Последний Кецалькоатль

Нейро Но-Гамми из клана Змеехвостых Попугаев клацнул клювом и заклекотал, расправив крылья, грациозно спикировал вниз. Роскошные огромные крылья с сине-зеленым оперением отбросили великанскую тень на опушку и с мягким шорохом исчезли, когда Нейро оказался на земле. Он потянул носом — весна. Время гона. Время кладки. Время размножения. В это время все словно становились безумцами. Одержимый поиском пары и продолжением рода, каждый оперившийся цывышор считал своим долгом прибыть на Большой Луг и найти там себе пару. Битвой, танцем, ярким пером, острым словом, живым умом — каждый брал понравившуюся цывышор чем мог. Но последнее слово было за предназначением и… запахом. Воздух был густ и искрил от невыносимого напряжения среди самцов и течных самок цывышор. Но того самого, от которого бы все горело огнем желания, не было. Он не искал себе пары уже много лет. Последний из своего рода, не стремился к его продолжению. Лишь высокомерно взирал на одержимых похотью и надеждой цывышор и предугадывал кому улыбнется удача. И никогда не ошибался. Когда кровь оросила землю, и вверх взметнулся ворох серых перьев, Нейро насмешливо оскалился. Дурак. Не заметил явную подножку, слишком поздно взметнул свои хиленькие крылышки и тут же лишился их. Кровь из растерзанной шеи цывышора с серым оперением хлестала маленьким фонтанчиком, заливая золотой песок и стремительно впитываясь в жадную сыпучую почву. После другой пары поединков, Нейро взмахнул крыльями и покинул поляну. Становилось скучно. Какой смысл драки или песни, если последнее слово все равно за самкой? Самка всегда выбирает себе пару по трезвому расчету, а потом уже по запаху. Редкий цывышор может позволить себе взять самку без боя. Только если она сама не кинется ему на шею еще до битвы. Заложив крутой вираж, Нейро из клана Змеехвостых Попугаев поднялся высоко над лесом, взмыв под самое солнце и простер свои большие крылья, тенью проносясь над презираемой им деревней цывышоров под названием То-Кио. Он терпеть не мог эти уютные цилиндрически правильные домики на вековых деревьях, разных широт. Его раздражало значение, придаваемое обычному зову природы. Бесила вся эта суета с кладкой, вынашиванием и выращиванием слабого, забаюканного желторотого на всю жизнь потомства. Когда-то его род был могуч. Конечно, клан Змеехвостых попугаев не мог похвастаться никогда многочисленностью, но… долгое время их считали потомками древнего божества К’хецалькоатля. Рождающегося и умирающего на благо своего народа столько раз, сколько это нужно народу. И так было до тех пор, пока Великий и Ужасный не полюбил… Нейро тряхнул головой, отгоняя глупые мысли. Это все массовое безумие и тяжелый дух крови и запахов обезумевших соплеменников. Сев на голую ветвь огромного дерева и спрятавшись среди густой огромной листвы, Нейро Но-гамми из клана Змеехвостых Попугаев нахохлился, становясь невидимым для чужого взора. Было тихо и скучно, Нейро даже успел задремать, когда услышал голоса. Удивительно, но это был спор. Самца и самки. Учуяв тонкий, несомненно чистый аромат самки, Но-гамми весь подобрался, забыв о сне и раздражении. Кто там у нас… — Юя, мы уже говорили!.. Тот идиот-выскочка очкастый с невыразительным оперением. — Яко!.. Но он же оскорбил тебя! И Яко К’ацураги. Нейро аж поморщился. Вот принесла нелегкая! И кого — эту гусеницу и ее дружка! — Но это не повод его бить! — веско отвечала Яко. — Но ты выберешь меня на Лугу? — не отставал Юя. — Посмотрим… — голос ее звучал уклончиво. Юя еще хотел что-то сказать, но его прервали крики из деревни, зовущие его. Скомканно попрощавшись, парень слетел прочь. Яко осталась одна и тихо вздохнула. Девушка устроилась под деревом и, говоря сама с собой, принялась плести косу: — А если мне его выбрать?.. Ведь выберет же он меня один… или двое… Тогда будет драка… Ее мысли прервал громкий смех: — Фуха-ха-ха-ха! — покатывался на ветке Нейро. — Да скорее солнце взойдет на западе, а луна на востоке в один час, нежели тебе достанется хоть один самец! Яко вскочила и задрала вверх голову. — Это мы еще посмотрим, Но-Гамми! Нейро мягко спланировал на землю, козырнув своими огромными великолепными крыльями. — И что, гусеница? Ты либо слишком глупа, либо слишком оптимистична, чтобы видеть иную правду! — пренебрежительно отвечал Но-Гамми. — А ты самонадеян! — рявкнула Яко. — Тебя ведь тоже много лет не выбирали! — Это я их не выбирал, мокрица! — пренебрежительно пожал плечами Нейро, между делом принюхиваясь к ее запаху. — Как будто кто-то выберет тебя! — резко развернулась к нему спиной Яко. Ей было обидно и досадно. Сколько она помнила Нейро, сколько смотрела на него, столько и видела высокомерие, пренебрежение и презрение ко всем, кто жил в деревне То-Кио. Но это не мешало ей тихо любить его, несмотря на все обиды и высокомерие, а также помогать ему с ведением «плохих летописей» — хроникой преступлений обитателей острова Яппони. — Если ты имеешь в виду себя, то я бы ни за что и не согласился! — фыркнул Нейро и понял, что перегнул палку, учуяв ее запах. В девичьих глазах полыхнул гнев, и Яко в мгновение ока оказалась рядом с ним. Но-Гамми не ожидал, что она его ударит. Щеку ожгло, в ушах зазвенело «дурак!», а перед ногами осталось маленькое золотистое перышко. Нейро почти не обиделся. Все занимал гнев, бьющий через край… *** Мокрица пряталась хорошо, и Нейро пришлось искать ее по всем окрестным лесам по запаху. Днями он выискивал ее след, и каждый раз она от него ускользала. Тогда Но-Гамми пошел на хитрость: сделал вид, что Яко и месть ей его интересует в меньшей степени. И спустя несколько дней мокрица ожидаемо успокоилась и перестала так таиться. Но Нейро неотрывно следил за ней, выжидая подходящей минуты… В этот душный день, когда Гон подходил к своему концу, ибо многие уже обрели свою пару и вовсю заботились о продолжении рода, он по-прежнему был один. Нейро брезгливо морщился, когда видел на самых высоких с густыми кронами деревьях бешено сношающихся сородичей. Он справедливо считал себя выше этого. И потому парил в небесах. В гордом одиночестве. Теплый ветер ласково трепал волосы, шумел в ушах и, на удивление, ничем не пах кроме свободы и… одиночества. Нейро было до одури скучно и даже различные виражи и подсчет падающих с деревьев от щелчка его змеиного хвоста малышни и квохчущих матерей ему надоели. Душа просила чего-то странного, незнакомого, томилась в каком-то мареве ожидания, искала что-то и… не находила. Вдруг порыв ветра донес до него чужой запах, до боли знакомый пряный и невинно-густой. Так пахнет еще свободная молоденькая совсем самка, отчаянно подавляющая свои чувства. И кто тут у нас обиженный и терзающийся?.. Нейро осторожно снизился в стороне от маленькой фигурки, которая бродила по опушке и собирала какие-то корешки. Золото волос незнакомки ослепило, и сердце Но-Гамми пропустило удар. Мокрица! Он довольно оскалился и даже облизнулся, прежде чем бесшумно сложить крылья и мягко опуститься на широкую ветвь дерева, под которым копалась Яко. Девушка, словно уловив колебания ветра, ровно как сильный подавляющий запах самца, повернула к нему голову и замерла. Нет! Девушка взмахнула руками, взлетая вверх и перекидываясь в юркую желтую птичку. Нейро не торопился. Он стоял, прислонившись к толстому стволу дерева, и ждал, ведя ровный размеренный отсчет. Немного обманчивой форы. Немного больше мнимой свободы. Немного больше… накала. Иначе охота не будет такой… интересной. Нейро глубоко вздохнул, втягивая носом запах Яко, слитным грациозным движением оттолкнулся корпусом от дерева и в тот же миг расправил большие, синие, с яркими зелеными переливами, крылья. Яко на лету обернулась и обогнула дерево. Погони не было. Слава богам… Яко чуть сбавила скорость и заложила плавный вираж. Солнце, стоявшее высоко над головой, перестало опалять крылья своими лучами. Яко не без удивления отметила, как тень внизу странно увеличилась, став огромной и длиннохвостой. Она подняла голову и сдавленно пискнула, увидев синий перелив огромных крыльев и торжествующий оскал. Яко тут же сложила крылышки и камнем упала вниз. Этот прием ей всегда хорошо удавался, и никто не мог ее обогнать или поймать… Нейро довольно прищурился и, издав неопределенный азартный клекот, ринулся вниз за Яко. Девушка зажмурилась, приближаясь к земле. Еще немного… Нейро ухмыльнулся и на пробу щелкнул змеиным хвостом. Достанет. Яко пискнула и обернулась. Нейро поравнялся с ней. Змеиный хвост рассек со свистом воздух, коротко хлестнув по хрупкой фигурке. Яко коротко вскрикнула от боли и неуклюже перевернулась в воздухе, беспомощно махнув крыльями, и тут же оказалась на земле. Нейро с торжествующим хриплым клекотом расправил свои крылья и огромной синей тенью навис над ней, тут же прижав к земле всем своим телом. Нейро втянул носом густой кружащий голову запах — Яко пахла густой сладостью, терпкой невинностью, легким потом и диким медом с корицей. Девушка под ним дернулась, выгнулась, глухо и зло застонав. Нейро удерживал лишь одной рукой ее тонкие запястья над головой и беззастенчиво любовался небольшой, но аккуратной грудью, плоским животом, тонкими, маленькими, почти прозрачно-золотыми перышками на ее теле, оставшимися после внезапной трансформации. И ждал, внимательно следя за ее взглядом. Карие глаза, широко распахнутые, были полны удивления, ненависти, страха и… желания. Нейро терпеливо ждал, не отрывая взгляда от раскрасневшегося девичьего лица. Светлая карамель в ее взгляде стремительно темнела, густея и превращаясь в черный шоколад. Нейро ждал. Ждал, пока она вдоволь напитается его запахом, поймет, что уже никуда не сбежит. Осознает свое предназначение. Опьянеет от его и своего собственного желания настолько, что перестанет бояться. Нейро склонился к ней, ловя ее поверхностное дыхание. Полуприкрытые веки девушки затрепетали, и он потонул в этой пленительной тьме. Яко выдохнула и снова выгнулась. Призывно и томно. Облизнула припухшие от укусов губы. Пленительно и развратно. И Нейро не выдержал, плавно качнулся вперед, накрывая ее губы жадным собственническим поцелуем. Девичьи губы под его губами дрогнули, отозвавшись жгучей лаской, ненасытной жаждой, опалили болезненным жаром желания, что владел теперь его телом и разумом. Яко сдавленно застонала прямо ему в рот, изгибаясь всем телом. Опьяненная густым тяжелым от чужого и собственного желания запахом, она отвечала на властный поцелуй, забыв, что совсем недавно терпеть не могла заносчивого Нейро Но-Гамми и сгоряча хотела выбрать ничем не примечательного Юю К’хгучи с тусклым пегим зеленоватым оперением. Освобожденные руки сами собой обвили нависшего над ней Нейро за шею, притягивая к себе ближе. Она сходила с ума от поцелуев, запахов, собственного желания, плавившего тело и концентрировавшегося где-то внизу живота. Ощутив на шее мужские губы, Яко прикусила губу, сдерживая стон. С ней было такое впервые, и она могла лишь отчаянно кусать губы, изредка царапая кожу на спине мужчины, пока чужие руки крепко сжимали ее в своих объятьях. Тело было умнее ее, оно изгибалось, с готовностью подставляясь под руки и губы Нейро. — Ааах!.. — все же не выдержала Яко, зажмуряясь и закидывая голову назад, непроизвольно выгибаясь в стремлении быть ближе к его губам, что горячо касались ее груди. Нейро словно читал ее мысли, он не отстранился, а лишь ощутимо прикусил чувствительный тугой сосок. Она вскрикнула снова от неожиданности и легкой боли, которая тут же потонула в тягуче-горячих ощущениях наслаждения. Яко терялась в ощущениях, задыхаясь и постанывая, поскуливая от нетерпения, забывая обо всем на свете. — Н-нейро!.. — всхлипнула девушка, но не договорила, потому что Нейро опять прочел ее мысли, заведя свою руку между ее ног и касаясь там, где давно было томительно тяжело, жарко и влажно. — Тшш… — хрипло отозвался он, на миг касаясь ее губ пальцами и чуть надавливая в немом приказе молчать. Яко отозвалась сдавленным стоном и судорожным движением навстречу его пальцам. Хотелось гораздо большего. Хотелось, чтобы эта пытка наслаждением закончилась, уступив место чему-то другому… Она дрожала в предвкушении, томные стоны срывались с припухших от укусов губ, пока пальцы освобожденных рук судорожно цеплялись за травинки, а тело изгибалось под такой изысканной лаской. Язык Нейро творил что-то невообразимое, желанное и, несомненно, запретное, но Яко не чувствовала стыда. Девушка лишь подалась вперед, бесстыдно широко расставляя ноги в немом требовании большего. И Нейро исполнил и это желание, снова угадав его непостижимым для нее образом. Судорога ослепительного наслаждения выгнуло тело, выбив из девичьего горла протяжный хриплый стон, взвившийся под самые кроны древних деревьев и спугнувший стайку диких птиц-пересмешников, подхвативших этот странный звук и разнесших его по всем окрестным чащам. На миг она испугалась, что Нейро не понравится этот крик, но все забылось и стерлось в новом не менее жарком и всепоглощающем поцелуе. — Пожалуйста… пожалуйста… — исступленно шептала Яко, сходя с ума еще больше разгоревшегося желания после того пережитого взрыва наслаждения. Нейро был молчалив, но нежен, удивительно покорен и покладист ее желаниям. Яко понимала, что должно случиться, и желала этого. Осмелев, девушка сама поцеловала своего избранника, словно говоря: можно… я готова… только для тебя… Вспышка боли заставила задохнуться и не то оттолкнуть, не то впиться ногтями в мужские плечи. Впрочем, как помнилось ей потом, все стерлось новой удушливой наслаждения и утонуло в пронзительном ликующем вопле, которому вторил торжествующий рев. — И что теперь будет?.. — тихо спросила Яко, мирно покоясь в объятьях Нейро, забыв о давней ссоре и об обидных словах Но-Гамми. Ощущения от течки чуть притупились, но по глухим отголоскам желания она понимала, что это будет их не единственный раз на сегодня. — Ты будешь моей, ламинария, — зевнул Нейро и приоткрыл зеленые глаза. — Навсегда будешь моей женщиной и новой матерью моему угасающему роду. Я думал, это вам вдалбливают с вылупления… Ай! За что? — поморщился он болезненного тычка в ребра. — За грубость, — пропыхтела Яко, ерзая рядом в попытке отстраниться. — Ты из древнего рода, но совершенно невоспитанный! — Да ты бредишь! — возмутился Нейро. — Да я знаю столько, что твой маленький мозг и не вместит! — Но ты совершенно не знаешь, как быть вежливым с женщиной! — отвернулась от него девушка. — Вот поэтому… поэтому я и не скажу тебе «да»! На губах Нейро появилась самодовольная ухмылка, а руки мгновенно сомкнулись на девичьей талии. — Ты скажешь… — прошептал ей на ухо Нейро. — Ведь отпираться от очевидного глупо даже для тебя… — он укусил ее в плечо. Девушка сдавленно охнула. — Не ты ли говорил, что скорей луна взойдет на востоке, а солнце на западе в один час прежде чем меня кто-то выберет? — фыркнула она, слабо отпираясь. — Глупая гусеница! — фыркнул Но-Гамми. — Какой сегодня день? — День Первой кладки и последнего Гона, — хмыкнула Яко. — И день Т’хэскатлипоки, вашей покровительницы, — фыркнул Нейро, переворачиваясь на спину и увлекая за собой Яко. — А теперь смотри! — задрал он ее голову к небу. И Яко увидела как в сумеречном небе мирно соседствуют звезды, солнце и серп месяца. — Такое бывает раз в семьсот семьдесят семь лет, — тихо проговорил он, глядя на светила. — Последний К’хецалькоатль находит свою Т’хэскатлипоку и порождает несметное количество подобий, — указывал Нейро попеременно на луну, солнце и звезды. — Я думал, ты знаешь эту сопливую легенду! — Нет… — потрясенно прошептала Яко, вся трепеща от неожиданного признания. — Теперь знаешь, моллюск, — пребольно дернул он ее за нос. Девушка вскрикнула и тут же обмякла, ощутив настойчивый поцелуй. Над ними светили мерным светом солнце и луна в окружении звезд, а К’хецалькоатль снова шагнул навстречу к своей Т’хэскатлипоке.