Проклятие выбирает жертву, но лишь жертва выбирает носить проклятие.
— Да не дрейфь. — Никогда, — отозвался Кит. Зря он спорил с друзьями, знал же, и всё равно ввязался. А сейчас Ханк его успокаивал зачем-то под едкий гогот. Вот пусть только Пидж теперь подкатит к нему с просьбой зачистить контакты или ещё что, хренушки он поможет. Ничего не было страшно, сам продул, сам расплачивался. Как всегда. Всю жизнь расплачивался за давний проигрыш, которого даже не помнил. Будто в лотерее жизни среди небесных тел. Только с братом повезло. Широ был замечательным и заботился о нём после гибели их родителей. И Кит старался не лезть в неприятности, чтобы не подставлять его, но те по-прежнему находили его сами. Ещё два поворота и дальше вглубь — и перед ними постепенно вырос дом. Кто-то назвал бы его особняком, но он был не слишком большим — и это Кита, пожалуй, порадовало. Совсем не важно, о чём был спор — он продул, и теперь должен был остаться в этом доме на целую ночь, от заката и до рассвета. Кит не боялся, конечно же, а если и да — никому об этом не сказал бы. — Ага, никогда. Как же. Кит не ответил. Он и раньше был не болтлив, а после того, как поставил брекеты, и вовсе замолчал. Так что сейчас он только скривился, вспоминая позорную эпопею имени Кэндлджека. Даже Широ тогда ввязался в это, обрывая фразы на середине. Кит дулся две недели, но только тайком. Сад расстилался перед ними, больше похожий на чащу. Дикие розы разрослись у ворот, ветки опустились на землю под тяжестью бутонов и цветков. — Ну, ни пуха? — Кит оглянулся на друзей и снова перевёл взгляд на входную дверь. Потемневшая, разбухшая от влаги, она не сгнила до сих пор лишь благодаря навесу над крыльцом и тому, что сделана была на совесть. Петли, впрочем, проржавели неизбежно. Солнце было ещё довольно высоко, но уже клонилось к закату, а каждый знает: покосившееся светило рушится за горизонт быстрее полуденного. Кит вздохнул и расправил плечи, ссутуленные от тяжести рюкзака. Ничего особенного, правда? Просто ночь в старом заброшенном доме. Доме с привидениями. Не боялся же он, когда Широ вёл его к дантисту ставить скобки. О нём ходила дурная молва, об этом особняке. Вроде как в начале двадцатого века какой-то богач отобрал его у молодой ведьмы, и это аукнулось ему во время бала в честь новоселья. С первенцем, старшим сыном предпринимателя, произошло несчастье, позже укрывшее всю семью. Они скоро съехали, и не единожды сюда пытались заселиться новые жильцы — никто не задерживался больше, чем на три недели. Их выгоняли призраки. Да, Кит гуглил. И, кажется, тянул время. — Да ладно тебе, там никого, кроме крыс. Пусть только Пидж ещё раз… Ханк хлопнул Кита по плечу. — Давай. Вперёд. Сами они даже на лужайку, густо заросшую сорной травой, наступать почему-то не рисковали. Кит осторожно сделал первый шаг. Небеса не разверзлись, кара не обрушилась, гром и молния если и были где-то, то не в этой точке земного шара. Кит вздохнул и зашагал к дому, не оборачиваясь. Только на очередной всплеск смеха поднял кулак с оттопыренным средним пальцем.***
Дверь поддалась не сразу. Её распёрло от сырости, и снизу поднимался не то мох, не то банальная плесень. Сюда, наверное, солнце попадало лишь на рассвете. По крайней мере опускалось оно за домом, и Киту надо было спешить, чтобы успеть найти себе местечко почище до заката. Пришлось подцепить дверные петли ножом. Легенда была слишком местечковой, расположение — чересчур неудобным, но тем не менее, сюда часто приходили люди — для школьников даже днём залезть в дом было вызовом и проверкой. Хипстеры приходили фотографироваться, но Кит никогда не видел у кого-то снимков, сделанных внутри. Так что не сказать, что Кит удивился, увидев на вешалке у входной двери вполне современную, хотя и очень пыльную куртку. Грязно-оливковую, с оранжевыми полосами по рукавам и некогда белым капюшоном. Зачем только здесь оставили, Киту было непонятно. Забыли, наверное, а возвращаться поленились. Летом в этих местах было жарко. Едва дверь захлопнулась, он услышал крысиный писк откуда-то от лестницы в подвал. Или только подумал, что услышал. Кит оглянулся, привыкая к темноте, и увидел чуть в глубине лестницу на второй этаж, арку, ведущую в гостиную и несколько дверей. На первом этаже даже сейчас было очень темно — грязные окна плохо пропускали солнце. Разбитых было не так много — но Кит совсем не хотел шарить по комнатам, выискивая источники света, которые всё равно ночью ему бы не помогли. Он осторожно наступил на первую ступеньку, когда краем глаза заметил движение у окна в гостиной. Пустая, огромная комната манила подойти ближе и посмотреть. Кит подчинился, едва не споткнувшись по пути о стойку для зонтов. Вздувшийся местами паркет, тяжёлый канделябр под потолком — здесь лучше не проходить — и неснятые шторы. Мебели не было, чего стоило ожидать — последние жильцы покинули дом в один миг, спасаясь бегством, но желающих поживиться оставленным добром наверняка было не меньше, чем простых вандалов. Кит помотал головой, не заметив в комнате ничего интересного, и вернулся к лестнице. Поднимался он медленно, не отпуская перила, но и не опираясь на них по-настоящему. Чёрт его знает, что истлело сильнее за… Боже. За сотню лет, кажется. Или около того. Подъём затянулся. А противный писк будто бы вовсе не собирался затихать. В конце концов, Кит оказался на втором этаже, но и там его мало что заинтересовало. Посреди коридора по паркету протянулись тёмные царапины, будто что-то тяжёлое тащили. Наверное, тот старый шкаф, что стоял теперь посреди коридора ближе к лестнице, будто вынести его пытались, но бросили затею на полпути. То ли поленились таскать тяжести по ступенькам, то ли… об этом было лучше не думать. Он осмотрелся, проходясь по коридору мимо бесконечных дверей, и решил выбрать комнату, в которой раньше наступит рассвет, а не позже — закат. Пока что он вроде ничего справлялся. Это добавляло энтузиазма. Какой ребёнок нынче боится городских страшилок? А писк не стихал. Кит осмотрелся в выбранной комнате — весьма близко от лестницы, не большая и не маленькая. Кажется, сюда часто заходили. Оно и не удивительно — самая доступная, она наверняка внимание случайных и не очень любителей полазить по заброшенным домам привлекала в первую очередь. Вещей здесь было довольно много: пыльная и покосившаяся постель, комод ближе к окну, письменный стол, стул. Кресла и тумбочки. Могло бы показаться, что это всё сюда стащили, как в кладовку, оставив лишь немного места для прохода. Кит, недолго думая, расчистил себе пятачок посередине, прямо на полу, брезгливо покосившись на постель. Страшно было подумать, сколько там клопов, и как прогнил каркас за эти годы. В рюкзаке же у него были спальник, заботливо подложенная Широ еда, фонарик, и… Вот же чёрт. Кит проверил рюкзак трижды, но не нашёл запасных батареек. Паника — не была его вторым именем, им была ярость, но гадко стало всё равно. Будто в насмешку скрипнула крыша. Кит запоздало понадеялся, что ночью не будет дождя. С другой стороны, его слушать было приятнее, чем чёртов писк. Кит ничего не имел против любой живности, но вредители его напрягали. Вернее, перспектива делить с ними спальное место. Дом был брошен, но, вроде бы, не существовал в вакууме. Тут и там он замечал следы того, что кто-то здесь бывал — нанесённая с улицы явно не ветром грязь, жухлые листья у одного из окон в гостиной. Куртка, опять же. И чем дольше он осматривался в выбранной комнате, тем больше следов находил. Куда меньше пыли, этот продавленный матрас, к которому и подходить-то не хотелось, плотно закрытое окно — Кит протёр его рукавом своей красной худи и попытался открыть, чтобы впустить немного свежего осеннего воздуха. Рама поддалась, слегка скрипнув. Слишком просто для такой развалюхи, но Кит не жаловался, он готов был уже полезть за ножом, чтобы использовать его, как рычаг, но не пришлось. Он улыбнулся себе, разглядывая дерево за окном, а потом едва не заорал, увидев металлический отблеск в стекле. Вспышка мелькнула и пропала, и Киту потребовалось добрых секунд десять, чтобы понять, что то было лишь его собственное отражение, ухмыльнувшееся ему треклятыми скобками. Он фыркнул, будто обесценивая испуг, хотя и был уверен, что драгоценные нервные клетки ему уже не вернут. За мелкой вознёй время шло незаметно, так что обернувшись к двери, Кит вздрогнул — так темно было в коридоре. В мутном и тусклом косом свете от окна он заметил вокруг ручек комода следы пальцев. Сами ручки были чистыми, будто ящики кто-то открывал ещё не так давно. Вандалы, наверное. Кит нервно сглотнул и запоздало подумал: хорошо, что зеркало над комодом завесил кто-то до него. Можно было бы пройтись всё-таки по комнатам и поискать свечи для канделябра, стоящего на самом краешке. Потом он вспомнил, что не носил при себе ни спичек, ни зажигалки, а чёртовы крысы наверняка сгрызли свечной воск, даже если он здесь был. Пустая трата времени и сил. Кит достал фонарик и проверил телефон в кармане, скрутив яркость на минимум. Сел на спальник, всерьёз подумывая сразу завалиться спать. Но ведь спать ему не хотелось. По крайней мере, здесь. Писк или стал тише, или Кит привык к нему, практически сроднился. Когда солнце окончательно зашло, он понял это не по освещению. Ледяной сквозняк пронёсся по полу, обжигая его поясницу, и скрипнула дряхлая постель. Кит замер, надеясь, что ему послышалось, или это ветер оказался слишком силён. А потом прозвучали шаги. Совсем рядом — будто кто-то обогнул его, и тут же пошёл назад. Кит не двигался и едва помнил, как дышать. Он был храбрым малым. Но не когда дома-призраки с трагическими историями встречали его грёбаным слоновьим топотом меньше, чем в полутора футах от него. Что-то заскреблось под кроватью. Наверное, местные хвостатые жильцы. Над самой головой Кита раздалось недовольное шипение. Перед внутренним взором пронеслось сразу всё, что он успел прочитать в интернете. Бал, дети владельцев, ведьма, а ещё — план дома с вентиляцией, в которую взрослый с лёгкостью смог бы пролезть, и — лифты для еды за стенками. Кит резко поднялся с пола, не столкнувшись ни с чем по пути, и нервно шагнул к окну. Да не могло ему не мерещиться. Крысиный писк стал нестерпимо шумным, будто волна мелких тварей поднялась за его спиной, яростная, безжалостная, но даже в отражении Кит не мог бы этого увидеть — окно по-прежнему было распахнуто, оттуда тянуло прохладным ночным ветром. В августе ночи в Портленде были тёплыми, но дыхание осени уже морозило скулы и нос. Луна и звёзды высвечивали ладони Кита даже сквозь ветви дерева, стоящего возле дома. Кит не обернулся, когда позади раздался гадкий смех, хлопнула дверь в комнату. На комоде стоял канделябр, так? А между «бей» и «беги» Кит всегда выбирал первое. Особенно когда бежать было некуда. Кит резко обернулся — пустая, чёрт возьми комната — и бросился к подсвечнику, но раньше, чем его пальцы успели сжаться на грязной меди, раздался нервный выкрик: — Не трогай! Пугливые духи. Этого Кит точно не ожидал. Он сделал глубокий вдох и выдохнул через ноздри, поднимая канделябр. Мало того, что бежать в темноте по старой лестнице казалось тем ещё выходом из ситуации — прослыть трусом, который даже проспорить достойно не может, не хотелось совершенно. Упрямство часто служило ему плохую службу, но в моменты страха придавало сил. Кит сглотнул, облизнул губы и постарался сделать так, чтобы голос не дрожал. — Кто здесь? Через невыносимо долгую паузу, заполненную писком и шорохом, раздался, кажется, малость неуверенный ответ. — Твоя смерть. У-у-у. Кит поудобнее перехватил подсвечник и немногим более уверенно хмыкнул: — Что-то не похоже. Пустота тоскливо вздохнула в ответ. Грохнуло что-то со стороны шкафа, будто кто-то крепко ударил в него, скрипнула, проминаясь, кровать. Кит не успевал замечать, что в комнате меняется — сорвало тряпку с зеркала, грязная ткань полетела в него. Прогрохотали нарочито тяжёлые шаги, и у самого уха раздался вопль: — Убирайся! Сейчас же! Кит никогда не слушал, что ему говорят. Подсвечник вырвало из рук и бросило в угол. Кит поднял открытые ладони, потому что больше всего этот голос в пустоте напоминал ему Аллуру накануне экзамена — очень много крика и очень мало намерений. — Эй, успокойся, — самому бы успокоиться. Ты кого собрался в чувство приводить, Кит, Каспера? — Я тебе зла не желаю, как и ты… эм. Надеюсь, как и ты мне. Кто-то цыкнул языком, вздохнул раздражённо. Топнул ногой? — Ты осёл упрямый, убирайся вон! Здесь опасно! — Ты не особенно опасным кажешься, я жив ещё. Прозвучало как-то жутковато. На бурлящем в крови адреналине Кит мог держаться долго и глупости всякие делать, и вот сейчас для них не время было, но прикусывать язык он не успевал. — Не я опасный, дом опасный, — взвизгнул голос. Потом застонал, охнул. Быстрый топот пронёсся от окна до двери и обратно. Кит, кажется, почувствовал даже потоки воздуха. — А я тебя живьём съем, если ты не уйдёшь немедленно. Кит прищурился, не опуская рук. — Людоеды здесь вроде не жили. — Откуда тебе знать, кто здесь жил! — рявкнула пустота. — Гугл секретов не хранит, — отозвался Кит, осторожно отступая к окну. — Кто не хранит? Это друг твой что ли? Передай ему, что лучше бы хранил, — забормотал его невидимый собеседник. — Что мне сделать, чтобы ты ушёл? — Не уйду я, — разозлился Кит. — Ты что возомнил себе вообще, ты кто такой! — Я Лэ… Дослушивать Кит не стал. Это имя он помнил преотлично. — Чего? — перебил он. — Тот самый Лэнс?! — Какой ещё тот самый? — сварливо отозвался угол у двери. — Пропавший? Я не знаю. С которым тут случилось что-то. — Ничего со мной не случилось. Уйдёшь ты отсюда или нет, в конце концов! — Неа, — привалился к подоконнику Кит, скрещивая руки на груди. Ситуация была наиглупейшая, он даже понять не мог, мерещится ли ему происходящее, но сомневался, что перепуганных до полусмерти призраков могло бы породить его воображение. Оставалось импровизировать. Лэнс — чёрт, неужели тот самый Лэнс, первенец с единственной фотографии, которая болтается на всех сайтах с местными страшилками и даже в Википедии — горестно вздохнул. На снимке едва возможно было хотя бы сосчитать его родню, не то что уж — разглядеть лица. — Не трогай ничего здесь. Кит помахал ладонями и осторожно отлепился от подоконника. Сделал пару шагов — очень медленных, очень неторопливых — и опустился коленями на свой спальник. Бледный свет из окна ничего не выхватывал. Велико было желание подойти к открытому теперь зеркалу, высмотреть в нём что-то. Но он сдержался. Адреналин постепенно начал покидать его кровь, и Кита холодок пробрал. — Так… — сглотнул он, — расскажешь мне, что случилось? Пустота вздохнула ещё раз. — А что ты знаешь? Что-то знаешь ведь, ты проболтался. — Я и не скрывал, — огрызнулся Кит. — Здесь жила ведьма, твоя семья выкупила дом, оставив её на улице, она отомстила. Ты пропал на балу в честь новоселья. Семья съехала через месяц. Всё. — Ну, ведьма здесь правда жила. В голове не укладывалось. Кит поёжился от холода, а потом оглянулся на открытое окно. Закрывать его не хотелось, хотя едва ли он сумел бы удрать со второго этажа, даже если бы пожелал. Лэнс заметил как-то этот быстрый взгляд и фыркнул. — Ты мне всю комнату выстудил. Холодно, вообще-то. — Тебе холодно? А это не хамство — говорить призраку, что у него нет тела, чтобы мёрзнуть? — Конечно, мне холодно. Фрак — не самая тёплая одежда. Хотя. Не пижама — и на том спасибо. — Фрак?.. Ты в нём умер? Воцарилась неловкая пауза. Кит уже был готов внушить себе, что этот цирк ему примерещился, когда подсвечник снова поднялся в воздух и спланировал через всю комнату, замерев рядом с ним. — А с чего ты взял, что я мёртв? Грубиян. Надо было или закрыть окно или взять себя наконец в руки, отстранённо подумал Кит, когда по спине в очередной раз пробежался табун мурашек. Спасало от встающих дыбом волос только то, что местный дух был нелепым до ужаса. Зачем-то эту мысль Кит решил озвучить. Он пробурчал себе под нос: — Мне точно кажется, не может здесь быть такого дурацкого полтергейста, — подсвечник довольно ощутимо и болезненно ударил его по плечу. — Ай! Ты же сказал его не трогать! — Мой канделябр, хочу и трогаю, — с достоинством отозвался Лэнс. Летающий предмет мебели, впрочем, приземлился на комод. — А ты ничего не лапай. Только я знаю, что тут можно брать в руки. — Ты здесь живёшь, — заметил Кит, потирая ушибленное плечо. — Давно живёшь. Один. Я бы удивился, если бы ты не знал. — О, а теперь я живу, — саркастично и нараспев протянул Лэнс. — В твоих словах был бы смысл, но вот, какое дело, приятель: я-то уже проклят. На меня не действует. И я не один, кстати. Ага, ладно, вот теперь Кит снова напрягся. Он попытался ответить, из глотки вырвалось какое-то жалкое сипение. Закашлялся. Прочистил горло. — А… э. Кто с тобой? — Мои друзья, — с нежностью отозвался Лэнс. — Крысы. — Много же у тебя друзей, — поморщился Кит, вспоминая жуткий писк со всех сторон. Только теперь он заметил, что не слышал его всё время с тех пор, как Лэнс подал голос. Или он просто не обращал внимания на другие звуки, кроме его слов. — Всего четверо, — странно, но Киту показалось, что в голосе Лэнса звучит улыбка. Задуматься о том, чем он мог улыбаться, Кит не успел — раздалось два хлопка, будто в ладони, и от двери прошмыгнули четыре серых тени: две побольше и две поменьше. — Платт, Чулатт, Плачу и Чучуле. Их тоже не трогай. Кит недоверчиво посмотрел на грызунов. Самый крупный обитатель дома (и самый тёмный) невозмутимо начал чистить усы. — Ты мне серьёзно хочешь сказать, это от них шум? — Они талантливые, — проворковал Лэнс, — я бы без них давно с ума сошёл. Прозвучал ещё один хлопок. Крысы сорвались с места и побежали к двери, но свернули на полпути и поднялись в воздух. При должном уровне фантазии можно было бы лишь вообразить, что они расселись по чьим-то невидимым плечам, но воображение у Кита было не самое живое, так что он решил, что всё-таки ему не кажется. — Так ты, значит… невидимка? — Ну, они меня вроде видят. Любопытство взяло верх. — Расскажешь, что случилось? — Понять не могу, ты такой отважный или просто псих? — ответил вопросом Лэнс. — Сам не знаю, — проворчал Кит. — Я по этой гнилой лестнице поднимался, наверное, всё-таки второе. — Ничего она не гнилая, — возмутился Лэнс, — отличная лестница. — Ну, да, ты её прям мастикой каждый месяц натирал. Дом пустой уже почти сто лет как. Предлагаешь поверить, что ты на все руки мастер? — Мне и не нужно. Одна из крыс, кажется, уснула. Как ни странно, висящая в воздухе, она не выглядела страшно. Скорее мило, хотя Киту не казалось, это слово здесь вообще уместно. — Ты ведь не можешь отсюда уйти, так? — осенило его неожиданной догадкой. — Ни шагу с крыльца, — кисло согласился Лэнс. — «Пока не сниму маску при свете солнца», вроде как. Которое я не вижу, потому что на рассвете засыпаю, хоть убейся, — Кит не нашёлся, что ответить. Звучало бредово, но что будет звучать не бредово, когда общаешься с пустотой. — Не уверен, что вообще существую днём. А дом крепкий, ты не думай. И он ведьмин. Правда считаешь, он на дереве держится? — Это она тебе сказала? — Она мне вообще ничего не говорила. Просто книжки нашёл на чердаке. Вот они попортились, но что сумел — то разобрал, и… и почему ты всё ещё здесь вообще, а? Голос Лэнса звучал тоскливо. У Кита, пожалуй, немного сжалось сердце. — Проспорил и должен остаться на всю ночь. — Ты не первый спорщик, — вкрадчиво заметил Лэнс. — И до утра никто не мог дотерпеть. — Ага, я в курсе. Но ты какой-то не страшный совсем. — Это ты такой дурацкий, что не пугаешься. Снова воцарилась тишина. Потом эта тишина оглушительно чихнула, и Кит подорвался, чтобы закрыть окно, но замер, задумчиво глядя на ветви дерева, почти лишённые листвы. — Я там куртку внизу видел. Принести тебе? — Не поможет, — прогундосил Лэнс. — Я сам не тёплый. Одежда меня не греет. Кит задумался и снова сел на спальник. Начал неуверенно: — Мне говорят, я как печка. Хочешь, рядом сядь. Да он сегодня просто кладезь бредовых идей. — Не. Застрянешь тут со мной ещё. Кит пожал плечами. Ночь была такой короткой — и наполненная разговорами, она летела стремительно. Спать при таком раскладе ему точно не светило, несмотря даже на то, что крысы больше не пищали. Невидимые руки осторожно опустили их на постель перед подушкой. Знание хотя бы имени того, с кем имеешь дело, успокаивало. Но хотелось знать больше. — Так. Проклятие, значит? — Угу. — За что? — Об этом твой друг Гугл не знает, да?***
Внизу уже вовсю веселились гости. Переезд семьи Лэнса был стремительным — отцу подвернулась удачная возможность расширить предприятие, и поиски дома тоже много времени не заняли. Поговорить там, угостить здесь — и пусть не самый роскошный, но вполне подходящий для большой семьи особняк оказался в их полном распоряжении. В честь новоселья отец и устроил бал-маскарад. Лэнс мельком видел предыдущую хозяйку — и на вид она была немногим старше него самого. Слухи о ней ходили разные. Суеверностью никто из его родни не славился, а отец и вовсе был воплощением прагматичности, так что и Лэнс не беспокоился из-за того, что мисс Хаггар (скандинавка она, что ли) в округе слыла ведьмой. Сейчас его волновало совсем другое. На маскарады младших собирали с его помощью, и на этот раз времени было так мало, что успев сделать маски для них, собой заняться он не успел. Не страшно — он был уже слишком взрослым для этих глупостей, как говорил отец, но хотелось позабавить младших. Так что теперь Лэнс пробирался через пыльный чердак, ища что-нибудь интересное, что можно было бы использовать. Мисс Хаггар почти ничего не взяла с собой, а что оставила — вынесли на свалку до ремонта. А вот чердак не тронули. Он чихнул, вдохнув пыли и затхлого воздуха, потом закашлялся. Надо было попросить прислугу здесь тоже навести порядок. Он решил сделать это, как только закончится праздник. В дальнем углу коробки стояли открытые, и Лэнс устремился к ним. Потом зарылся в них поглубже. По большому счёту, ничего особенно интересного там не было, по крайней мере, в первых двух. Зато, заглянув в третью, Лэнс сорвал джек-пот. Он извлёк на свет божий старую маску. В кривоватом куске папье-маше угадывались крысиные черты. Лэнс бережно сдул с маски пыль, повертел в руках, а потом, довольно улыбаясь, прижал её к лицу, думая, как будет лучше прикрепить ленты. Но стоило ему открыть глаза, глядя сквозь прорези на чердачный люк, как дом взвыл, заскрипел, застонал, кажется, даже проседая. А потом. Потом Лэнса не стало.***
— Так значит, это была месть? Грехи отцов и всё такое? Лэнс не ответил. Его рассказ оказался не очень долгим, но и не то чтобы коротким. Он не удержался от воспоминаний о многочисленных братьях и сёстрах, и Кит не стал его перебивать. Вообще-то, он старался даже не шевелиться, чтобы не спугнуть. Лэнс так очевидно тосковал по семье. Кит растянулся на спальнике, приподнявшись на локтях. Он уже точно знал, что никуда не уйдёт до рассвета — не сможет. Он обязан был хотя бы попробовать вытащить Лэнса, даже если пока не знал, как это вообще должно выглядеть. Лэнс помолчал ещё немного, а потом вдруг озабоченно спросил: — Так кто такой Гугл? Вы друзья? Кит засмеялся, но весело ему не было. И испуганный вопль ситуации не помог. — И что, бога ради, у тебя со ртом?! — Что? — нахмурился Кит. — О чём ты? — Тебе что, зубы запаяли, что это?! — … — Боже, боже, как ты себя чувствуешь? — Это брекеты. Лэнс взволнованно затоптался рядом, хотя Кит даже не услышал, как он встал. — Они кошмарны! Это опасно? Это заразно? Думаешь, я могу заразиться?! — Ты призрак и боишься брекетов? — Боже, нам надо вытащить это из твоего рта. Тебя спасать надо! — Ты проклят, а спасать надо меня?! — Приоритеты! Удивительный парень. — Это… гм. Чтобы зубы выпрямить. — И что, теперь всю жизнь так? Лучше с кривыми. Вот настолько плохо было? А если я тебя поцеловать захочу, у меня что, такая же дрянь во рту появится? — А у тебя что, есть рот? — огрызнулся Кит. Лэнс замолчал, и на фоне предыдущего словесного потока тишина казалась абсолютной. — О, ну спасибо, что напомнил о моей сущности, мистер деликатность. — Чего? — опешил Кит. — Это ты уже десять минут кряду без остановки хамишь! — Потому что у тебя мышеловка во рту, это не нормально! Ладно, на самом деле обидно не было. А вот недоумения вызывало — через край. — Как ты вообще ухитрялся кого-то напугать? — Молча, — зловеще и быстро отозвался Лэнс. Помолчал и продолжил неожиданно серьёзно и очень тоскливо: — Я и семью свою запугал. Не хотел, чтобы они тоже здесь что-то нашли. Кит прекрасно понимал его. — Наверняка у тебя есть племянники и племянницы. А у них дети. Пидж может помочь найти их, если хочешь, — Кит не знал пока, как это устроить, но желание вспыхнуло быстро и одномоментно. — Пидж тоже всезнайка, как Гугл? — светски осведомился Лэнс. Кит снова засмеялся, совсем не таясь. Нелестных ремарок касательно его зубов, к удивлению, не последовало. — Ты столько пропустил. Но да. Вообще-то, — доверительно сообщил он, понижая голос, — Пидж даже круче гугла. Лэнс раздражённо выдохнул: — Да ладно, что я мог пропустить. Сто лет — не десять тысяч. — Ну. Ты пропустил взлёт и падение «Диснея», две мировые войны, «Бургер Кинг», сексуальную революцию, ядерную физику, электромобили, бум кинематографа, иксбокс, «Вудсток», битлов, высадку человека на Луну… — Высадку человека куда?! Кит хотел было вслух удивиться, почему из этого списка он выбрал то, что вовсе не должно было звучать для него ребусом, но остановил себя. Всё, что у Лэнса было от внешнего мира — это, кажется, вид из окна и куртка у входной двери. — На Луну. НАСА… — Подожди-подожди! НАСА? Кит нахмурился и неуверенно ответил: — Да-а-а?.. Снова раздался топот Лэнса. Кит уже даже не вздрогнул, когда его обдало не тёплым и не холодным сквозняком. Открылся верхний ящик комода, в воздух взмыло что-то мелкое и блестящее, проплыло по комнате и спикировало в его подставленную ладонь. Кит повертел в руках значок НАСА. — Откуда это у тебя? — На куртке было, — сумрачно отозвался Лэнс. — Никак не мог понять, что это. Расскажи! — И много у тебя тут забытого барахла? — задумчиво поинтересовался Кит, выуживая из кармана смартфон. Старенький и потрёпанный, садился он очень быстро, так что без нужды он старался его не использовать. Но фотография Нила Армстронга того стоила. Кит наугад развернул дисплей к комнате и замер. Лэнс поражённо выдохнул. — Вот это да. А что это такое? Невидимые пальцы чуть потянули телефон, лишь обозначая вопрос. — Гм. Это телефон. В нём есть и гугл. — Это тоже ведьмачество какое-то? — С чего ты взял?! — Ты запер там друга, — с сомнением пробормотал Лэнс, судя по звуку, отодвигаясь подальше. Кит погасил экран и замахал руками, откладывая смартфон. — Гугл — это не друг. Это. М-м. У нас теперь есть неограниченный доступ ко всем знаниям, накопленным человечеством, но мы используем его, чтобы смотреть, как чужие коты дурачатся. Это гугл. — То есть, правильнее сказать, глупости, — заключил Лэнс. Кит задумался. Улыбнулся. — Ну, в общем и целом, да. Ты прав. Но гугл — это не человек. — А Пидж? — А Пидж — человек. — Здорово. Кит не особенно понял, что здесь такого хорошего, и решил уточнить: — Почему? — Рад, что у тебя есть друзья, — хихикнул Лэнс, но как-то неестественно, напряжённо, натужно. — Так что такое НАСА? — Из всего, что ты пропустил, тебя интересует именно это? — Я на этот значок годами пялился. Выкладывай. Голос Лэнса звучал больше тоскливо, чем раздражённо. Кит задумчиво повертел кусочек металла в пальцах и снова потянулся к телефону. Как описать слепому то, чего он никогда не видел? Ему нужны были ощущения, атмосфера, а не сухие факты, чёрт возьми. Нельзя было начинать так издалека, как пришлось бы, реши он выложить всю историю освоения космоса. Ночи всё ещё были слишком коротки для этого, и даже если бы не время, то… казалось важным разделить чувство. Кит вышел в сеть и быстро отыскал трек Боуи, который казался ему подходящим больше всех. Пошарил по карманам в поисках наушников. Лэнс сперва молчал, но увидев их, радостно сообщил: — О, такое я видел! Здесь много чего забывали. Такие штуки были у коробки с надписью «Вокмэн». Кит покосился на комод у двери. Наверняка он сплошь был забит всякой ерундой, назначения которой Лэнс не знал, не мог знать. Кит подумал, что Лэнс был похож на Русалочку: собирал хлам, но не понимал, зачем он нужен. Ладно, взлёт и падение «Диснея» он пропустил, но мог бы застать его возрождение. Стоило спросить про плеер. Но позже. Кит воткнул наушники-бусины в разъём на телефоне и перехватил их за разветвление, наугад протягивая одну бусину пустоте. Когда она поднялась, подхваченная невидимыми пальцами, Кит вставил свою в ухо и сказал: — Вот так. Делай, как я. Скажи, когда будешь готов. Наушник поднялся ещё выше и правее. Замер. Лунный свет понемногу становился тусклее — до утра оставалось не так уж много времени. Кит не чувствовал дыхания Лэнса, его тепла — едва ли он вообще мог считаться человеком, пусть и невидимым — но готов был поклясться, что по-настоящему или нет — Лэнс задержал дыхание на первых аккордах. Первых словах. Управление майору Тому Управление майору Тому Примите свой протеин Наденьте шлем (Десять) Управление (девять) майору Тому (восемь) (Семь, шесть) начинаем обратный отсчёт (пять), двигатели на старт (четыре, три, два) Проверьте зажигание (один) И бог вам в помощь Бог вам в помощь. Кит всегда думал, что это благословение, но сейчас — старый текст зазвучал иначе. Бог вам в помощь — последняя надежда проклятых. Правда, Кит оставался слишком юн для веры, слишком любил звёзды, чтобы найти бога где-то ещё. Лэнс, должно быть, уже сотню лет не видел света солнца, и существовало ли оно для того, кто его не видит? Лэнс каждую ночь смотрел на тысячи, мириады звёзд, и никогда — на свою собственную. Он ведь остался один не тогда, когда его семья уехала. В ту минуту, когда надел маску. Этот кусок папье-маше должен быть либо сказочно красив, либо чудовищно пугающ. Кит не сумел бы пройти мимо, даже если бы Лэнс пугал его, но ему ведь совсем не было страшно — уже несколько часов как. Ему не нужны были фонарик и телефон, и завешенное зеркало, потому что собеседник, человек рядом, который просто не способен навредить — успокаивал лучше света. Лэнс с успехом заменил бы собой любую свечу. А Кит не мог позволить ему погаснуть. Управление майору Тому Вы правда взлетели Газеты хотят знать, чей фасон на вас Время покинуть капсулу, если рискнёте Майор Том Управлению Я шагаю за дверь И я плыву необычно И звёзды смотрятся иначе сегодня Лэнса нужно было вытащить, чего бы это ни стоило. Сотня лет — достаточно для кого угодно. Крысы проснулись и слезли с постели, но ближе не подошли — так и смотрели с пары футов чёрными глазами-бусинами, даже не пища. Лэнс молчал, и, Киту казалось, не дышал всё ещё, даже если бы мог — или он мог? Кит не знал. Он ничего не знал: что снится Лэнсу, ест ли он, чем занимает свои ночи. Кого и как он прогонял. Приходили ли дети на Хэллоуин к дверям его дома, и жалел ли он о том, что у него не было конфет для них. О чём Лэнс мечтал, когда был живым. Настоящим, во всяком случае. О чём он мечтал сейчас. В то же время — казалось, Кит знал его всю эту сотню лет и немного сверху. Ведь я в банке из жести Далеко над миром Земля голубая Ничего не могу поделать Кит закрыл глаза, и ему показалось — конечно, лишь показалось — что чьё-то холодное касание мазнуло по его ладони. Я за тысячу миль от мира, но я спокоен И я думаю, мой корабль знает курс Скажите моей жене, я люблю её очень сильно Она знает Кит зажмурился. Он так часто слышал эту песню — у Холтов, в собственном плеере, в фанатских видео с подборками снимков с «Хаббла». Она звучала совершенно иначе теперь. Управление майору Тому Неполадки на канале связи, Вы слышите, майор Том? Вы слышите, майор Том? Вы слышите, майор Том? Вы слышите… Песня кончилась. Лэнс молчал, а Кит прокашлялся. — Он, конечно, романтизирует, но примерно так. — Боуи, — прозвучал наконец нетвёрдый голос Лэнса. — Я видел это имя раньше. Телефон Кита просигналил о низком уровне заряда в очередной раз. Он погасил его и спрятал в карман. Наушник со стороны Лэнса безвольно повис. — Где? — спросил Кит. И тут же без паузы: — А ты знаешь, что такое Хэллоуин? Ему правда было интересно — неужели в канун Дня всех святых сюда никто не заходил? Он не знал. — Ага, — беспечно отозвался Лэнс. Нарочито громкие шаги — вежливость, что ли? — прогремели до комода. — Дети приходят в костюмах и просят конфеты. Жаль, у моих младших таких развлечений не было, — ящик открылся, в воздух поднялась пластмассовая коробочка, в которой смутно угадывался плеер. — А ещё в середине прошлого века ко мне пять лет подряд никто не приходил. Я думал, традиция устарела, но потом дети вернулись. Середина прошлого века. Кит решил, что одного быстрого упоминания мировых войн для этого вечера — достаточно, и осторожно перехватил плеер в воздухе. Щёлкнул крышкой и достал кассету. На боку красовалась надпись «Давай станцуем». В этом альбоме нужной песни всё равно не было, так что было не обидно. Лэнс молчал, Кит решил — чем чёрт не шутит — вытрясти батарейки из своего фонарика. Потом он потянулся к рюкзаку, находя в боковом кармане карандаш, и принялся отматывать плёнку назад. Широ рассказывал, что делал так, хотя его плеер Кит видел уже не рабочим — скорее раритетом на полке. Потом он в очередной раз в этом доме достал нож и начал чистить контакты — старые батарейки потекли, и притом довольно давно. Пластмассу разъело — не то чтобы сильно, но ощутимо. Лэнс беспокойно топтался где-то в районе окна. — А что такое «Вудсток» и иксбокс? Кит улыбнулся уголками губ. Хотел бы он показать. — Ты увидишь. Лэнс снова затоптался, отчего-то не споря. Крысы пробежали от двери к окну — четыре гладких, лоснящихся спинки — и притихли. Кит закончил, вставил батарейки, щёлкнул крышкой — и наконец снова протянул Лэнсу наушники. Бусинка повисла в воздухе, и Кит включил кассету, надеясь, что они сумеют дослушать её до конца. Если не сейчас — то после. Кит запоздало понял, что забыл перекусить, и задумался о том, что Лэнсу, наверное, вовсе не была нужна еда. Это всё было как-то очень далеко от них, совершенно не важно. Важна была только музыка, которую они делили на двоих. Батареек хватило ровно до конца кассеты. Когда плеер затих с характерным шуршащим звуком, Кит вынул наушник, и заметил, что второй лежит на полу. — Лэнс? — дом ответил ему гулкой тишиной. — Лэнс! Не было слышно ни крысиного писка, ни раздражённого сопения, ни далёкого топота. Ничего. Дом казался пустым и брошенным, каким он в сущности и должен был являться. Кит мог бы уйти, но он и не думал уходить без Лэнса. Спать хотелось невыносимо, но он решил подождать, пока солнце не поднимется высоко. Кит подтянул рюкзак ближе, лёг на него головой и прикрыл глаза. Он собирался лишь немного отдохнуть. За окном занимался рассвет.***
Глаза у Кита начали болеть раньше, чем он проснулся. Но открыв их, он едва не шарахнулся в сторону, сдерживая вскрик. В основном он сдерживал его, зажимая собственный рот ладонью. Солнце безжалостно лупило в окно. Память о прошедшей ночи оказалась безжалостной тоже. Яркая полоса света, даже падая сквозь грязное от времени окно, вырывала из множества теней смуглую ладонь, острый подбородок, неровную, склизкую маску из папье-маше. В ней едва ли угадывались крысиные черты, но это и не требовалось. Это был Лэнс, даже если спал он мертвецким сном, и свет выделял лишь лицо и ладонь. Кит неожиданно понял, почему отсюда и днём убегали люди — увидев висящую в воздухе кисть, он бы сам испугался не на шутку. Но сейчас он боялся лишь одного — что он не успеет. Что у него не получится. — Лэнс! Тот не отозвался. Кит дёрнулся вперёд, наугад тормоша пустоту ладонями. Там, где глаза не видели ничего, пальцы нащупали жёсткую костюмную ткань, прохладное, не теплее комнаты, тело. Он яростно теребил Лэнса, умоляя его проснуться. И пусть не сразу, а лишь когда Кит начал терять надежду, Лэнс внял мольбам. Он сонно завозился, не в пример более тихо, чем будил его Кит, потянулся потереть глаза — и рука остановилась на полпути, безвольно падая на пол. Будто за столько лет он не привык к маске. Кит перехватил его кисть и потянул к себе раньше, чем Лэнс понял, что происходит. Но соображал он быстро, к сожалению, и тут же начал вырываться. — Не трогай меня! Кит упрямо сжал пальцы — наверняка до боли, точно до синяков, и дёрнул Лэнса на себя. Зашипел: — Идём! Кит его практически тащил. Через двери комнаты — уже невидимого в тени — и мимо брошенного посреди коридора шкафа, по скрипучей лестнице, едва не перепрыгивая две ступени сразу, не думая о том, что дом старый, прогнивший, и что ещё там он думал, пока Лэнс не рассказал ему, что к чему. Ко входной двери он мчал практически бегом, чутко вслушиваясь в шаги позади, сжимая пальцами чужую прохладную руку. На крыльце светило солнце. Яркое, осеннее, такое, которое уже почти не греет, но сияет ярче всего на свете. Кит обернулся, делая шаг в сторону, и понял, что наконец видит Лэнса целиком. Старомодный фрак, длинные фалды, удивительно белая отглаженная рубашка, будто проклятие просто заморозило его, сохранило в янтаре безупречного старшего сына, не давая ему покинуть того момента на чердаке. Лэнс слепо смотрел на солнце. Вредно для глаз, и Кит упрекнул бы, но не сумел бы при всём желании помешать тому, кто солнца не видел целый век. Кто не чувствовал сотню лет его слабого на исходе лета, но всё же — живого тепла. Хотя утро было холодным. Маска на лице Лэнса была липкой, старой, странно деформированной по краю, будто не раз и не два он пытался сорвать её с себя силой. Вот только зачем он вообще решил её надеть, этот чёртов псих — Кит так и не сумел понять. Он не знал способа уговорить свои пальцы перестать так отчаянно дрожать, когда осторожно подцепил край маски ногтями и потянул. Маска не поддавалась. Но Кит — Кит не привык сдаваться. Липкая масса от лица Лэнса отходила постепенно, по кусочкам, и он, кажется, даже не морщился, пока Кит терзал его кожу, отдирая папье-маше. Глаза у Лэнса были невозможно синими. Крысы выбежали на крыльцо, но держались в стороне, будто понимая что-то. Кит не мог перестать пытаться, и не мог замедлиться — он так старался, так спешил, что в конце концов это окупилось. Он стянул с себя худи, капюшоном оттирая остатки с лица Лэнса, пока тот молча и бездумно следил за его руками. А потом сделал шаг в тень и уставился на свои ладони. Повертел перед собой, растерянный, хмурый. Загнанный. Какая-то из крыс тихо пискнула, подбираясь к его ноге. И лицо Лэнса озарилось улыбкой. Морщинки собрались в уголках глаз, когда он подобрал своих питомцев, подсаживая их на плечи. И снова вышел на солнце, уже не глядя на Кита. Будто боялся. Чего Лэнс боялся — Кит догадывался, но не стал бы судить наверняка. Он лишь смотрел, как Лэнс одну за другой минует ступени крыльца, а потом осторожно, нерешительно наступает на заросшую сорняками лужайку. Он сделал ещё пару шагов, потоптался на месте, а потом опустился на траву, безжалостно сминая фрак и поворачиваясь к Киту лицом. У правого уха Лэнса остался маленький кусочек папье-маше. Он всё равно улыбался, радостный, настоящий и живой. — Спасибо. Кит задумался на мгновение, поёжился, ощущая без худи, каким на самом деле прохладным было утро. Попятился в дом, помня о куртке. Когда он снова выскочил наружу с ней в руках, Лэнс всё ещё сидел на лужайке, позволяя крысам прыгать через его ладонь, держа её у самой земли. Лэнс никуда не исчез.***
— Так что такое иксбокс?