Hijo de la Luna

Очередная миссия, в очередной раз их отправили вместе, и Канда уже порядком раздражен вечными скитаниями и присутствием кого-то еще, поэтому, когда Аллен предлагает дойти до города где-то в подножье далекой горы, ему остается только согласиться, недовольно фыркнув. Если получится снять комнаты, наконец можно будет отдохнуть от навязанной компании. Они в Испании, и Уолкеру тут почему-то все безумно нравится, а его напарника это еще больше бесит. Дорога петляет, теряется меж деревьев, но к городу выбраться все же удается. Поздно вечером горожане чаще обычного бросают косые взгляды на странных чужаков, пока Канда молчит и слушает, как парень на английском договаривается насчет комнат, а после, конечно, спрашивает, где можно поесть. Его не трогает, ему только бы остаться одному, без назойливых людей, но Уолкер убалтывает и утаскивает в сторону какой-то таверны. Мелкий шулер знает, как рассеять чужое внимание и, хотя японец ему этого обычно не позволяет, на этот раз трюк работает и с ним. Аллен знает, что им обоим нужно отдохнуть, чтобы какое-то время не пытаться перегрызть друг другу глотки, но еще он знает, что есть нужно не ему одному. Канда берет немного, как и всегда, и парень про себя удивляется, почему он все еще жив, когда ест так мало. Хотя, да, это ведь не соба. Экзорцисты ужинают молча и оба настораживаются, когда к ним за стол подсаживается старик, в упор уставляясь на седовласого парня. Краем глаза Уолкер замечает, что напарник обхватывает пальцами рукоять Мугена и переводит взгляд на него, щурясь, ожидая вердикта. Аллен смотрит, пытается, но глаз не реагирует, и юноша только качает головой. — Тч, — Канда убирает руку и возвращается к своей тарелке, только теперь выглядит еще более недовольным. — Кто вы? — интересуется Аллен, отгоняя странное предчувствие. — Я Лоренцо, — старик замолкает, решив, видимо, что этого достаточно, но реакция его, кажется, не удовлетворяет. — Торговец легендами. — Чем? — Легендами. Сказками. Преданиями. Моя цена невелика — внимательный слушатель, сидр да еда, чтобы не сморила красавица ночь раньше, чем закончится рассказ. Аллена, казалось, чужие речи совсем гипнотизируют, потому Канда уже собирается отправить старика на все четыре, когда напарник опережает, соглашается, загоревшись идеей, черт бы его побрал. Уносится за платой для странного человека, что с такой беззастенчивой улыбкой выдерживает полный презрения взгляд. Когда парень возвращается, старик медлит пару минут, молча пережевывая пищу, а после начинает рассказ.       Рассвет, второй, третий — с ночи до утра пляшет по берегу озера тонкая темная изящная фигура. Поет, плачет, молит, поднимая руки к луне, вглядывается усталыми глазами в равнодушную даль. Языческим лихорадочным танцем мечется девушка, пока в изнеможении не опускается на мокрые камни и не начинает свою песнь вновь. Босые ноги сбиты в кровь о землю, и черноокая красавица опускает их в воду, дрожащим голосом выводя высокие ноты… Старик делает паузу, и Канда зачем-то поднимает на него взгляд, сталкиваясь с направленными на него любопытными почти бесцветными глазами. Его рассматривают, как какой-то памятник, и это раздражает, заставляет парня фыркнуть недовольно, но на него смотрит теперь еще и Аллен — безмолвно просит подождать немного, и парень отворачивается к окну, подпирая рукой подбородок.       …Песня разносится далеко красиво, чисто. Поднимает, будит цветы и травы, ветры, тревожит водную гладь, в которой отражается лунный лик. Взывает к Луне и духам, что бесстрастно наблюдают за мирскими проблемами. И так жалобно, так прекрасно звучит тихая мольба, что получает долгожданный отклик. Когда девушка поднимает взгляд, перед ней стоит хозяйка озера… Лоренцо вновь умолкает и, улыбаясь, кивает Аллену на Канду. «У прекрасной озерной нимфы-владычицы длинные иссиня-черные волосы и прекрасные голубые скучающие глаза. Будто тонким полупрозрачным шлейфом скрыта ее светлая кожа и тонкий стан туманом, водной дымкой…» Старик ловит испепеляющий взгляд экзорциста, что уже вскочил на ноги, а рукой вновь уцепился за катану, но Аллен тянется через стол, дергает парня за прядь волос, и гнев того тут же переключается на напарника. Юноша глубоко вдыхает, вспоминает, что экзорцистов в Ордене не так много, и откладывает казнь до лучших времен. — Ключ, — сквозь сцепленные зубы приказывает парень и, получив свое, уходит подальше от двинутого сказочника и любопытного мальчишки. — Простите его. Продолжайте, пожалуйста, — вежливо улыбаясь, просит Уолкер и подсовывает старику в руки новую порцию сидра.       …Находя в чистой и непорочной красоте нимфы спасение, девушка простирает к ней руки и, плача, просит того дня, того мига, когда с любимым сможет связать судьбу, не опасаясь людских гонений, но владычица сама не хозяйка судьбам людским, она лишь посланница, голос Луны. И в ответ на мольбы молчит долго, пока человеческая красавица вглядывается с надеждой в ее глаза и вздрагивает от неожиданности, когда раздается пение Лунной подданной. Чистое, будто журчание горного ручья по каменистому руслу, которому, кажется вторит не только озеро, но и трава, и небо, и звезды. «Получишь милого своего жениха, — Голосом девы говорила Луна, — Но за то я хочу Того первого сына, что родишь ты ему.» Аллен слушает завороженно, ждет каждого нового слова с жадностью, будто околдовал его чаровник-сказочник заклятой своей легендой. А старик тем временем поднимается, подбирает свою чашку с сидром и рукой плавно манит парня за собой ближе к жаркому очагу. Устраивается удобнее, ждет, пока Уолкер сядет рядом, и недолго смотрит на огонь задумчиво.       …Заключен договор между Луной и Женщиной, озерная владычица вольна вновь вернуться к себе, тая в водной глади секрет — у всего есть своя цена. «Открой свои мысли, сероокая Луна, на что тебе человеческое дитя, Сын Луны?» — просит нимфа, но ее вопросам более не внимают. Идет время, более трехсот оборотов вокруг Земли, и Луна все еще смотрит на Женщину, дожидаясь своего часа. Течет рекой вода, озерная владычица расплетает свои косы, а девушка уже ждет первенца. «Та, что сына в жертву отдает, Чтобы не быть одинокой, Не будет так его любить.»       Красавица-нимфа поднимает голову к Владычице, и качает головой, легким ветерком танца пробегаясь по зеркальной поверхности воды. И вот, наконец, появляется на свет Сын Луны, проклятый ее любовью… Старик замолкает резко, на полумысли будто, и разглядывает Аллена. Изучает, как Канду до этого, как-то хмуро улыбается. Цепляет взглядом серебристо-серые глаза, седые волосы, шрам и руку. Так это и работает, образ за образом вплести осторожно, красиво, чутко. Тихо, чтобы не спугнуть слушателя неосторожной фразой. Для длинноволосого хмурого японца он и не пытался найти нужных слов — не за него зацепился его затуманенный взгляд. А теперь этот юноша очарован достаточно, чтобы еще один последний образ окончательно заворожил, утянул за собой в омут истории.       …За все нужно платить, и сын человеческой красавицы появляется на свет отмеченный поцелуем Владычицы. Лунный среброглазый мальчишка, весь будто сотканный из света покровительницы, со странной рукой, с клеймом иных сил на глазу, чуждый для семьи своей человеческой. Слишком пугает горожан его облик, такой отличный ото всех других. Луна ждет своего часа, ждет, когда минёт мальчишке год, приглядывает за ним свысока, наблюдает, как мир отторгает ее сына.       Сходит с ума гонимый другими несчастный отец и в беспамятстве кинжалом в крови по горлу верной супруги своей перечеркивает договор Луны и Женщины… Аллен вздрагивает и смотрит на старика огромными удивленными глазами. Сказки превращают тех, кто внимательно их слушает, в детей. Искренних, наивных, чистых. Вы внимательно слушаете? Легенда про сына Луны подходит к концу, но наша с вами сказка пройдет еще через многие года и повороты, прежде чем завершится, хотя многое останется за кадром и на нашей совести.       …Совсем не помня себя от горя, потерявший рассудок мужчина вместе с сыном отправляется по свету, а Луне, более не связанной с ребенком силой договора с его матерью, остается лишь вечно безмолвно следовать за ними, не имея возможности забрать сына в свои темные звездные чертоги. И теперь ты знаешь: Когда дитя веселится, То и Луна полнится; А мальчик засыпает, И Луна свивает Для него колыбель. Сказочник будто танцует, ведет покорного слушателя в вальсе, кружит, направляет, увлекает за собой, и для старика Лоренцо окончен очередной вальс. Он улыбается, глядя на спящего парнишку, осторожно поднимается со своего кресла и, накинув заплечный мешок, уходит в ночь своей дорогой. Важно знать, кому какую сказку рассказывать, чтобы задеть за то, за нужное, убаюкать правильно. Чтобы запало в память. А потом скрыться видением, будто и не было. Неуловимым пронзительным взглядом зацепить за душу всего на мгновение. Аллена будят спустя пару часов, говорят, что пора закрываться, и выставляют за дверь. Он так и стоит в смятении с минуту, пытаясь понять, что произошло, поднимает взгляд на щербатую луну, качает головой и уходит в сторону постоялого двора. Упасть, провалиться обратно в чудесный сон, а разобраться можно и позже, но, когда Уолкер вновь просыпается спустя несколько часов, совершенно сбросив уютный невидимый плед, сотканный торговцем легендами, то тут же бросается к соседней двери. Канда, закутанный в длинную волочащуюся по полу простынь, открывает злой и заспанный, затаскивает парня за ворот рубашки, которую тот так и не снял, в комнату и толкает его к стене. — Когда ты уже упокоишься, чертов Мояши? — Ты букву «с» пропустил, БаКанда, — Аллен растерянно усмехается и, мимолетно поцеловав парня в уголок губ, мягко отталкивает его от себя, утягивая тут же к кровати и устраиваясь на ней, поджав под себя ноги. Ждет, пока во взгляде напарника потухнет огонь ненависти, и он сядет рядом, махнув рукой, мол, делай, что хочешь. Пересказать быстрее, пока не уплыло видение, пока свежи и четки образы, хотя Канда и не понимает, к чему это, хотя злится, хотя порывается оборвать и выгнать за дверь, но Уолкер стоит на своем, досказывает до конца, и юноша уже почти не возражает ему, когда речь доходит до самого старика. Странный человек со странным предложением, странной ценой и странными сказками. — Как думаешь, могло это быть его Чистой Силой? Экзорцист поджимает губы, хмурится, кутаясь в тонкую ткань, и Аллен невольно замечает, как похож сейчас он на озерную нимфу-владычицу, когда лунный свет из окна еще более смягчает черты красивого лица, белая простынь становится будто прозрачной, а длинные волосы распущены и спадают по плечам. — Спросим завтра об этом старике, прежде чем уйти, — спокойно уже подводит итог Уолкер и поднимается с чужой кровати, потому что знает, что Юу не любит ночевать вместе. — Можешь остаться, — фыркает Канда и отворачивается к стене, закрывая глаза. Позже, уже утром, спустя несколько часов после пробуждения, они снова зайдут в ту же старую таверну, найдут хозяина, и в ответ на свой рассказ Сын Луны получит лишь еще более загадочное: «Лоренцо? Многие ищут его на следующий день, но еще никому он не рассказывал свои сказки дважды». А старик-сказочник, насвистывая балладу о Луне, будет вновь и вновь в легком танце обходить страну в поисках того, кого он на этот раз уведет вальсом в таинства своего таланта.