Контакт

Огиноме-сан оказалась совсем не такой, как Шома себе представлял. Он и видел-то ее всего несколько раз, украдкой, со спины, но что же поделать, если установленные Камбой правила мешали по-человечески подойти и заговорить. Познакомиться, установить хоть какой-нибудь контакт, и вот только потом… — Терпение у меня, конечно же, ангельское, — несколько раздраженно бросила тогда Огиноме-сан, лишь мельком взглянув на растерянного, смущенного Шому, неспособного и словечка вымолвить в свое оправдание. Что поделать! Шоме никогда в своей жизни не было настолько стыдно. Он и не представлял, что вообще можно сказать девушке, в одиночку поймавшей своего же преследователя. Довольно никчемного, надо сказать, но где было Шоме набираться опыта для подобных заданий? У кого спросить совета? Тем более, что втянувший его в эту авантюру Камба уже давно исчез в неизвестном направлении. Где его теперь сыскать? Огиноме-сан хмурилась, нервно перебирала пальцами по перетянувшей плечо лямке школьной сумки и отчего-то не решалась продолжить череду ругательств. За ее спиной хихикали подружки-одноклассницы, которые уже не в первый раз насмешливо косились в сторону совсем оробевшего Шомы. — Я бы вот его за такое стукнула! — прикрикнула одна из них и тут же разразилась хохотом. Огиноме-сан ее совету, что странно, не последовала, пусть даже Шома и был уже морально готов и согласен. Даже решил уже, какую щеку подставить первой, лишь бы только на него перестали смотреть так… — Ладно, — сказала наконец Огиноме-сан. Уголки ее губ очаровательно дрогнули, приподнялись и замерли в легкой, приветливой улыбке. — Потом поговорим. Завтра. В кафе на углу, идет? Я приглашаю! Шому до этого никогда не приглашали в кафе. Тем более — ровесницы, тем более — настолько щедрые. Он и не помнил-то, когда в последний раз ел что-то помимо домашней пищи и батончиков из школьного автомата, совсем дешевых, надо же было хоть на чем-то экономить, пока Химари была… Ах да, Химари. Именно так Камба и говорил перед уходом: все это исключительно ради нее. Ради ее блага и ее будущего, и чтобы каждый день, возвращаясь домой, они встречали ее неизменно здоровой, счастливой. И живой. Недонесенная ко рту чашка с чаем дрогнула, опасно накренилась. Кожу обожгло жаром. — Ну что же ты так! — охнула сидящая напротив Огиноме-сан и тут же резко привстала, потянувшись салфеткой к руке Шомы. — Совсем в облаках витаешь. Разве об этом ты хотел со мной поговорить? Прикосновение Огиноме-сан показалось таким знакомо-нежным, что боль шевельнулась внутри. Шома сглотнул, мягко отстранил ее руку и следом опустил свою, все еще машинально крепко стискивая меж пальцев изящную ручку чашки. И вправду, о чем это он думает? В таком месте, с этим человеком, по чужой наводке! Разве в этом есть хоть капля здравомыслия? Будь все иначе, разве «то существо» направило бы их с Камбой к Огиноме-сан? Ведь именно у нее должно храниться то, что абсолютно точно способно спасти Химари жизнь. — Знаешь, — с внезапной грустью вздохнула Огиноме-сан, — сама-то я, правда, та еще лгунья… Я ведь знаю, зачем ты пришел сегодня. Легший прямо перед Шомой дневник ничем не отличался от тысячи других, продававшихся в книжном магазине неподалеку — Шома только сегодня проходил мимо его витрин. Совсем детский, потрепанный, наверняка исписанный от корки до корки, вон как торчат из-под обложки края листов, только… — Это принадлежало моей старшей сестре, — с невыразимой нежностью произнесла Огиноме-сан. Пальцы ее медленно-медленно огладили ветхий переплет. — Дневник, где записано будущее. Вот только она умерла много лет назад, и поэтому теперь он — мой. И ты… Такакура-сан… Кажется, мы с тобой должны были встретиться. Потому что — судьба. Огиноме-сан снова двинулась, но в этот раз для того, чтобы присесть на самый краешек своего стула. И протянуть снова оторопевшему Шоме свою тонкую ладонь. — Твоей сестричке ведь тоже нужна помощь, да, Такакура-сан? В голосе Огиноме-сан не было ни капли сомнения. Но в ее насмешливо сощуренных глазах застыло что-то до боли знакомое. И до боли пугающее, ведь, кажется, именно так смотрела на мир Химари, когда… — Шома. Можно просто Шома. — Собственное имя на мгновение показалось чужим, соскользнуло с языка с большой неохотой, сдавленное и хриплое. Дневник, в котором записано будущее? Что ж, навряд ли это невероятнее говорящей шляпки, Конечного Пункта Судьбы, проклятого Пингвиньего Барабана, способного спасти обреченную на увядание Химари. Да и явно не страннее той, что, как оказалось, уже давно дожидалась прихода Шомы. — Приятно познакомиться, — вновь улыбнулась Огиноме-сан. И первой коснулась своими пальцами робко дрожащей на весу ладони Шомы. — Можешь звать меня Момокой.