Колыбельная

— Тише-тише, — напевно тянет Лулу, хотя самой ужасно сильно хочется зевнуть. — Засыпай поскорее, засыпай-засыпай… Навряд ли это напоминает колыбельную, ту славную песенку, что пели еще маленькой принцессе нянюшки каждую ночь, покуда во дворце не появился другой медвежонок. Навряд ли, ведь Лулу и слов-то не смогла запомнить, только мотив, на который слишком складно ложатся абсолютно любые слова. — Тише, — бормочет Лулу, ерзая на таком неудобном стуле. Не устроиться толком, да и ноги не вытянуть — все равно упрутся в чужую кровать. — Засыпай, милый Милн, засыпай поскорее… — Больно, — отвечают ей тут же заплаканным голосом из-за плотного полога. — Больно, сестрица… — всхлипывает Милн, настолько пронзительно, что и у самой Лулу в груди надрывно тянет жалостью. Ну ничего, ничего страшного нет. Ведь именно так сказали нянюшки, прежде чем запереть за Лулу двери. Ничего страшного, это просто режутся зубки. Наш маленький принц теперь взрослый, а вы, драгоценная принцесса, побудьте с ним пока. Побудьте, ведь вы так сильно любите нашего принца! Разумеется, усмехается Лулу. До смерти, из вежливости умалчивает Лулу. И запоздало прячет зевок за широким рукавом ночной рубахи. — Больно, сестрица… Они так болят, сестрица… — Тише-тише… — собственный голос заглушает причитания Милна. Как и желание опустить сверху подушку, пусть и перьевую, но ужасно тяжелую под руками, если хоть немного надавить. — Тише-тише, — повторяет Лулу и, сама невольно успокаиваясь, тянет руку к оставленной на прикроватном столике тарелке еще теплой каши с медом. Самой лучшей, самой вкусной на этом свете каши, такой, что даже благонравной и воспитанной Лулу до дрожи хочется облизать ложку. — Иди ко мне, Милн. Тебе обязательно станет легче, я обещаю… Но она солгала. И даже спустя столько лет ни капельки не исправилась. — Тише-тише, — тонут вздохи в шуме кипящей воды. От сладости меда быстро густеет слюна. Лулу с трудом сглатывает ее, такую сладкую, такую горькую, и застывает, смаргивая с ресниц слезы. Совсем скоро старания Лулу оценит Куреха, драгоценная, обожаемая Гинко Куреха, которой обязательно-обязательно станет легче от этой вкусной каши. Каша, да еще и с медом — что может быть лучше! — Тише… Так странно, но теперь самой Лулу почему-то больше не верится в это.