Голод

Звездочки за краем козырька светят ярко, так маняще и вкусно, что все нутро голодной Лулу сжимает судорогой. Она долго не ела вволю, так долго, что уже, кажется, и начала забывать, какой бывает свежая пища, каким изумительным — теплое мясо, каким сладким — мед, пусть даже целая склянка его и припасена в походном рюкзачке. Но то — для особого случая. Особого момента, который наступит уже совсем скоро. По крайней мере, Лулу хотелось бы в это верить. Она тянется на своем спальнике, вытягивает поочередно каждую конечность, каждую лапку, потерявшую и густую шерстку, и острые когти, но вместо этого ставшую такой тонкой и нежной, что, наверное, по-медвежьим меркам это легко бы сошло за уродство. Хотя, с другой стороны, разве Гинко могла бы влюбиться в уродину? Нет, конечно же, нет. Это исключено, это попросту невозможно. А если так, значит, та самая Цубаки Куреха, столь сильно желаемая Гинко… Подумать только, как же все-таки беззащитен человек. Подумать только, сколько же их вскоре Лулу с Гинко съедят. Их, еще теплых и нежных, таких вкусных, что сложно представить, ведь Лулу, к своему стыду, еще ни разу в жизни не пробовала человечины. От предвкушения голод внутри ворочается все сильнее. Свернувшись клубком, Лулу пытается убаюкать его, изо всех сил стараясь сосредоточиться на чем-то другом, да хотя бы на ровном дыхании Гинко, так сладко спящей рядом! Но вместо этого почему-то снова и снова мыслями возвращается к осознанию, как же сильно хочется попробовать хотя бы кусочек ее возлюбленной. Хотя бы пальчик, самый маленький, самый бесполезный на человеческой руке! Пусть и хватило бы его Лулу всего на один укус, но это же — лучше, чем ничего! Лучше, чем пустота внутри. Лучше, чем одиночество в будущем. Лучше, чем осознание собственной бесполезности, ненужности. Невидимости. Лулу растопыривает перед глазами пальцы, крутит ими, водит, до слез судорожно щурясь. Но потерявшее остроту человеческое зрение различает в ночной темноте слишком мало. Точнее — совсем ничего. Интересно, а видят ли унесенные Невидимой Бурей сами себя? Интересно, а была ли Лулу хоть когда-то… Звездочки за краем козырька разгораются все ярче и ярче. Завороженной их светом, потерянной и разбитой Лулу как никогда сильно — как никогда по-человечески — хочется плакать.