подтвердилось. Хотя в целом его рассказ показался Райту довольно искренним и душевным. Невооруженным взглядом виднелась любовь Циммермана к матери, он ее и вправду обожал, и всеми силами оберегал. Вот она — его хорошая сторона, скрытая от всех. Это умилило Итана. Сейчас он посмотрел на него с другой стороны. К примеру, его удивило то, что Рэй отучился в музыкальной школе. У Итана проснулось непреодолимое желание послушать игру и пение Рэя. Райт представлял Циммермана таким счастливым в этот момент, и его голос бы мягко стелился под музыку гитары, словно они неделимы. — Назови три черты, которые по-твоему есть и у тебя, и у меня. — Эм, — Рэй растерянно посмотрел на Итана. — Наверное, мы оба любим поспорить, оба любим творчество и… Оба ненавидим друг друга. — Интересно… Я бы не сказал, что прям тебя ненавижу. — Да прекрати, я же все понимаю. — Нет, я правда не ненавижу тебя, мне просто все равно. Да, мне все равно, — Итан закивал головой. — Проехали, давай ты, — затушил сигарету. — Мне кажется, что мы оба уперты. Мы оба недолюбливаем окружающих. И скорее всего оба одинокие, — Итан волнительно теребил краешек кофты, а Рэй испытал изумление. — Ты прав. Я очень недолюбливаю людей и, блять… Да, я чувствую себя одиноко зачастую. — Это видно, — смущенно ответил. — Почему? — Ты как-то держишь от всех дистанцию и ведешь себя отрешенно. — Я думал незаметно, — краешки его губ приподнялись.       В комнате заметно стало теплее и куда-то улетучилась вся напыщенность и угнетенность, воздух будто стал легче для обоих. Они почувствовали расслабленность и некую сплоченность в этот момент, словно никогда не было никаких ссор и неприятных ситуаций. Им хотелось разговаривать все больше и больше, постепенно узнавая друг друга. — Есть ли что-то, что ты давно мечтаешь сделать? Почему еще не сделал? — Бросить курить. — И все? — приподнял бровь. — Ну да. Нет, на самом деле много вещей, которые бы я хотел сделать, но это на пока на первом месте. На это пиздец как много денег уходит, но бросить сложно. — Я мечтаю сделать вещь, которая никак не укладывается в мой образ жизни. Что-то очень ненормальное и даже незаконное. — Например? — Да все что угодно, может нарисовать граффити прямо на школе, а может забраться в чужой дом, — мечтательно высказался Итан. — Что тебе мешает? — Не знаю, наверно, страх быть пойманным. А еще я боюсь делать это в одиночку.       Рэй хмыкнул, ведь для него это было раз плюнуть и он подобное ни раз проворачивал. — Что для тебя значит дружба и что в ней наиболее ценно? — Схожесть. Потому что если вы схожи, вы скорее всего придерживаетесь одних и тех же взглядов. А значит дружба для меня то, что ты в какой-то степени не одинок и у тебя всегда есть под рукой номер такой же шизы, как и ты. И это классно. А для тебя? — Для меня преданность своему другу. Я устал от того, что люди постоянно меня кидают, заменяя другими, потому что по их мнению я не подхожу под их стандарты. — В смысле? — озадачился Рэй. — Ну, вот, к примеру, я был толстым. Кому-то реально есть до этого дело и для меня это странно… Какое твое самое дорогое воспоминание? — Их много и они все для меня одинаково дороги. Взять хотя бы, как я однажды летом сидел на пляже ночью с бутылкой колы и тупо смотрел на падающие звезды. Я чувствовал невъебенное умиротворение. Тогда все казалось прекрасным. У тебя? — Тот момент, когда я понял, что дальше не надо худеть, когда я влез в джинсы небольшого размера и, черт, я был очень счастлив, — Итан обнажил все тридцать два зуба. — Это не описать словами, когда ты достигаешь того, к чему так долго шел. — Ты сейчас очень хорошо выглядишь, — Рэй произнес это и прикусил себе язык.       — Какого хера ты делаешь, идиот?! — корил себя в мыслях Рэй. Его руки сжались в кулаки, ногти больно впились в кожу, он стеснительно отвел взгляд в сторону и ждал реакции Итана. Итан еще больше расплылся в улыбке и даже хихикнул с поведения Рэя. — Спасибо. Мне очень приятно. Ладно, следующий вопрос. Опиши самое ужасное воспоминание.       Рэй еще больше занервничал в эту секунду и ему захотелось соврать, только он чувствовал, что из-за волнения не получится, поэтому, собравшись духом, признался: — Когда я выбил дверь в ванну и увидел там тебя в крови. Это было пиздец как ужасно, я тогда ни на шутку испугался и позвал Кель. — Так это был ты? Значит благодаря тебе я остался жив. — И благодаря мне чуть не сдох, — сжал губы. — Это ведь из-за меня. — Да, из-за тебя, — откровенно поделился Итан. — Но ты одна из причин. Я не очень люблю вспоминать тот день, поэтому это и мое ужасное воспоминание. Давай другой вопрос? — Давай, — глубоко вздохнул. — Нужно по очереди назвать друг другу положительные черты, не менее пяти, — Итан поднял заинтересованный взгляд на Рэя и ухмыльнулся в ожидании. — Так, ну ты ответственный. — А ты забавный. — Забавный? Чего? — хихикнул Рэй и в непонятках уставился на Итана. — А ты очень внимательный. — Тебе очень идут веснушки. — Ты круто одеваешься. — У тебя очень красивый голос, — Райт сглотнул. — А у тебя очень пронзительный взгляд. — Мне нравится твоя татуировка. — Мне тоже нравятся твои татуировки, — сердце Рэя вдруг начало чаще биться. — У тебя очень красивые руки и приятная кожа. — Спасибо. Это уже больше пяти, — Итан улыбнулся. — У тебя очень необычный цвет глаз и волос. — Спасибо.       Тепло разлилось по телу обоих и нотка смущения добавляла особой горчинки в происходящее. Сейчас они чувствовали себя застенчивыми детьми, которые застеснялись простых вещей. Итану показался этот момент весьма романтичным и он с радостью продолжил задавать вопросы Рэю, стараясь максимально вывести его на откровенные разговоры. — Какие у тебя отношения с матерью? — Теплые, она меня понимает и я ее. Стараюсь ей не рассказывать того, что ее как-то напугает, потому что она будет волноваться. У нас, конечно, доверительные отношения, но как бы странно не звучало, она многого не знает обо мне. А у тебя? — Холодные. Никогда не слушает меня, не понимает, пытается навязать что-то свое. У нас с ней очень своеобразные отношения, как и с отцом. Они слишком далеки от меня. — Наверно, это грустно. — Немного. Продолжи фразу: «Я бы хотел, чтобы был кто-то, с кем можно разделить…» — Ужин. Первое, что пришло в голову. — Жизнь. Если бы мы собирались стать близкими друзьями, чтобы ты мне рассказал, что я, по твоему мнению, должен знать о тебе? — То, что я не такой уж и дерьмовый человек. Как бы неправдоподобно это не звучало, но это так. А ты? — То, что я не такая и зануда, каким кажусь. То, что если меня получше узнать, то я, наверно, такой же сумасшедший. А еще я не боюсь пауков. — Не боишься пауков? — Некоторых это удивляет, они такие типа: «что? как так можно?», мне почему-то кажется это очень важным фактом, — Итан засмеялся.       В груди Рэя что-то екнуло и его лицо вдруг ярко осветилось, ему было смешно оттого, что смешно Итану. Это превратилось в какой-то круговорот, и они заливисто хохотали над такой глупостью минуты две точно. Итан смеялся громко, его смех звонко играл в ушах. Рэй никогда не слышал, чтобы Итан смеялся, и ему показалось это чем-то сокровенным, ведь увидеть счастливого человека, это как украдкой заглянуть ему в душу. Для Итана смех Рэя был также в новинку, как будто он перешел какую-то черту и теперь они могли делать это вместе. Их окутала теплая атмосфера, как будто они уже давно знакомы. — Ну и бред же, — сказал Рэй. — И вправду. Ладно, какую роль любовь и нежность играют в твоей жизни? — Огромную. Иногда мне кажется, что я никогда не любил. Мне бы очень хотелось такого человека, с которым я буду на одной волне, и я бы погряз во всех этих сопливых штуках. Хочется ходить с кем-то под руку в кино, смотреть на звезды и вообще всей этой хрени, но чтобы я это делал с тем, кого люблю, — Рэй проговорил это на одном дыхании и стало отчетливо видно, насколько ему это было необходимо, потому что его лицо в момент пропиталось тоской. — Для меня это тоже важно. Я бы очень хотел такого человека, который будет радоваться мне каждый раз, как ребенок, — Итан с какой-то надеждой взглянул на Рэя и в очередной раз прикусил губы. — Мне этого очень не хватает. — Что ж, с тобой мы тут ахуеть как похожи. — Да. Скажи, что тебе нравится во мне: нужно говорить прямо и то, что ты бы не сказал случайному знакомому. — Это будет сложно, но я постараюсь. Я… Сегодня сказал, что у тебя приятная кожа, когда я первый раз дотронулся до нее, я подумал, что она как бархат. И вообще у нее приятный тон, как у аристократов. — Неожиданно, — приятно удивился Итан. — Еще у тебя очень красивые длинные пальцы и глаза такого глубокого синего оттенка, завораживает, — смущенно подметил Рэй. — А мне нравится, что ты такой высокий, ты выглядишь статно. У тебя отличная фигура и… Красивое тело, — легкий румянец показался на щеках. — Ты в целом необычно смотришься, я еще не встречал людей похожих на тебя. У тебя особенная внешность, я бы на твоем месте пошел в модели. — Мне такого еще никто не говорил. — Теперь я первый, — осклабился. — Составь три любых утверждения, верные для нас обоих. Например: «Мы оба сейчас чувствуем, что…» — Хм-м… Мы оба чувствуем смущение. Мы оба чувствуем удивление. И мы оба наверняка чувствуем что-то странное, — Рэй перечислял на пальцах. — Что-то странное? — недоуменно сдвинул брови. — Непривычная атмосфера. — Я тоже так думаю. Мы оба чувствуем сейчас тепло, оба чувствуем близость и оба, скорее всего, любим кино. — Кино? Да, ты прав, я его обожаю. Люблю тарантиновские фильмы. — Да-а, он создает шедевры. Но я больше по Тиму Бертону. — Его я тоже обожаю, — усмехнулся. — Отбей, — Итан протянул кулак и Рэй ударил по нему своим.       Они почувствовали единение. Было так приятно просто общаться, без скандалов. Кажется, что сегодняшний разговор являлся отправной точкой чего-то большего. Потому что после сегодняшнего невозможно относиться друг к другу, как раньше. — Расскажи неприятную или смущающую ситуацию из своей жизни. — Щас подумаю, — лицо его стало серьезным и хмурым. — Однажды, когда у меня был школьный концерт, я вышел и начал играть песню, и сильно переволновался, что забыл в какой-то момент слова. Я когда вспоминаю, мне до сих пор стремно. Я стоял один и тупо теребил струны гитары перед кучей народа. — А потом? — Поклонился и меня увели со сцены. А у тебя? — Черт, никогда бы не согласился выступать перед толпой народа. У меня… Ну в общем, была раньше девочка в школе. Ее не очень любили в классе и однажды она принесла в школу конфеты, дала мне и предложила дружбу. Я согласился и действительно думал дружить. А потом, когда у меня встал выбор перед одноклассниками и этой девочкой, я так испугался, что сказал ей: «Ты всерьез подумала, что я буду с тобой дружить?». И мне безумно за это стыдно, я представляю, что она чувствовала, — вздохнул. — Ты был ребенком. — Да, а потом я, как в каком-нибудь анекдоте, занял ее место. Когда ты в последний раз плакал при ком-нибудь, а когда в одиночестве? — Какой странный вопрос, — смутился Рэй. — В детстве при маме плакал. А в одиночестве, очень давно, над каким-то фильмом. — При ком-то: несколько месяцев назад при психиатре. А в одиночестве, относительно недавно, таблетки влияют немножко. — Че за таблетки такие? — Да неважно, — Итан попытался сменить тему. — Если бы твой дом загорелся, после спасения близких и домашних животных, у тебя еще есть время, чтобы спасти что-то еще. Чтобы это было? И почему? — Видишь ту игрушку? — Рэй указал на полку, на которой сидел потрепанный белый пес. — Это Снупи, в детстве мне его подарили, потому что обожал мультик. Так вот он всегда со мной. — Мило, от тебя такое слышать как-то удивительно немного. — Ну, я понимаю, что по мне не скажешь, что я могу дорожить чем-то таким, — слегка улыбнулся. — Я бы спас стопку с альбомами. Это вся моя жизнь, я всегда рисовал и в каждый рисунок вложил уйму сил. Расскажи мне, что ты уже стал ценить во мне за время этого разговора, — Итан поднял заинтересованный взгляд. — Я вообще не подумал бы, что ты такой. Я много узнал о тебе сегодня и думаю, что оценил твою искренность и откровенность мне, потому что это сложно открыться другому человеку, а особенно мне. Я тебя всегда представлял неинтересным, но это, похоже, не так. — Приятно, — осклабился. — Я всегда думал, что ты злой и в тебе нет ничего человеческого, но ты сегодня так отвечал, что я изменил свое мнение. Ты можешь быть хорошим и у тебя тоже есть чувства, это круто. — Спасибо, — улыбнулся в ответ.       При виде того, как Рэй улыбался, Итану каждый раз хотелось накинуться на него и обнять, крепко сжав его. У него выглядывали остренькие клычки и это делало его улыбку по-особенному привлекательной. Итан буквально сходил с ума в эти пару секунд. — Итак, последний вопрос. Если бы ты должен был умереть сегодня до конца дня, ни с кем не поговорив, о чем несказанном ты бы больше всего жалел? И почему еще не сказал? — Не хочу быть банальным, поэтому ничего. Мне нечего сказать, — Рэй пожал плечами. — А ты?       Руки Итана задрожали и он покрылся холодным потом, на коже выступила словно изморозь. Тревога мощной волной накрыла грудь, дыхание стало редким, а взгляд угас. Вот он — шанс признаться в своих чувствах. Итану бы так хотелось выпалить: «То, что давно влюблен в тебя». Но разум брал вверх. Он себе не мог такого позволить, ибо опять все пойдет наперекосяк, а сейчас более менее стало спокойно. Рэй пошлет его, возможно двинет пару раз и тогда даже оставшееся дни Итан не сможет провести в его компании. Итан впился зубами в губы, прикусывая их до боли, руки сжались в кулаки, щеки в момент покраснели от накаленной обстановки. — Ты че молчишь-то? — внезапно задал вопрос Рэй, внимательно всматриваясь в Итана. — Ты знаешь, у меня тоже нечего сказать, — поднял взгляд на Рэя и слегка улыбнулся, заерзав на стуле. — Ладно, мне пора собираться.        Итан щелкнул в телефоне и запись завершилась. Райт прихватил рюкзак и спустился вниз на ватных ногах. — Спасибо, что согласился. — Да не за что. — До завтра, — махнул рукой. — Пока, — равнодушно бросил Рэй.       Дверь за ним захлопнулась. Итан ступил на влажную дорогу, в воздухе висел отчетливый запах мокрого асфальта, который Райт глубоко вдохнул в легкие, капли ложились росинками на ткань и медленно впитывались в пальто. Он протяжно отдалялся от дома Рэя, ноги путались, а лицо было мрачнее тучи. Итан шел опустошенный. «А если бы я сказал?» — думал Райт, но тут же отгонял эти мысли, потому что это полный абсурд. В груди щемило и ни на секунду не отпускало, Итану хотелось все вокруг крушить. «Ну почему мне нравится именно он?!» — схватился Райт за волосы, крепко сжав пряди. Итан присел на ближайшую скамейку и устало потер лицо, он еще раз посмотрел на дом приглушенного цвета вдалеке. «Ненавижу тебя, Рэй Циммерман», — тихо прошептал он себе под нос и утомленно прикрыл глаза, позволяя холодным каплям оставить влажные дорожки на лице.