Чечевичная похлебка

— Должен сказать, это решение напрашивалось, — заявляет Флинт, присаживаясь на край стола, и выжидательно глядит на Сильвера. — Станешь отпираться? — Иди к дьяволу, — в сердцах бросает тот. Флинт усмехается и качает головой. В Бристоле сыплет мелкий холодный дождь, нескончаемый и выматывающий душу, как боль в отрезанной ноге. Сильверу кажется, что эта бесконечная сырость потихоньку смывает с него — с них — все краски, как с носовой фигуры. Тускнеет его собственный камзол, тускнеют браслеты Мади, и даже ее шоколадная кожа будто начинает приобретать пепельный оттенок. В один из таких дней Сильвер видит на рынке неподалеку от порта моряка, который продает попугая. Большая яркая птица зябко нахохлилась и озирается вокруг с мрачным неодобрением, будто сама осознавая, насколько чужеродно тут выглядит. Он покупает попугая, не торгуясь. Почти не торгуясь. — Назови его Капитаном Флинтом, — ровным голосом говорит Мади, глядя, как Сильвер кромсает яблоко ножом, чтобы скормить новому питомцу. Зернистая мякоть яблока расцветает алыми прожилками. Мади наблюдает со спокойным интересом. — Отличная идея, — отвечает Сильвер, подбирая языком каплю крови. …Иногда их разговор происходит на берегу, где Флинт учил Сильвера фехтовать, иногда — в лесу возле костра, иногда в капитанской каюте. Иногда Сильвер даже стоит при этом на двух ногах — настоящих, живых ногах — наслаждаясь забытым ощущением. — Только не думай, будто я от тебя этого не ожидал, — роняет Флинт, вглядываясь куда-то в линию горизонта. — Даже так? — Сильвер старается вложить в ответ весь доступный ему сарказм. — Но ведь ты сам, кажется, обещал меня уничтожить? — невозмутимо парирует капитан. Сильвер отворачивается. Год за годом море выбрасывает к ним, будто обломки кораблекрушения, людей и вести из прежней жизни. В трактир с компанией других матросов забредает Бен Ганн — чтобы через несколько дней вновь отплыть в Вест-Индию на торговом судне. Чудом бежав от правосудия в Северной Каролине, до старой доброй Англии добирается Израэль Хэндс. Мади терпеть его не может, и Сильвер вздыхает с облегчением, когда Хэндс покидает Бристоль, чтобы затеряться в лондонских трущобах. Говорят, у Билли Бонса теперь собственный корабль и команда. Говорят, Рэкхема повесили в Порт-Ройале. Говорят, Энн Бонни вышла замуж за фермера в Южной Каролине и исправно рожает детей. Сильвер слушает с болезненным интересом. Если уж Бонни смогла перевоплотиться — то, значит, нет на свете кожи, которую нельзя было бы сменить. Даже Мади теперь правит «Подзорной трубой» с теми же сноровкой и хладнокровием, с которыми правила бы колонией маронов. Будто всю жизнь готовилась именно к этому. — За процветание трактира! — салютует Флинт, поднимая флягу с ромом. — Я всегда знал, что перед тобой большое будущее. С течением времени, кажется, сил огрызаться уже не осталось, даже во сне. Флинт идет по рыжей земле Джорджии меж рядами хлопка. Флинт лежит навзничь под кронами деревьев на Острове Скелета. Какая, в сущности, разница, если страница перевернута и закрыта навсегда? Джон Сильвер был пиратским королем, а теперь он трактирщик в Бристоле, история окончена, история продолжается, историю можно рассказывать на тысячу разных ладов, пока ты жив. Чечевичная похлебка густа и навариста. — И все-таки ты не убил меня. Почему? — с любопытством спрашивает Джеймс, наклоняясь ближе, пока Джон не перестает видеть что-либо, кроме жгучей зелени его глаз. В этот момент он всегда просыпается, чтобы на вопрос не пришлось отвечать.