Ученик с последней парты

27 ноября       В наушниках звучали старые добрые скорпионы, Рэй скатился по стенке и присел на пол, облокотившись о стену. Весьма негигиенично, особенно учитывая, что это школьный туалет. Но Рэю было все равно на грязь и все равно на людей, которые периодически заходили в кабинки опорожниться. Он прогуливал последний урок и, вроде бы, можно было уйти домой, но кто его знает, что в голове у Рэя. До звонка оставалось минут пятнадцать. Все ароматные запахи туалета уже давно перебил дым. Циммерман выкуривал за прошедшие полтора часа сигаретку третью, если не четвертую. Хотелось расслабиться, уйти в себя.       Сидя здесь, на него накатывались воспоминания, как они с Вильямом тут часто курили, прогуливали уроки, создавалось впечатление, что это было так давно. Как будто уже несколько лет прошло с их последнего разговора по душам. Рэй безумно скучал по общению с другом, к нему часто приходили мысли в голову, что стоило бы извиниться, но потом он думал, а в чем же он провинился? Вильям ведь наверняка потребовал бы опять рассказать все то, что было за те две недели, он непробиваемый.       Вот сегодня Циммерман опять надумывал подойти к Кэмпбеллу, он глядел сквозь стекла дверей в спортивный зал, наблюдая за тем, как Вильям играл в баскетбол с парнями. Скрежет кроссовок резал уши, Вильям вел мяч сбоку от себя, обходя противников, его лицо было запыхавшиеся, а пот тек с шеи, впитываясь в спортивную форму. Запах в зале стоял адовый. И на лице Рэя не могла не проскользнуть улыбка от того, как Вильям старался обыграть противников. Были дни, когда они сами гоняли так мяч. Но были, а теперь их нет. И Циммерман с тоскливым выражением лица тогда отошел от зала, направившись на свой урок.       На него впервые осело такое едкое чувство одиночества. Больше ведь Рэй ни с кем хорошо так не общался, а Михаэль и его шайка — не то. Да и вообще все остальные были пылью, в сравнении с Вильямом. С ним было весело и уютно. Хотя иногда Рэй вспоминал общение с Итаном, с ним было хоть и совсем по-другому, но не менее интересно, близко и тепло. Пусть оно и длилось сравнительно недолго, но если честно признаться, оно ярко отпечаталось в памяти Циммермана. Рэй задумывался о том, что, наверно, в тот раз наговорил много лишнего Итану, не стоило быть таким грубым. Но в то же время, какая между ними могла сложиться дружба после того дня? Это было бы странно. А тот рисунок, как твердое доказательство тому, что изначально дружеских отношений и не складывалось, это что-то иное.       Рэй, конечно же, все еще помнил о альбоме, да что тут говорить, он иногда специально открывал свой портрет и представлял, как руки Итана рисовали его. И это не было самолюбование, ему просто нравилось представлять лицо, руки Итана за работой. Вообще Циммерман надумывал вернуть альбом его законному владельцу, чтобы посмотреть на шокированную физиономию и в душе позабавиться с этого. Ему жуть, как была интересна реакция. В Рэе вдруг проснулось небывалое благородство, он и не думал кому-то показывать рисунки Итана, а уж тем более смеяться с того, что тот его изобразил на листке. Рэй хотел выбрать подходящий день, чтобы вернуть альбом. С рисунком ему, конечно, не хотелось расставаться, его еще никто не рисовал, поэтому он сфотографировал работу на память. Она действительно грела ему душу.       Рэй выдохнул дым, и дверь открылась, сквозь серые узоры в воздухе, он увидел знакомую фигуру. Итан прошел к кабинкам и зашел в одну из них, ему было очень неловко, у него уже имелся печальный опыт похода в туалет, когда здесь был Рэй. Но все обошлось. Когда Райт отлил, то прошел к раковинам, тщательно намывая руки. Рэй мог лицезреть профиль Итана, его взгляд внимательно скользил по брюнету. Циммерман оценил очередной прикид Райта: мешковатый лонгслив с воротом и брюки карго, опоясанные грубым ремнем. «М-м, неплохо», — подумал Рэй, продолжая бессовестно пялиться. Когда Циммерман смотрел на длинные ресницы и падающие пряди на лицо, в голове проскакивали мысли, что Райт само очарование. А его узкие плечи так и хотелось сжать. Он еще раз прошелся в целом по образу, и взгляд его остановился на расстегнутой ширинке, на лице тут же проскользнула ухмылка.       Итан думал о том, чтобы не дай боже не посмотреть в сторону Рэя, но черт возьми, это было так сложно, что он все-таки украдкой посмотрел и словился с бесстыдно сверлящим взглядом. «Черт, какого хрена он смотрит на меня?» — недоумевал Итан. Он смутился и попытался сделать вид, что кроме него здесь больше никого нет. Райт пошарил по карманам, достал телефон и в этот момент у него выпало пару долларов, а он и не заметил, стремясь к двери. Циммерман, увидев это, подумал: «Тц, растяпа». Соблазна поднять деньги и забрать себе не появилось, Рэй прямо само благородство последние пару недель, поэтому он тут же окрикнул Итана: — Эй!       Итан замер, суетливо перебирая в голове: «Это мне? Что?». Он уже приготовился потянуться к ручке, проигнорировав Рэя, как вдруг его окрикнули повторно. — Че глухой что ли? — Что? — обернулся Райт. — У тебя упало, — кивнул на пол.       Итан с секунду потупил, осмысливая все происходящее. Спустя столько времени Рэй заговорил с ним, что это показалось сном. В груди все сжалось и появилось ощущение порхания. «Черт, опять», — посетовал в мыслях Райт. Он недоверчиво глянул на Циммермана и наклонился, чтобы собрать выпавшие купюры. Итан быстро скомкал их и убрал в карман, а Рэй все также не сводил взгляда с него. — Не стоит благодарностей, — Рэй затушил сигарету об плитку. — Я и не собирался, — дерзко ответил Итан, окинув Рэя прищуренным взглядом. — А еще у тебя ширинка расстегнута, — усмехнулся. — М, понятно, — покивал Итан, застегивая.       Райт уже хотел удалиться, как вдруг что-то в нем перемкнуло и он решил продолжить диалог, а Циммерман, на удивление, поддержал. — Прогуливаешь? — Ага, — бросил Рэй. — Почему в таком странном месте? — улыбнулся. — Да хуй его знает, захотелось, — пожал плечами. — Ты же мог пойти домой? — Мог, но не пошел. — И как, весело тут сидеть? — Спокойно. Тупо сидишь, куришь. — Стрельнешь сигу? — Ты ж не куришь? — приподнял бровь. — Кто сказал? — У меня нет ментоловых. — Больше не куришь их? — Надобности нет. — Жаль, они мне так нравились.       Возникла неловкая пауза, стало слышно лишь то, как вода шуршала по трубам. Итан смотрел себе под ноги и начал кусать губы, сгрызая кожу. А Рэй в это время перебирал в руках пачку сигарет. — Тебя не потеряют на уроке? — вдруг спросил Рэй. — Нет, нас раньше отпустили. Но хотя ты прав, меня действительно потеряли, — Итан взглянул в экран телефона. — В смысле? — Да друзья на улице ждут. — Друзья? — недоуменно взглянул Циммерман. — Да, чему ты удивляешься? — Не, все ок. — Странно слышать про друзей от того, у кого их никогда не было? — …Немного.       Они вновь затихли на несколько секунд. Рэй был весьма шокирован заявлением про друзей и он даже почувствовал нечто странное, какое-то неадекватное чувство собственника заиграло внутри. С чего бы? — Ладно, я пойду, приятно было пообщаться, — Итан направился к двери.       Он вышел из туалета, а Рэй продолжал сидеть на холодном полу, уже все кости промерзли. И вдруг какая-то неведомая сила приказала Циммерману схватить рюкзак и догнать Райта. Рэй выбежал из туалета и увидел угольную макушку, Итан уверенно двигался к шкафчикам. Циммерман нагнал его и схватил за плечо, что тот аж вздрогнул от неожиданности. — Стой! — Стою. — Я короче все думал о том дне. — Каком дне? — непонимающе сдвинул брови. — Ну, когда я тебе нагрубил типа. Я хотел сказать… — Даже не начинай, — перебил его Итан. — Все в порядке. — Не, реально, я хочу извиниться. — Класс. — Я себя вел, как мудак. Вышло паршиво, я тебя, наверно, очень задел. — Погоди, ты серьезно? — В смысле? — Ты серьезно думаешь, что я вспоминаю те твои слова? Нет, — помахал головой в стороны. — Значит все ок? — Да. Я уже привык, что люди ведут себя, как дебилы. И ты не исключение. Мне реально все равно. Забей на это, мне не нужны твои извинения. Так что бывай, — улыбнулся, накинул пальто и развернулся, будто оловянный солдатик.       Рэй стоял на месте и недоумевал от произошедшего. Дерзко, грубо и, черт возьми, обидно. Он почувствовал себя, как оплеванный, ведь он всего лишь хотел извиниться и совсем не ожидал такой реакции, хотя она себя оправдывала, учитывая сколько дерьма в жизнь Итана привнес Рэй. И Циммерман это прекрасно понимал. Он проводил гордую фигуру Райта до дверей и решил, что ему следовало бы тоже уйти.       Утеплившись и выйдя на улицу, Рэй вдохнул свежий воздух, такой морозный и холодный, что он ударил болью при вдохе. Люди постепенно стали вытягиваться из школы, уныло отделяясь на единицы и шагая по домам, либо же на дополнительные. Рэй оглянулся вокруг и приметил небольшую компанию из трех человек. Девушка с длинными коричневыми волосами и шрамом показалась ему странной, а высокий мрачный парень рядом еще более странным. Но лицо Итана в этот момент было бесценно, он был по-настоящему счастлив, громко смеясь с ними. Рэй даже на секунду залип на это зрелище, но потом тут же пришел в себя. «Блять», — ругнулся себе под нос Циммерман, подтягивая рюкзак и быстрым шагом покидая школьную территорию.       Все эти дни после того школьного наказания он вел себя чертовски странно, Рэй не понимал, что с ним происходило. Это было что-то немыслимое, из ряда вон выходящее. Он осознавал, что это нечто ненормальное. То, что он не должен чувствовать, но почему-то чувствовал. Рэй даже начал привыкать к этому поедающему ощущению и если честно, то у него появлялись кое-какие догадки, но ему было сложно признаться себе. Рэй замечал за собой, что он мог долго пялиться на Итана, что он чаще начал примечать в нем какие-то мелочи, обращать внимание на то, в чем Итан был одет, что каждый раз при его виде что-то внутри замирало, сбивая дыхание. И каждый раз Циммерману приходилось себя отдергивать, говоря себе успокоиться. Но как тут успокоишься, когда из головы не выходили чертовы угольные волосы и синие глаза. «Это просто невыносимо», — скрепя зубами прошептал Рэй, впиваясь в кожу ногтями. Он оглядывался назад и ему ужасно сильно хотелось оказаться на месте тех ребят. Как же Рэй жалел, что все тогда испортил.       Маленькие холодные капельки начали украшать асфальт, превращаясь с каждой секундой в более крупные. «Ну конечно, прямо щас», — Рэй глянул на небо и натянул капюшон анорака. Он сменил шаг на бег. Небольшой дождь превратился в стену воды, которая с силой билась об асфальт. Моментально образовались лужи, остались островки, по которым Рэй продолжал свой путь домой. В какой-то момент он психанул, посчитав это бессмыслицей, ведь все равно уже промок. Стало так холодно и противно, тело покрылось мурашками. В кроссовках начала уже скапливаться вода. Завидев на горизонте дом, стало как-то легче. Рэй забежал на ступеньки, нащупал в кармане ключи и быстренько открыл двери, вваливаясь в жилище. «Фух», — облегченно вздохнул Рэй. Он стянул рюкзак и заглянул внутрь, все тесты, что нужно было пройти дома — промокли. — Ну че за блядство! — недовольно прикрикнул Рэй. — Та-ак, это кто там выражется?! — И тебе привет, мам! А ты где? — Я здесь! — Где здесь? — непонимающе осмотрелся Циммерман. — В кладовке!       Рэй стянул анорак, капли с него попадали на пол. Он поправил намокшие кончики волос, тело дрожало. Рэй с интересом прошел к двери кладовой, оставляя за собой мокрые следы, встал в проеме и облокотился, скрестив руки. Дорис разбирала какие-то старые вещи, фотографии. В общем, в кладовке творился полный хаос. Книжки валялись на полу, старая одежда была разбросана, а сама Дорис вся в пыли. Неподалеку от нее находилась бутылочка хорошего винца, а на полке стоял наполненный слегка зелено-желтоватой жидкостью бокал. — У тебя разве сегодня выходной? — Да, решила взять отгул, устала от работы. — Устала и поэтому ты занимаешься этим? — А когда еще разгребать это старье? Хочу половину выкинуть. — А зачем же ты тогда годами это хранила? — Бывает долго хранишь, а потом понимаешь, что это тебе не нужно, вот так и у меня. — Типа созреваешь для того, чтобы что-то выбросить? — Именно.       Рэй внимательно осмотрел помещение. В голове возникал один единственный вопрос: «И как это все здесь умещалось годами?». Вдруг его взгляд упал на коробку, откуда торчала плюшевая фиолетовая лапа. Циммерман подошел к коробке и раскрыл ее, и тут же на него нахлынула ностальгия. Здесь лежали игрушки, в которые он играл в детстве. Всякие разноцветные машинки, конструкторы, пистолеты и прочая лабуда. Рэй с улыбкой стал перебирать игрушки, тщательно осматривая каждую, улыбка не сходила с его лица. Вот, например, медвежонок Вилли, который был напарником Рэя на тяжелых заданиях. А вот его железный пистолет, выглядевший почти как настоящий и даже наручники прилагались к нему. И его кораблик, с которым он обожал плавать в ванне — тоже тут! Рэй присел и моментом захотелось вернуться в такое далекое детство, когда он не знал забот и было так весело. Когда он бегал по двору с самолетом в руках и не думал ни о чем серьезном, кроме как не пропустить вечером серию любимого мультфильма на ночь. И все казалось таким легко достижимым, казалось, что можно потрогать Луну и собрать все звезды вокруг нее в мешок, оставив у себя в комнате их вместо ночника. — Что, в детство впал? — улыбнулась Дорис, переведя на сына взгляд. — Ага, я так обожал эти игрушки. — Ты вообще очень любил играть, неугомонный ребенок. Спать не уложишь, есть не заставишь, только игры подавай. — Ну не правда, есть я любил. — Любил, всякие сладости. — Ты же не собираешься, надеюсь, их выбросить? — Ну вообще-то я хотела их раздать. — Не вздумай. — Зачем они тебе? Ты ж не ребенок уже, будут валяться — пылесборник. — Не-е-т, это память. — Ну Рэй, — взглянула на него Дорис, склонив голову. — Вдруг у меня тоже будут дети. — Вдруг? — Ну кто меня знает, вдруг не будет. — Та-ак, не говори такие вещи, обязательно будут. От кого мне внуков ждать? Вот появятся дети, так купишь им новые. — Ну можно хотя бы парочку оставить? — умоляющим взглядом посмотрел на мать. — А-ах, ну ладно, уговорил. Пять штук — не больше.       Рэй начал рыть коробку, окунаясь в забавные воспоминания. Он отложил себе тот самый кораблик, медвежонка, большую ретро-машинку зеленого цвета, у которой открывались все двери и даже багажник с капотом, дракончика, что подарил ему отец и вдруг… Рэй наткнулся на дне коробки на фотоальбом, он вынул его и дунул, поднимая пыль в воздух. На обложке были изображены изящные желтые лилии — любимые цветы Дорис. — Мам, смотри че нашел. — О, дай-ка сюда, — Дорис потянула руки. — На.       Рэй подполз к маме и облокотился на нее, он с предвкушением ждал, когда Дорис откроет первую страницу. Она перевернула обложку и Рэй смог увидеть свои детские фотографии в кроватке. Совсем не похож на себя: пухлый младенец, который большими глазками смотрел в объектив камеры, а ресницы какие длинные. — Смотри, какой маленький, — улыбнулась Дорис. — Ага, а тут я в коляске, — Рэй указал на следующую фотографию.       Миссис Циммерман переворачивала страницы альбома, они подолгу всматривались в фотографии, порой смеясь с некоторых забавных снимков. Таких, как например, где Рэй величественно восседал на горшке или как испугался соседской доброй собаки. Постепенно в голове, как по кусочкам, воссоединялись теплые детские воспоминания. На одной из фотографий Рэй отважно кормил пони в зоопарке, кажется, это было при поездке в Сиэтл? Циммерман тогда впервые увидел дома выше десятиэтажных. Он хоть и смутно помнил то путешествие, но пару ярких моментов в памяти все же всплыло. Уже на следующей фотографии маленький Рэй испачкался весь в грязи, по-моему, он тогда рухнул с велосипеда и горько ревел из-за ободранной коленки. — Стоп, а это когда было? — Рэй указал на фотографию на фоне какого-то замка. — А, тебе тут шесть. Это средняя школа в Такоме, ну город такой. — Мам, я знаю. Выглядит круто, а че мы там забыли? — Проездом были, он же рядом с Сиэтлом.       Они продолжили листать фотографии, как внезапно детские снимки Рэя начали сменяться молодыми снимками Дорис и Джека. Дорис взглянула на пару фотографий и приготовилась закрыть фотоальбом. — Так, ну все, дальше ничего интересного. — Нет, подожди, в смысле ниче интересного. — Ты правда хочешь это посмотреть? — Да. — А-ах, ладно.       Было много счастливых фото, где Дорис и Джек влюбленно смотрели друг другу в глаза, будто перед ними была неразрывная невидимая нить, где они крепко держались за руки на фоне благоухающего сада, обещая себе никогда не расставаться. Запечатлелись моменты со свадьбы, где Дорис была совсем молоденькая девушка, стоявшая в шикарном белом платье. Оно скрывало ее изящные руки и всю шею за тонким кружевом, облегало осиную талию и едва не доходило до щиколоток, обнажая ее чудесные туфли на шпильке. А вырез сбоку, открывавший ножку, добавлял некой пикантности. Она искренне озаряла объектив камеры улыбкой, а взгляд, переполнявшийся радостью, поразил Рэя, он еще никогда не видел ее такой счастливой. Руки ее обвивали пышный букет алых лилий, которые выступали ярким пятном, но не могли перечеркнуть всю красоту Дорис. На следующей фотографии они обменивались с Джеком уже кольцами, смокинг ему был определенно к лицу. Кадр за кадром и они уже слились в нежном поцелуе. А после снимок на берегу моря, где хлестали волны и они крепко обнимались, целуясь. Лямка платья слезла с плеча, но кого это волновало? Длинные, чуть вьющиеся волосы, развевались на ветру. А ослепительные лучи очерчивали их фигуры солнечной каймой. На момент показалось, что Рэй услышал шум тех волн и почувствовал, как по коже прошелся морской ветер. Он перевел глаза на Дорис, по ее взгляду было ясно, что ей грустно проживать в памяти эти моменты вновь. — Не жалеешь о разводе? — Ты же знаешь, зачем спрашиваешь? — Прозвучит глупо, но… Вы ведь любили, нельзя было простить? — Можно. Вообще все можно простить и я простила, но мне нужно было время. И я бы была готова все вернуть назад, но в том случае, если бы меня не обвиняли, что это я во всем виновата. Он даже своих ошибок не видел, а я такой эгоизм терпеть не готова. — Ты права, но почему ты тогда за столько лет не нашла себе другого? — Найти-то просто, а вот ужиться и полюбить — нет. Да и я боялась, что ты не примешь. — Бред, я всегда за то, чтобы тебе было хорошо. Полюбить? Разве это так важно, если человек хороший? — Конечно важно, — удивленно посмотрела на сына Дорис. — А хотя бы для здоровья? — Да боже мой, Рэй, были у меня эти для здоровья, — отмахнулась она. — Ты думаешь я совсем монашка? — Э-э, ну… — А-ха-ха-хах, — рассмеялась Дорис, указывая пальцем на Рэя. — Ты бы видел свое лицо. Да, у твоей мамы тоже есть личная жизнь. Как будто у тебя ее нет, — улыбнулась.       Рэй смущенно отвел взгляд, все-таки подобные темы для обсуждения с матерью — довольно-таки странное занятие. Хотя они и доверяли друг другу, неловкость присутствовала каждый раз, когда они доходили до обсуждения подобных тонкостей. — Есть же? — хитро взглянула на него Дорис. — Да есть-есть, давай не будем об этом. — А чего ты смущаешься? Ты же, надеюсь, предохраняешься? — Если вспомнить, сколько ты мне подкидывала контрацептивов — не предохраняться сложно. — Вот и правильно, не хочу, чтобы ты ошибок наделал. — Слушай, мам, а я всегда хотел спросить, а каково это — кого-то полюбить? — Ты разве не знаешь? — Не уверен. Типа влюбленность и любовь это разные вещи. И я знаю каково влюбляться, но вот как любить? — Я даже не знаю, как это объяснить, — Дорис задумчиво почесала макушку. — Это какое-то более теплое чувство. Оно похоже на влюбленность, но в то же время и нет. Нет уже того замирания, как при влюбленности, но когда ты смотришь на своего человека, хочется его всего расцеловать и крепко-крепко обнять. Ты хочешь быть рядом, хочешь семью с этим человеком. Тебя греют мысли, когда ты представляешь ваших детей. Ты не ждешь встреч со страхом и у тебя не колотится бешено сердце, но когда вы видитесь — ты очень радуешься. Ты хочешь подарить человеку весь мир и в то же время мир — это он для тебя. Я думаю, что в случае чего, наверно, ты готов умереть за него, — пожала плечами.       Рэй охотно впитывал каждое слово, ему казалось это объяснение таким красивым и понятным, что он будто прямо сейчас на секунду ощутил, что это такое. И действительно стало так тепло и спокойно на душе. — Ты готова была умереть за отца? — Сейчас я отвечу возможно, но если бы ты спросил у меня это тогда, то я бы скорее всего ответила, что определенно. — Ты его еще любишь? — Воспоминания с ним — да, но его уже нет. — И если бы вы сейчас встретились, у тебя бы ниче не екнуло? — Да откуда я знаю. А почему ты спрашиваешь, Рэй? Ты кого-то полюбил? — улыбнулась Дорис. — Нет. — А ну колись, — ткнула его локтем. — Не уверен, что это любовь. Но, походу, влюбленность есть. — И кто она?       Циммерман глупо улыбнулся и потер лицо. В голове звучало слово «черт» уже который раз. Ну не сказать же ей, что это совсем не девушка, а кое-кто другой. Рэй не хотел шокировать ее громкими заявлениями, да и вдруг все скоро пройдет. Циммерман вырос в маленьком городе, здесь такое многие не понимали и не принимали, и он, несмотря на мягкий характер Дорис, был очень не уверен в том, что она бы нормально отреагировала на все это, поэтому: — Да одна девушка со школы. — Как она выглядит? — ее глаза тут же наполнились любопытством. — Может покажешь фото? — Фоток нет, но у нее черные короткие волосы и насыщенно голубые глаза. — Погоди, а вы хоть знакомы? — Че за вопросы, конечно знакомы. — Тогда может приведешь ее к нам? — заулыбалась миссис Циммерман. — Не, это плохая идея, — заволновался Рэй. — А что такого? — У нее типа парень есть, — соврал Циммерман. — Не думаю, что она согласится. — А ты попробуй, вдруг это то самое. — Ну как-нибудь. Короче ладно, мне уроки пора делать. — Ну-у ладно, — Дорис хитрым прищуренным взглядом проводила фигуру Рэя и глотнула белого вина.       — Блять, и зачем я ей только сказал об этом? Она же теперь не отстанет, — мысленно корил себя Циммерман. Если честно, он был сам от себя в шоке. Кажется, что он только что сам себе признался в том, что, видимо, он не такой уж теперь и гетеро. И в его мир, где всегда были только миловидные девочки, нагло втиснулся Итан, совершенно ломая все, чем жил Циммерман. Рэй недоумевал, как теперь ему с этой мыслью просыпаться каждое утро? А что, если не пройдет? Что, если уже ничего не будет, как прежде?