Essensen соавтор
Размер:
9 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
40 Нравится 6 Отзывы 5 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Но первую победу войска Запада одержали быстро, и прислужники Мелькора бежали пред ними в Утумно. Тогда валары перешли Средиземье и выставили стражу вокруг Куйвиэнэн; и позже квэнди мало что знали о Великой Битве — лишь тряслась и стонала земля у них под ногами, волны захлестывали берег, да полыхали на севере — зарницы, словно сполохи гигантских пожаров. Долгой и трудной была осада Утумно, и много сражений, о которых до эльфов дошли лишь слухи, произошло перед ее воротами. В то время облик Средиземья изменился; и Великое Море, что отделяет его от Амана, расширилось и углубилось; оно взломало берега и образовало глубокий, идущий на юг залив. И много меньших заливов образовалось между Великим Заливом и Хелкараксэ далеко на севере, где Средиземье и Аман сближаются друг с другом. Самый крупный из этих заливов был Балар; в него со вновь поднявшихся северных нагорий — Дортониона и гор, окружавших Хифлум — текла могучая река Сирион. Все земли на дальнем севере пришли в те дни в запустение; ибо там была вырыта Утумно, и ее подземелья заполняли огонь и рати прислужников Мелькора.

Дж. Р. Р. Толкин. Сильмариллион.

      Так гласят легенды света. Так помнят эти темные дни перворожденные. Мало что ведают эльфы о могучей Коннице Запада. Лишь бессмертные ведают тот безымянный ужас темных времен. Когда Золотая лавина пронеслась сквозь границы, сметая, втаптывая черные знамена, разрушая башни и стены. И не было сна, не было отдыха в те времена. Времена, когда казалось что выхода нет. Сердца, огненные и ледяные, извращенные и пустые, сердца рвались в бой, вставая вновь и вновь на защиту собственных убеждений, на защиту своего Господина. Огнекрылые духи вели вперед легионы, подчиняясь приказам из Ангбанда, поднимая своей силой мертвых воинов. Никто не дрогнул, все духи тьмы открыто смотрели на врага, улыбаясь лику смерти той битвы. С самого начала темные легионы сдавали позиции, отступая всё дальше вглубь континента. Острыми зубами и огненными бичами защищая каждую милю, сотнями павших покрывая каждый метр мертвой земли... Где-то вдалеке затрубил к отступлению горн одного из отрядов, резко оборвавшись на пронзительной ноте.       — Повелитель, мы сдаем позиции. С самого начала наши воины были обречены! Почему ты не даешь согласие на то, чтоб я повел в бой свой отряд? — широкими шагами метался темный майа по тронной зале, в отчаянии сжимая кулаки.       — Майрон... — несмотря на то, что голос валы был тих, рыжеволосый мужчина остановился, словно налетев на стену, и резко обернулся к его застывшей у высокого окна фигуре.       — Что?       Зарница освещала четкий профиль бледного лица. Оперевшись руками на подоконник, Мелькор стоял, чуть опустив голову, позволяя длинным черным волосам скользнуть чуть вперед, Словно пытаясь несколькими прядями закрыться от внешнего мира. Несмотря на то, что Мелькор был сильнейшим из валар, практически бессмертным, затяжные сражения не могли на нем не отразиться — кожа стала еще бледнее, практически до синевы, из-за чего казалось, что темно-синие глаза ярко светились нездоровым сиянием.       — Майрон, ты сам сказал, что они были обречены, — казалось, тихий голос проникал в саму суть, препарируя сознание. — Чтобы бы изменилось, если б ты принес себя в жертву? — огненный майа неосознанно отвел взгляд. — Посмотри на меня. Посмотри на меня, Майрон. Я без отдыха отдаю им свою энергию, не позволяю орлам взлететь в небеса, насылая бури и уничтожая отряды разведки. Неужели, я многого прошу? Всего лишь быть там, где ты больше нужен — в полной безопасности. Я не хочу даже думать о возможности увидеть тебя мертвым, павшим в первой же атаке. Духи... Духов я призову ещё. Они — лишь разменная монета. Жаль только, что все произошло слишком быстро, они еще многое не успели познать. Невинные как младенцы, и доблестное войско Запада убивает их в колыбели. Если действительно хочешь помочь, то мне понадобится твоя сила.       — Мелькор, тебе не нужно даже просить... Я восстану вновь из пепла ради тебя, если будет нужно. Ты мне веришь? — в два шага преодолел разделяющее их расстояние Саурон, подошел почти вплотную, опуская руку на плечо своего повелителя. Мягко, но уверенно разворачивая его от полыхающего пожаром горизонта.       Взгляд в усталые темные глаза — словно что-то пытаясь в них отыскать. Майа медленно, будто желая в вечности растянуть этот момент, прильнул в поцелуе к губам валы.       Секунда-вторая, и он ощутил медленный, но чувственный ответ... Горячие ладони легли на талию огненного майа, сжимая в объятьях с какой-то легкой нотой отчаяния, прижимая гибкое тело, не оставляя между сблизившимисяся телами пространства.       За окном заливалось зарево, всполохами освещая две стоящие в его пламени фигуры. Невинный, мягкий поцелуй разжег бушующий порыв страсти, горячий, словно огромный пожар, возникающий лишь от одной искорки в сухой соломе. Их языки сплетались, губы впивались поцелуями-укусами — никто не желал уступать первенство. Сложно сказать, в какой момент темный Вала одержал верх, но буквально за доли секунд их фигуры поменяли своё положение, и уже огневолосый майа с глухим стуком оказался плотно прижат к каменной стене меж двух окон.       Словно нехотя оторвавшись от губ Саурона, Мелькор немного отстранился и с мягкой усмешкой взглянул на него. Из черных глаз исчез нездоровый блеск, позорно капитулировав перед нескрываемым пламенем страсти на дне темной радужки.       — Мелько-о-о...- с тихим стоном выдохнул великий военачальник армии тьмы, довольно прикрывая светящиеся глаза, чуть откидывая голову назад и упираясь затылком в холодный камень стен.       — Да, фэа моя? — вопросительно прошептал в шею майа Мелькор.       И, не дожидаясь ответа, прикусил белую кожу, тут же игриво зализав место укуса...       Тихий выдох сквозь зубы послужил ему лучшим ответом. Теплый язык скользил по гладкой коже майа, распаляя горячими прикосновениями, опускаясь ниже и ниже. Поцелуи-укусы вереницей сопровождали его, петляя своей хаотичной траекторией, вызывая все новые, более громкие реакции у огневолосого майа. Саурон же, откинув все терзавшие его буквально несколько минут назад переживания и мысли, самозабвенно и покорно подставлял шею под ласки, зарываясь длинными пальцами в густую шевелюру любовника. Несдерживаемые стоны летали под сводами тронной залы, и повинуясь последней вспышке воли Саурона, мешающаяся туника пеплом осела к их ногам, покрывая пол мягкими сероватыми хлопьями и не являясь более препятствием для черных пороков.       И лишь тихий, гортанный рык послужил ответом. Мелькор вжимался сильнее в трепещущее тело, хотя, казалось бы, еще чуть-чуть, и захрустели бы далеко не хрупкие кости физической оболочки. Каменная стена холодила соединенные тела, будто желая отнять то драгоценное тепло, что делили они на двоих. Горячий рот опускался все ниже, поощряемый стонами. Колено темного валы уперлось в стену между внутренних сторон бедер любовника, он придвинулся, сильнее прижимаясь и чувствуя более чем интенсивный отклик Саурона.       Застонав, когда длинные пальцы особо сильно сжались в его волосах, Мелькор опустился ниже, захватывая в плен обнаженные и слегка затвердевшие на холоде соски Саурона, прикусывая зубами один и дразняще проходясь по вершине другого. Лишь громкие частые вздохи наслаждения были слышны в пустой комнате. Мелькор самозабвенно терзал зубами самые чувствительные места любовника, намеренно не опускаясь ниже, точно зная, как от его настойчивых ласк крепло подтверждение их обоюдной страсти.       — Мелькор... — майа нарочно закусил губу, чтобы сдержать порыв сломя голову прямо здесь и сейчас отдаться страсти. — Я не могу больше...       — Скажи мне, чего ты хочешь, — отвлекшись от более интересных частей тела своего любимого ученика, произнес Мелькор, прижимаясь всем телом и опаляя основание шеи горячим дыханием. Мочка уха пала жертвой легких покусываний. Колено чуть поднялось вверх, заставляя Саурона, не сдержав стона, потереться об него — Что ты хочешь, Раннэ́?       -Тебя... — тихий полустон-полувсхлип.       Саурону хотелось еще сильнее прижаться бедрами, увеличивая трение и площадь соприкосновения тел. Он изнывал от желания хоть что-то сделать. Но не мог, пока вала крепко сжимал его за талию, не давая пошевелиться. Майрону оставалось лишь плавиться от умелого танца языка, словно воск под жгучим и дрожащим огнем свечи.       — Всего-лишь?.. — усмехнулся Мелькор, до боли прикусывая шею, тут же зализывая, тем самым вызывая еще большую волну удовольствия у любовника.       Резко отпустив мужчину, темный вала сделал небольшой шаг назад, окидывая полуобнаженную фигуру того довольным взглядом. Разметавшиеся рыжие волосы были в полнейшем беспорядке. Губы и соски распухли от укусов и поцелуев, а на голых плечах алели яркие следы намечающихся засосов — оставленных печатей страсти. Грудь тяжело вздымалась, словно после многочасового бега. Существо, стоящее в одних кожаных штанах перед Мелькором, было воплощением порока. Глаза Саурона заволокло пеленой страсти. Не успел майа осознать толком происходящее — только машинально шагнул вперед, не желая отпускать любовника ни на секунду — как Мелькор легонько толкнул его обратно к стене, аккуратно, но быстро расстегивая многочисленные ремешки на штанах своего Ученика. Прикосновение, пусть и мимолетное, к напряженной плоти того вызвало новый стон, перешедший в крик удовольствия, когда одним плавным движением Мелькор опустился на колени, проводя языком по всей длине, обхватывая пальцами у основания и обводя языком головку. Зрелище стоящего перед ним Мелькора было столь развратным — тонкие губы алели от прилившей крови, ярко контрастируя с бледной кожей — что майа не сдержал эмоций, неразборчиво что-то прошептав. Опора в виде холодной стены была как нельзя кстати.       Длинные пальцы вновь зарылись в черные волосы, прижимая голову к паху, побуждая к более активным действиям, заставляя Мелькора стонать от боли, вызываемой сжатыми в волосах пальцами. Подчиняясь грубой силе и бессвязным просьбам, вала вобрал в рот еще больше, расслабляя горло, позволяя скользить глубже возбужденной плоти Саурона. Губы валы обхватывали головку, играя языком, а в следующее мгновение она уже упиралась в гортань.       Тихие всхлипы перемежались бессвязными просьбами, Мелькор то ускорял, то снижал темп, доводя до безумия, чтоб в последний момент остановиться и удержать на грани удовольствия.       Когда Саурону начало казаться, что воздух вокруг них раскалился как в жерле вулкана, а стена больше не дарила желанной прохлады, когда горло уже пересохло от выражаемых эмоций, а пальцы в волосах любовника затекли, Мелькор, наконец-то, позволил своему любовнику излиться в его горячий рот, сгорая в высшей точке наслаждения.       Мощный магический всплеск сотряс стены залы, волосы Мелькора заискрились от проходящей сквозь него энергии, отголоска той силы, что теперь струилась у него внутри. Саурон шумно вдохнул и медленно сполз по стене вниз, тело его обмякло в расслабляющем удовлетворении, волосы огненной копной рассыпались по плечам. Мелько заправил за ухо мешающую прядь взъерошенной темной шевелюры и довольно приблизился к своему майа за поцелуем. Внутри него все не стихал лишь нарастающий пожар острого желания, и влив магической силы наоборот только подстегнул его.       — В комнату, — на выдохе шепнул он, покрывая легкими поцелуями щеки и губы расслабленного Саурона. — Ты же не хочешь простудиться.       Путь до ближайшей спальни был недолог, прохлада каменных стен и пола позволила одному из них слегка остыть, а второму прийти в состояние уже более близкое к бодрости. Шелковистость длинноворсового ковра манила опробовать себя в качестве ложа, но они не поддались ее соблазну. Массивная кровать даже не скрипнула под двойным весом, смягчив мягчайшим матрасом падение на нее двух тел.       Саурон, все еще пребывающий в блаженной неге, уже с неподдельным интересом обозревал открывающийся ему вид на возлюбленного Валу напротив. На первый взгляд, удобно сидящего. Он мог бы поспорить, что на самом деле тому было не настолько комфортно.       Мелькор не спешил, в задумчивости покусывая губы и не без удовольствия любуясь Майроном: его разметавшимися по белизне подушки огненными прядями и неприкрыто заинтересованным взглядом. Нарочито медленно он отвел мешающиеся пряди волос за спину. Неспешными движениями кистей рук расстегнул ремень кожаной брони, что сковывала движения, не давая наслаждаться действом. Одни за другими кожаные змеи ослабляли натяжение и выпускали металлические языки из своей пасти, давая такой необходимый простор движений. Первым под ноги упал горжет, открывая соблазнительную полоску белой кожи и этим заставляя глаза огненного Майа вспыхнуть сильнее в полумраке.       Гортхаур скользил глазами по крепко сложенному телу, провожая очарованным взглядом каждую падающую вниз деталь доспеха. Следующей полетела рубаха. Обнажившиеся стальные мышцы перекатывались под бледной кожей, вызывая нестерпимое желание прикоснуться к ним, стать причастным к совершенству линий и скрытой силы. Черные пряди змеями скользили по коже, оттеняя ее белизну и маня своим танцем прикоснуться к ним, пропустить сквозь пальцы.       Гибкие, плавные движения сопровождали этот сокровенный процесс обнажения, отзываясь яркими жгучими искрами в темной сути майи.       Саурон вальяжно лежал на кровати и наслаждался, закинув руки за голову и любуясь открывающимся редким зрелищем: неспешно, явно издеваясь и внимательно отслеживая реакцию, Мелькор раздевался. Естество, чувствуя явную хозяйскую заинтересованность в данном процессе, обретало былую могучую твердость. Член Мелькора недвусмысленно медленно пульсировал от предвкушения удовольствия, когда вала откровенно наблюдал из-под полуприкрытых век за растянувшимся на кровати разгоряченным телом.       — Битва будет долгой, Рэннэ, — тихо произнес черноволосый Враг мира, без сожаления избавляясь от последней незначительной детали одежды и уверенно представая перед рыжеволосым майа в естественном одеянии из ничего. Гордость Темного валы устремлялась в направлении того, кто посмел разбудить внутри ее хозяина далеко не слабые страсти.       — Мне кажется, я знаю, как тебя удивить, — стараясь оторвать глаза от столь дивно прекрасного зрелища, интригующе хмыкнул Саурон, рывком садясь на постели. Полный страсти взгляд позорно проиграл эту битву и теперь беззастенчиво скользил по обнаженной высокой фигуре брюнета. А посмотреть там было на что.       И действительно, то, что хотел показать любовнику рыжеволосый мужчина, было в новинку для обоих — идея, недавно родившаяся в подсознании огненного майа еще не была толком опробована на практике. Но не раз будоражила сознание запретными и горячими мыслями на очень неприличные темы. Должно было получиться достойно, определенно.       — Удивить? — Мелькор ехидно поднял бровь, стараясь скрыть гложущее нетерпение, однако его член заинтересованно дернулся, наливаясь ещё сильнее жаркой кровью, будучи и так напряженным до предела. — Так чего же ты ждешь?       Чуть прикрыв засветившиеся волнующим предвкушением глаза, Саурон подался еще немного вперед, плавным движением вставая на колени перед Мелькором и улыбаясь полной коварства улыбкой.       Глаза рыжего майа бесстыже горели жадным жарким пламенем, выдавая высокую концентрацию энергии внутри своего хозяина. Внезапно воздух вокруг Мелькора слегка задрожал, словно покрываясь рябью и немного густея, а по длинной шее темного валы медленно заструилось незнакомое перламутровое сияние. Оно завораживающе пульсировало вокруг, формируясь определенными очертаниями в нечто длинное, продолговатое.       Темный вала тихо и незаметно сглотнул, почувствовав почти невесомое обжигающее касание одного кончика чистой силы к обнаженной коже.       — Ты... — Мелькор нахмурился и чуть вздрогнул, ощутив, как второй энергетический щуп заскользил вдоль его сведенных лопаток, заставляя чуть выгнуться, но тут особо ретивый отросток энергии резво прошелся по губам в ласковом жесте, нахально проникая в открытый рот и не давая завершить фразу.       Дышать, однако, он ему совершенно не мешал, хотя и настойчиво не давал сомкнуть массивную челюсть.       — Я, Мелькор, я. Получай удовольствие, всё только для тебя, — практически промурлыкал на ухо горячим шепотом внезапно приблизившийся Саурон, зачарованно проводя рукой по длинным волосам, чуть сжимая пряди и оттягивая назад, чтобы заставить мужчину откинуть голову.       Знал бы Эру, сколько он ждал этой возможности. Сколько вынашивал горячие мысли и фантазии, не осмеливаясь даже озвучить и намекнуть. А сейчас собственная дерзость и вседозволенность пьянила потрясенный открывшейся перспективой рассудок. О, если бы его великий хозяин желал обратного, он бы даже не позволил сформироваться его воплощениям силы. Отсутствие реакции было безмолвным одобрением действий, не иначе. Быстрые щупы ласково скользнули по обнаженной груди, обхватывая темные напряженные соски и обдавая их искрами энергии. Стоящий темный вала не смог подавить приглушенный гортанный стон. Немного усмехнувшись, наслаждающийся открывающимся видом Саурон сделал небольшой шаг в сторону; щупы, повинуясь воле создателя, покорно оплели несопротивляющееся тело, лишая его опоры и поднимая в воздух. Явно заинтересованный происходящим, безвольно раскинувший руки Мелькор висел в воздухе, прочно оплетенный толстыми энергетическими нитями, что ласкали его тело, то сжимая в своих эфемерных объятьях, то обдавая жаром или холодом.       Настырный щуп во рту неторопливо скользил по языку, приятно лаская небо и проникая в глубину, но при этом не давая закрыть рот жертве. Выгибаясь в воздухе, Мелькор практически задыхался и громко стонал, чувствуя, как десятки щупалец с разной силой ласкали его тело, бесстыже касаясь и стимулируя меняющимся потоком энергии эрогенные зоны.       Глаза накрыла прохлада, лишая возможности видеть и заставляя отдаться лишь на волю обострившимся чувствам. Собственная магия ярко реагировала на стимуляцию другой, чужеродной, с упоенным удовольствием принимая непривычное, но такое горячее воздействие.       Вот одно щупальце нежно провело по шее. И иллюзорный влажный след загорелся на коже.       Вот два сразу впиваются невидимыми зубами в покрасневшие соски. Оттягивали и будто всасывали в себя нежную кожицу наверший.       Вот достоинство темного валы почти грубо сжали у основания, не давая излиться раньше времени, но тут же, словно в извинение, бережно обхватили его, мягкими движениями скользя вверх-вниз, снова практически подводя к пику наслаждения этими действиями.       Мелькор в агонии страсти сжал губами отросток, проводя по невидимой энергии языком и ощущая упругое колебание тонкого щупальца, что отрывистыми движениями толкалось в горло.       Тело Мелькора было надежно зафиксировано в пространстве, не давая ему возможности вырваться или даже пошевелиться — только прогибаться в спине да толкаться бедрами навстречу умелым воплощениям чистой энергии, что, повинуясь воле Саурона, быстрыми, точными движениями скользили по бледному телу, исследуя и лишь сильнее возбуждая его.       Сам же Гортхаур с трудом держал контроль над собственным разумом, буквально сгорая от нетерпения не только чувствовать темного валу через щупальца, но и прижиматься своим жаждущим разрядки телом, доводить до пика именно собой.       — Я смог тебя удивить? — прерывисто прошептал на ухо вале огненный майа, шаг за шагом приближаясь к соблазнительной жертве. — Ты висишь передо мной голый, развратный, жаждущий лишь одного, отдающийся в полную и безраздельную власть удовольствия. Если бы я знал, что ты так можешь... О, как я хочу ещё глубже проникнуть в твое тело, — Саурон ловким языком провел по ушной раковине, чувствуя, как завибрировало горло Мелькора под его щупами.       А Мелькор не мог думать ни о чем.       Посторонние мысли о сражении, войсках, какой-то стратегии были вытиснуты из его разума невообразимым чувствами контрастных прикосновений. В подвешенном состоянии он мог только глухо стонать, беспрекословно отдаваясь во власть пульсирующей чистой энергии. Щупальце во рту не давало ему говорить, поступательными движениями проникая с каждым разом всё глубже и глубже и настойчиво отвлекая от других своих собратьев. Тех, что, оттянув крайнюю плоть, так настойчиво ласкали своими ловкими движениями почти каменное достоинство, надежно обхватывая его до конца. Они чуть вибрировали вокруг — то плотно сжимались, доводя практически до грани, то тут же отстранялись, оттягивая миг оргазма. Вала больше не мог держаться, это доводило его до исступления, до полной потери контроля.       У него осталось лишь одно страстное желание, которое энергетические щупы не спешили исполнить. Воображение рисовало ему картину со стороны, но в ней не хватало главного составляющего, даже скорее участника. И вала, глухо застонав, попытался шире раздвинуть ноги, призывно качнув бедрами в надежде, что Саурон направит кружащее вокруг его отверстия щупальце глубже, позволяя полностью насладиться сладостным чувством проникновения и заполненности. Когда естество Мелькора уже болело от напряжения, твердые соски покраснели от беспорядочных ласк, Саурон, ухмыльнувшись, направил кружившее вокруг входа щупальце внутрь, входя в разгоряченное тело одним резким движением. Не давая привыкнуть к вторжению, увлажнившееся щупальце тут же устремилось назад, выходя почти полностью, чтобы самым кончиком обласкать стенки прохода.       Их обоих практически трясло от возбуждения.       — Хотя, знаешь, — задумчиво протянул ненасытный майа, с лёгким усилием проводя ногтями по животу и оставляя белые полосы, невольно заставляя задержать дыхание покорное тело. — Я хочу слышать твой голос, твои стоны и мольбы. Я хочу слышать, как ты будешь кричать, когда мои щупы будут входить тебя, — будто в горячке майа шептал в ухо Мелькору, пока его скользкий от слюны отросток энергии с тихим звуком выскользнул изо рта, устремляясь вниз, чтобы дразняще кружить вокруг растянутого входа.       Пронзительная боль прокатилась по позвоночнику. Вполне терпимая, но внезапная. Сильные мышцы во всем теле темного Врага мира протестующе напряглись, но, будучи не в силах разорвать путы связавшей его энергии, тут же вынуждено расслабились, а Мелькор, почувствовав свободу голоса, громко и звучно застонал.       Низкий стон эхом отозвался в сознании майа, что с явным удовольствием наслаждался открывшимся зрелищем. О, как безумно жаль, что он раньше не додумался использовать энергию таким потрясающе бесстыдным образом.       Медленным, на этот раз, движением щупальце вошло снова, неторопливо растягивая, преодолевая сопротивление и давая сполна насладиться ощущениями.       Яркими вспышками в голове валы рождались сверхновые и снова умирали, передавая по нейронным связям жаркие чувства и заставляя его тело выгибаться, желать большего и снова... снова... Хотя, казалось бы, что еще можно желать в таком состоянии кроме разрядки?       Наблюдая за извивающимся в переливающихся искристым перламутром путах Мелькором, что, подмахивая, пытался ускорить темп, Саурон отпустил себя и дал свободу щупальцам. Тот, что кружил вокруг растянутого входа, надавил сильнее. Второй щуп присоединился, потираясь о своего собрата и растягивая облюбованное отверстие еще больше. Глаза Мелькора широко распахнулись, алые губы им вторили — в безмолвном крике. Вала поперхнулся воздухом и резко выгнулся от легкой вспышки боли. Стены комнаты озарил низкий стон на выдохе.       Подождав, пока любовник привыкнет к новым ощущениям, практически невменяемый Саурон приказал энергии двигаться. Он вернул третий щуп к лицу валы, небрежно обводя контур губ, чтобы потом вновь заскользить по языку и нёбу. Еще одно резкое проникновение, дабы нанизать с двух сторон, проникая до упора и задевая внутри любовника точку наивысшего наслаждения.       Не выдержав столь развратного вида, Саурон с громким рыком мысленно приказал одному щупальцу выскользнуть из растянутого отверстия. Мелькор протестующие застонал, но в следующее же мгновение место щупальца заняло достоинство Саурона, резким толчком входящее в уже растянутый проход.       Внутри было так жарко и узко — второе щупальце продолжало двигаться в такт во рту, не мешая, но посылая энергетические импульсы в тело, заставляя его принимать все новые и новые вспышки силы.       — О, Майрон!       Прошло несколько долгих минут, в течение которых Саурон с тихими стонами яростно вбивался в податливое тело, с каждым движением задевая точку наслаждения Мелькора, пока вала, выгнувшись в последний раз, не обмяк в кольце перламутровых канатов, изливаясь в обхватившее его естество щупальце. Его сфинктер сжался, и Саурон, сделав еще несколько завершающих поступательных движений, бессильно излился в любовника, заставляя волну колоссальной силы пройти сквозь валу. Он пронзил его насквозь. практически во всех смыслах.       Последний стон Гортхаура сорвался с губ и эхом отразился в разумах падающих ниц воинов на поле боя. Последний вздох — одним дарующий жизнь, другим ужас смерти. И схлестнулись они, вдохновленные сражаться еще яростней.       Оставив валу приходить в себя и синтезировать полученную энергию, Саурон-таки смог собрать отряд и выдвинуться на перехват войскам светлой стороны. Битвы были тяжелыми. Они шагали по костям и полуразложившимся трупам воинов. Копыта коней вздымали прах, в который обратились воины тьмы, склоняясь под энергией Валинора. Мрак и разрушения тянулись за ними черным прогорклым следом.       Война продолжалась. Не жалея себя и воинов, Саурон вел вперёд воинство тьмы, обрекая их на смерть четкими приказами, ибо не желал он отступать под натиском превышающих их числом воинов света. Железной рукой Саурон Жестокий отбивал те позиции, что сдавали духи, не щадя никого и ничего. У него была цель — и он хотел этой цели добиться.       Много позже никто не желал вспоминать те минувшие темные дни, предпочитая забыть о прошедших кровавых боях, что велись еще до основного исчисления веков. Сотни воинов и духов остались навечно стенать в тех полях. И вороны кружили в танце смерти, тем самым оплакивая павших. Горели пустые глазницы безумных созданий, что были созданы лишь для того, чтобы умереть во славу своего господина.       Удивительно, но светлые воины отступали под давлением воинов мрака. Ибо невиданный ужас сковывал ледяной хваткой их душу.

***

      Он мчался вперед, окрыленный собственными победами, позабыв о том, что осталось позади.       И когда колоссальная вспышка энергии полыхнула заревом, он оглянулся, бледнея на глазах. Он всё понял. Он не успел.       Он летел обратно, не разбирая дороги, силой воли раскидывая посмевших встать на его пути. Если бы он был сильнее...       Если бы он был мудрее...       Если бы он был быстрее...       Ох, если бы...       Слишком много «если» должно было случиться. Он влетел черным ураганом в полуразрушенный замок, что буквально недавно возвышался нерушимой твердыней. Теперь же разрушенные стены стонали и оплакивали погибших темной стороны, навеки похоронив в себе историю целой эпохи.       Он обезумевшим взглядом окинул тронный зал, где еще совсем недавно стоял, прислонившись к этой самой стене. Когда его длинные пальцы были погружены в любимые иссиня-черные волосы. А сейчас здесь была лишь пустота. Разруха. И тишина. Звенящая тишина, что давила на разум, без слов повествуя об ужасах, происходивших тут.       В отчаянии он рухнул на колени посреди тронного зала, раздирая горло в нечеловеческом крике боли и отчаяния. Крике существа, у которого только что вырвали душу. У которого огромной железной цепью сковали сердце.       Его сущность ломало и корежило, сдавливая в латных перчатках боли и гнева некогда чувственную фэа, выдирая ее суть и смешивая с черной слизью отчаяния. Пока сияющим пламенем не вспыхнула эта самая суть, корчась в агонии, отгораживая тем самым ее носителя от всего мира.       Майрон упал навзничь на каменные плиты, обессиленный долгим сражением и горем. Его дух метался в теле, не в силах вырваться. А то единственное, что сделала его суть — это окружила тело непроходимым и непроницаемым пламенем, не позволяя никому ни выйти, ни войти. Сознание погрузилось в стазис, что мог продлиться, если нужно, и до скончания веков. Пробудить его было способно только ощущение такой нужной и родной эманации, без которой мир вокруг потерял свои краски.       Но даже без души — существовать можно. И он будет ждать их встречи, пока в силах дышать.

***

      Говорили, мало кто возвращался из замка, обвитого лозой и плющом.       Говорили, никто из смельчаков не выходил из тронного зала, если рискнули пробраться туда.       Говорили, сияло там пламя, поглощая каждого рискнувшего.       Говорили, что горело оно века, пока у моря, на севере, не полыхнули зарницы, от которых содрогнулась земля.       И тогда опало пламя, открывая миру осунувшуюся фигуру мужчины, лежащего на холодных комнях. Войдя в резонанс со вспышками силы на севере, его фэа дрогнула.       Вспышка энергии. Ещё одна.       Рыжеволосый одним резким движением вскинулся с места, несмотря на слабость, стихией вгрызаясь в пространство, спеша туда, где билась такая желанная энергия.       Энергия нашла его сама еще даже на середине пути к ней. Сильные руки подхватили изнеможенное тело майа, родным запахов хотелось дышать полной грудью, счастливо утыкаясь носом в широкую грудь.       -Я тебя ждал, — криво улыбнувшись, как можно более бодро прохрипел Саурон, собираясь силами. — Ведь ты обещал, что будешь моим еще раз, помнишь?       Одно лишь присутствие Мелькора было необходимо, чтобы организм восстанавливался, чтобы кипучая кровь вновь быстро текла по венам.       Тебе нужно отдохнуть.       Глаза заволокло будто пленкой, и выражение лица валы Майрон при всем желании не мог разглядеть, но его низкий голос мурашками отдавался во всем теле.       А казалось буквально недавно эти губы стонали во имя него.       Воспоминания жаром отдались во всем теле, будто и не было целой эпохи. Саурон уверенно усмехнулся и по-хозяйски положил руку на талию Мелькора, призывно опускаясь ниже по позвоночнику. Тело жаждало энергии, его энергии.       Но тут его прошиб холодный пот. Пальцы застыли буквально в сантиметрах от цели, точно парализованные электрической вспышкой, вызвавшей судорогу мышц. Чужая энергия.       Он лежал здесь целую эпоху, думая, что Мелькор мертв. Лишь остатками чувств надеясь, что тот придет за ним, найдет способ. И тот пришел. Своим присутствием не только даря жизнь, но и забирая. Неся на себе чей-то чужеродный отпечаток. Целая вечность промелькнула перед глазами, рожденная паутиной воображаемых образов, точно калейдоскопом завертевшись перед глазами. Яркая вспышка озарила сознание, выжигая оставшиеся эмоции внутри.       Невозможно было ошибиться, Саурон слишком ясно прочувствовал то, что поведало ему его случайное касание.       Он пропустил целую вечность. Ту самую вечность, за которую в заднице единственного любимого существа успел побывать чей-то чужой тентакль.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.