Новый день

Новый день. Новый, обычный день. Новый, обычный, ничем не примечательный день. Новый, обычный, абсолютно ничем не примечательный день. Всё как обычно. «Так… Что же выбрать?». На полу в освещённой тусклым осенним солнцем комнате сидел парень немногим больше двадцати лет. «Может, с шипами? — состроив своему отражению в ручном прямоугольном зеркале гримасу, подумал парень. — Будет круто смотреться? Это сейчас модно. Вроде бы». Парень вздохнул, поправляя выпавшие из укладки волосы. «Нет, это слишком вызывающе. Никто не оценит». Ещё с минуту один из сыновей семейства Мацуно разглядывал разложенные перед ним вещи. — Хм, — манерно, многозначительно хмыкнул он, в оценочном жесте поднося руку к подбородку. «Может, тогда с бантиками? Тотоко-тян ведь любит милое». «Нет, лучше без бантиков». «Тогда что?». «Шёлковое, может, подойдёт?». «Не, это разрушит мой крутой образ». «Тогда…». «Нет…». — Хм… — вновь хмыкнул парень и вслух озвучил своё окончательное решение, глядя на себя в зеркало: — Тогда я обойдусь без излишков. Просто и со вкусом, да, my brothers? Дома более никого не было. Тишину нарушали разве что мерно тикающие часы. Было 14:37. Входная дверь медленно открылась, впуская внутрь усталых братьев. — Мы дома, — чисто по привычке крикнул старший. Вспомнив, что родители уехали куда-то «тусить», он вздохнул и пробурчал, потирая указательным пальцем кончик носа: — Сёдня чот не прёт. Однако из карманов при желании Осомацу мог выудить по меньшей мере пятьсот иен. — Не надо было спускать все деньги! — недовольно отозвался третий по старшинству сын, фыркая и давая понять, что знает о «секрете» карманов красной куртки. — Ну, я чуток увлёкся. Как там дела с работой, Чоромацу? — Эй, не переводи тему! — Мускулы, мускулы! Старший братик Осомацу, пойдём играть в бейсбол! — Не, не, Джушимацу, я уже уже устал. Потренируйся во дворе. — Ла-адненько-о! Мускулы, мускулы! — Эй, Тотти, ты опять завис в телефоне? — Пока братик Осомацу зависал в пачинко, я познакомился с одной милашкой, хе-хе, — мило улыбаясь и не отрывая взгляда от своего излюбленного гаджета, ответил самый младший сын семьи Мацуно. — Э? Серьёзно? Познакомишь?! — Нет. — Тотти! — Нет. — Тотти-и-и! Братишке надо привести свои чувства в порядок после проигрыша в пачинко. — Ты почти каждый день там проигрываешь, Осомацу! — Чего?! Да я же се… Стой. — Ого, ты что-то выиграл? И не поделился с нами? Это даже хуже, чем когда ты умолчал о выигрыше на скачках! — Тодомацу, ты опять меня провёл! Ну я тебе… Под этот галдёж тенью зашёл Ичимацу. — Я дома… — буркнул парень, недовольно оглядывая братьев, прямо в прихожей, едва успев снять обувь, устроивших потасовку у входа. — О, с возвращением, Ичимацу, — высвобождаясь из захвата отвлёкшегося Джушимацу, добродушно улыбнулся старший. К своему раздражению, четвёртый сын увидел хитро блестящие глаза Осомацу. После того случая с котом-эспером он и другие три брата посматривали на Ичимацу с насмешкой. Никак не забудут слов питомца, при любом удобном случае напоминая об этом. К величайшему раздражению четвёртого. — Угу, — буркнул Ичимацу, снимая обувь. Кинув взгляд на часы и отметив, что уже время ужинать, добавил: — Жрать что-то охота. — Мне тоже. Ай-да к Чибите? — Не, мама же оставляла что-то в холодильнике, — возразил Чоромацу. — К тому же по какой-то причине Чибита отказывается нас обслуживать. — Чё? С чего это? Мы же вернули часть долга недавно! — Триста иен вообще-то ему отдали. — Ну. — Мы задолжали раз в десять больше. Ичимацу ничего не хотел слушать. Настроение у него было, откровенно говоря, паршивое. Причем парень и сам не знал причины. Пройдя мимо спорящих братьев, Ичимацу поднялся на второй этаж, в их комнату. Первым делом он проверил нычку с жареными рыбками. Самый старший брат повадился таскать у него лакомства для кошек. Затем, уже усевшись на привычное место в углу, Ичимацу неожиданно обратил внимание на сложенные на диване вещи. Все прекрасно знали, что оставленное без присмотра «добро» будет захвачено братьями мгновенно. Конкретно у этих вещей судьба уже была предрешена. Аккуратно сложенный кожаный жакет и треугольные солнечные очки уже могли спокойно ожидать момента, когда они будут отправлены в мусорное ведро. Никто не мог терпеть «болезненных» пристрастий Карамацу. Четвёртый сын с полминуты сверлил взглядом любимые вещи брата, а потом, услышав за дверью шаги, ловким движением ноги отправил жакет за диван. Так его хотя бы не выбросят остальные. «Вообще, Дерьмомацу должен бы мне быть благодарен. Хе-хе-хе… Если бы не я… Будет в ногах у меня ползать… Хе-хе… » — испытывая смешанные чувства к собственному поступку, мысленно усмехнулся парень. — Выкатывайте столик, я ща в холодильник загляну, — по-хозяйски скомандовал Осомацу, заглянув в комнату. Встретившись взглядом с Ичимацу, он быстро ретировался. Было очевидно, что брат хотел по-быстрому обчистить кошачью нычку. После ужина под непрекращающийся галдёж Ичимацу открыл окно и стал ожидать, что какая-нибудь кошка сейчас заскочит на ужин. Он уже приготовил угощение. — Блин, холодно же, — поёжился Тодомацу. — На улице далеко не лето! Ичимацу, закрой окно! — Позже. В этот вечер даже самый близкий его друг, кот-уже-не-эспер, не подошёл близко к дому. — Эй, слушай… Осомацу, только завершив утренние процедуры, перевёл взгляд на заглянувшего в ванную младшего брата, ещё не сменившего свою пижаму на фиолетовый флисовый свитер. — А где Дерьмомацу? — Хм? Понятия не имею, — вытирая лицо полотенцем, парень пожал плечами. — Он дома в последние три дня вообще не появлялся особо. Только на ужин и на ночь был… э-э… Позавчера. Вроде… А может, и не был. — Э? Этого Ичимацу не ожидал. Выходит, он и сам не обратил внимания на пропавшего брата. «Хотя, если подумать, Дерьмомацу и раньше пропадал на несколько дней…». — Да хрен знает, где он. Я и не интересовался, — повторил Осомацу. — А что за вопросы такие? Тут, словно догадавшись, он хитро прищурился и сказал всего одно слово: — Э-эспе-ер. — Иди к чёрту. Я просто спросил. Дерьмомацу мне денег должен. Для него это было странно, непривычно — ощущать, что слева никто не тыкает тебя локтём в бок. Никто не раскидывает свои руки в стороны, попадая по носу соседям. Никто не пинается и не бурчит (кроме Джушимацу, но он спит на другом краю огромного футона и особых проблем не доставляет) во сне. Коты так и не появились. Жакет из-за дивана никто так и не вытащил. На очки случайно (или нет?) сел Тодомацу. Чувство, которое Ичимацу испытывал только тогда, когда пропадал кто-то из его кошачьих друзей, теперь вроде как относилось и к непутёвому старшему брату. Через день вернувшиеся родители раздали лещей всем. За то, что развели бардак и за то, что какой-то умник засунул куда-то кусок мяса, который уже успел испортиться и немного протухнуть. Тогда братья задумались. Они удивились, с какой лёгкостью мама опознала природу несуществующего для них запаха. Никто из них мяса не подкидывал. Так ведь? Но все послушно (попробуй не послушайся под угрозой быть выпнутым из дома) вскрыли тайники и обыскали каждый угол. Нашли ещё одну кошачью нычку Ичимацу, а также тайник с порно-журналами, которые с криками схватил и уволок в другое место Чоромацу. Никакого мяса не обнаружили. Потирая ушибленное место, четвёртый сын сгрёб всё то, что нашли в его тайнике, и понёс к выходу. Мама сказала выбросить. У мусорного бачка Ичимацу, однако, не остановился. Вот ещё! Станет он выкидывать лакомства, предназначенные для его друзей. Кошки почему-то не подходили. Нет, определённо, они узнавали того, кто на протяжении вот уже многих лет прикармливает их. Они брали еду, которую придвигал четвёртый сын семьи Мацуно. Но животные совершенно не хотели, чтобы их гладили. Они лишь принюхивались и пятились. Домой Ичимацу вернулся к обеду. Как и вчера вечером, с ним не пошла ни одна из кошек. В прихожей он обнаружил ползающих на корточках отца и Осомацу. На лицах у обоих были медицинские маски. Вокруг как-то неприятно пахло. Но пока Ичимацу не мог опознать источник сладковатого аромата. — Ты точно уверен? — Проверить не помешает. Откуда-то же этот запах идёт? Старший сын поёжился. И в этот момент обратил внимание на Ичимацу. — О. Слушай, а ты бы не мог одолжить нам одну кошку? — С чего бы это? — сглатывая появившийся из-за запаха отвратительный комок в горле, возразил Ичимацу. — Папа думает, что под пол залезла крыса и подохла там. — Запах похож на мертвечину, говорю же! — А почему я-то должен лезть вытаскивать труп?! — вспылил Осомацу. — Я уже стар, а ты старший! К тому же… Все остальные уже сбежали. — И кот вам не поможет, — холодно добавил Ичимацу, свысока глядя на неразумного братца. — Они тебе не падальщики, чтобы всякую дрянь тягать в рот. — Тогда лезь ты! Ты худее меня. Средний палец, показанный четвертым сыном в момент, пока отец отвернулся, достаточно красноречиво описал ответ Ичимацу. Осомацу прищурился, давая понять, что младший брат чуть позже огребёт. Подняться на второй этаж оказалось большой проблемой. Сладковатый удушливый запах вызывал тошноту. Открытые нараспашку окна не слишком помогали. Маска, которую вечно носил Ичимацу, лишь ненамного смягчала запах. Отец посоветовал на неё брызнуть мамиными духами. Теперь у парня слезились глаза и щекотало в носу. От вдвойне отвратного запаха. Духи отнюдь не могли перебить дух мертвечины. «Ссаные грызуны». В банях от двух из пятерняшек воротили носы. Слишком сильно они пропахли этим сладковато-тошнотворным ароматом мёртвой крысы. По злому Осомацу, с головы до ног испачканному в пыли и грязи, было видно, что искал он усердно. А по заплывшему глазу Ичимацу — что он не менее усердно избегал приплетания к поискам. — Мускулы, мускулы! Я сегодня мою тебя, братик Чоромацу! — Э? Н-не говори так! Могут неправильно понять! — До того, как ты это сказал, я и не думал, — усмехнулся Тодомацу. — А ты вообще помолчи! Эй, вы, двое, — обращаясь к стоящим в стороне братьям, — идите в отдельные душевые. Отмоетесь и придёте в общую ванную тогда уже. Вы, кстати, нашли источник запаха? Осомацу скривился и непроизвольно поёжился. — Нашёл, — сквозь зубы произнёс он. Вряд ли ему когда-либо удастся забыть то, что выхватил свет фонарика в темноте подполья. Ичимацу непроизвольно отшатнулся. По правде говоря, отец посчитал виновниками его друзей, кошек. Одна из них могла запросто поймать крысу и полакомиться ею в этом самом подполье. Ичимацу не ограничивал передвижение питомцев в доме. А не доев, кошка могла бросить труп там. Логично же. — Я прибрала тут немного. Пахнет противно, да, но уже не так сильно. Надо немного потерпеть. На ночь наденьте свитеры и теплые носки, — сказала мама, когда все, зажимая носы, заглянули в дом. — Фу-у-у, — первым озвучил своё мнение Тодомацу. — Мам, может, мы всё-таки переночуем в гостинице? — Гостиницы слишком дорогие. Сейчас всё выветрится, Тотти. Посидите пока наверху, там должно поменьше пахнуть. Я сейчас что-нибудь приготовлю. Ичимацу никак не мог уснуть. И виной тому совсем не побаливающий глаз. Что-то его уже конкретно тревожило. От чего-то сердце сжималось. Но что было причиной? Ворочаясь под одеялом в поисках тепла, он поджал под себя ноги и повернулся на бок. — Хватит вертеться, братик Ичимацу, — плаксиво прошептал Тотти, лежащий по соседству. — Мне холодно. — Не тебе одному, — подал голос Осомацу. Родители попросили не закрывать окна, позволяя холодному осеннему ветру спокойно проникать в дом. — А? Братик Осомацу, ты не спишь? — Тут только Джушимацу спит, — прошептал Чоромацу. — Джуши забрал себе все тёплые вещи, вот зараза! — Да-давайте вытолкнем братика Джушимацу из-под одеяла. Ему и без нас тепло. — Если мы его вытолкнем, то разбудим. Ты точно этого хочешь, Тотти? — Э… нет. Ичимацу еще немного повертелся. У него было преимущество, так как он спал с краю. Он мог подвернуть одеяло под себя, не позволяя сквозняку проникать внутрь. «А?.. Что это?..». Неожиданно для себя четвёртый сын зацепился взглядом за достаточно большое пятно на потолке. «Раньше его точно не было». Говорить о нём братьям он не торопился. Мало ли, может, ему привиделось. Вполне возможно, что это «шалит» его заплывший глаз, из-за которого Ичимацу периодически сегодня наблюдал плавающие в его поле зрения пятна. Хотя это пятно было статично. Таким же статичным было наличие пяти одинаковых лиц в постели вместо шести. Жакет всё ещё валялся за диваном. Сломанные солнечные очки всё ещё лежали на полке владельца в их шкафу. Разбитое на мелкие кусочки квадратное зеркало уже лежало в мусорном ведре. Ведь отражаться в осколках — дурная примета.

***

Завтра будет новый день. Новый, обычный день. Новый, обычный, ничем не примечательный день. Новый, обычный, АБСОЛЮТНО ничем не примечательный день. Всё как обычно. Ичимацу не признавался даже себе в том, что чувствует вину перед вторым старшим братом. Вину за то, что постоянно издевался, называл «Дерьмомацу». За то, что игнорировал все его просьбы и советы (часто действительно дельные и мудрые). Ичимацу сильно пожалел, что сказал о пятне не отцу, чьи нервы могли бы быть и, скорее всего, по-прежнему являются более крепкими, а маме, которая тут же собралась лезть на чердак для проверки. Они сидели в их спальне. Едва успели убрать футон, когда из-за отчаянного крика подскочило всё семейство. Сам дом, цитадель Мацуно, казалось, вздрогнул. — Мама?! — Мацуё!! Самые старшие мужчины мгновенно ринулись к источнику крика. Чоромацу тоже было кинулся за ними, но… Третий брат был действительно умным человеком, умеющим сопоставлять факты. Он сел обратно туда, откуда вскочил. Пятый брат был действительно чутким человеком. Джушимацу тоже сел рядом со старшим братом. Тодомацу, к его счастью, дома не было. Он привык вставать раньше других и отправляться на утреннюю пробежку. Ичимацу же просто не мог пошевелиться. Он был в панике, строя одну теорию хуже другой. Когда же в комнату вбежал старший брат с приказом вызывать полицию, у него что-то лопнуло внутри. Страшно. Слишком страшно. Он не может шевелиться в таком состоянии. Тело провисело на чердаке, как сказали в полиции, немногим больше трёх дней и уже начало разлагаться. Оттуда и пятно на полу чердака — жидкость медленно вытекала из покойника. Тошнотворный запах в разы усилился в момент, когда Мацуё Мацуно, не веря, прикоснулась к бурого оттенка коже мертвеца, но исчез практически сразу, как только Карамацу увезли, а дом хорошенько проветрили. Ичимацу бы хотел оказаться на его месте. Он часто думал о своей смерти. Думал, как было бы хорошо, если бы Джуши стал не пятым, а четвёртым братом. Он ненавидел себя. Накликал беду. Джушимацу — четвёртый сын семьи Мацуно. А он — третий. Осомацу говорил, что его вывернуло, как только он увидел это. Он даже не называл его по имени или братом. Это бесило четвёртого… нет, уже третьего сына. Осомацу говорит, что он не ожидал этого. Он молчит, когда кто-то из знакомых приходит со словами соболезнования. Осомацу кивает, а в глазах пустота. Равнодушие. На похоронах, пока её сына кремировали, мама молча дрожала. Но присутствующие ощущали её немой крик. Такой громкий, раздирающий, невыносимый. Отец с расфокусированным взглядом просто сидел рядом, крепко держа её за руку. Ичимацу с пустой головой сидел чуть поодаль, вперившись в кружку чая, что держал в дрожащих руках. Остальные братья не посчитали нужным прийти на похороны. Тодомацу утром ушёл на пробежку и к обеду не вернулся, написав лишь сообщение о том, что он будет занят до вечера. Джушимацу остался с ныне вторым по старшинству братом. Чоромацу же отвратительно себя чувствовал с самого утра. Возможно, это произошло на нервной почве, но Ичимацу помнил, что накануне брат рассказывал о концерте Ня-тян. А Осомацу… не скрываясь, сказал, что идёт в пачинко. С ним, на удивление, шла Тотоко Йовай. Усопший сын семьи Мацуно наверняка чувствовал себя преданным. Преданным окончательно. — Ну, в этом весь ты, Карамацу. Ты причиняешь боль. Это делает тебя собой. — Я же не живу ради того, чтобы делать людям больно… Ичимацу случайно слышал этот разговор. Он был неподалёку, подкармиливая очередную кошку, когда «Дерьмомацу» пытался понять отношение братьев к нему. — Почему?.. Почему то, что я так люблю всех значит, что я причиняю им боль? — Ну, может, потому, что ты таким родился? Вздох. — И правда… Что бы я не делал, они лишь кривятся… — Хе… Тихий скрип по керамике. Ичимацу слишком сильно сжал кружку. Даже на поминальной фотографии Карамацу был в своем дебильном кожаном жакете. А на голове у него были не менее дебильные солнечные очки треугольной формы. Ичимацу молчал. Он всё ещё желал, чтобы это оказалось просто дурным сном. Но вот в дрожащих руках он держит палочки. По традиции они должны переложить не сгоревшие останки в урну и при этом не выронить их из палочек. Говорят, если это произойдёт — душа человека не сможет упокоиться никогда. Ичимацу понятия не имеет, как он это сделает. С приходом осознания происходящего его начинает бить крупная дрожь. Осомацу почёсывает филейную часть своего тела и, перекатившись на другой бок, лицом к окну, продолжает самозабвенно изучать позаимствованные у Чоромацу додзинси с далеко не низким рейтингом. Сам владелец всё ещё валяется с температурой на диване. Он простудился, попав под ливень на поминальной церемонии. Из-за этого он не смог пойти на концерт Хашимото Ня. И тем более он не пошёл на церемонию с кремированием, куда, к слову, и не сильно рвался. У изголовья, на месте предыдущего четвёртого сына семьи Мацуно, сидит, обхватив руками ноги, Джушимацу. Он непривычно тих и спокоен. Кажется, Джуши повзрослел. Тотти всё ещё не вернулся с пробежки. Всё как обычно. Словно в их жизни ничего не произошло.

Ничего страшного, они уже нашли следующего. А первый будет ожидать на том берегу. Он добр, он не злится ни на кого из них. Лишь попросит прощения за свою слабость…

***

Вчера был новый день. Новый, обычный день. Новый, обычный, ничем не примечательный день. Новый, обычный, АБСОЛЮТНО ничем не примечательный день. Всё так, как и должно быть. Палочки с одной из костей предательски дрогнули, не донеся содержимого до урны…

Когда твои ноги зависли в воздухе, а твоя голова уткнулась в землю. Попробуй исхитриться и повернуть её… ...И тогда спроси себя: «Где мой разум?»