Янтарь осени

      Над головой было серое мрачное небо, северный ветер пробирал до костей. Джинни вышла на улицу, и пасмурный день отнюдь не улучшил её и без того мрачное настроение. Было холодно. Она куталась в свою старую, поношенную мантию и ежилась от сильных порывов ветра, но упрямо шла к дальнему берегу Черного озера.       Это было её любимое место. Раскидистый дуб защищал от лишних глаз и ветра, а ещё здесь царило спокойствие и тишина, чего гостиной её факультета порой очень и очень недоставало. Нет, разумеется, она любила повеселиться, но делать это ежесекундно было не то. Джинни любила читать. Да, кто бы мог подумать, что Джинни Уизли любит читать. Но она не хвасталась этим на каждом углу, как, к примеру, Гермиона. Это ей очень не нравилось. Джинни всё никак не могла понять, как можно хвастаться тем, что умеешь читать! Нет, если бы это было на латыни или старо-саксонском, она бы поняла, но речь-то шла не об этом!       Она и не заметила, что пришла. Поежилась от нового порыва ветра и, постелив под себя подол мантии, села. Открыла книгу и пропала. Когда полностью погружаешься в книгу, когда понимаешь её всей душой — ты уже в другой реальности. В другом мире. Джинни редко читала, всё не находилось времени, точнее, его словно выхватывали из под носа, забирали ненужные люди или пустые дела. Девушка перевернула страницу и снова поежилась. Согревающее заклятие уже совсем не действовало на мантию.       — Замерзла? — раздался чей-то голос прямо за спиной.       От неожиданности она чуть не выронила книгу и резко развернулась. Сзади неё, облокотившись на дерево, стоял молодой человек и насмешливо глядел синими глазами. Явно кто-то из змеек.       — Что? — спросила Джинни и нахмурилась. Она терпеть не могла, когда её отрывали от книги. Это случалось чрезвычайно редко, но имело очень неприятные последствия для нарушителя тишины.       — Ладно, — он махнул рукой, — я бы хотел побыть один. Тут, знаешь ли, моё место, но, — не дал он ей возмутиться, — не будем устраивать из-за этого ссору, по крайней мере сейчас. Я посижу вон там, и ты меня не трогаешь, идёт?       — Идёт, — Джинни кивнула и, не обращая на гостя никакого внимания, уткнулась в книгу.       Если быть честной, она понятия не имела, как его зовут, но это было не важно. Книга оторвала её от земли, и в небесах она уже мало что соображала, а уж думать про какого-то там слизеринца не желала вовсе. Пару раз она бросала взгляды на камень, где сидел неподвижной тенью незваный гость, но не более того.       Постепенно стемнело. Парень встал, уже собирался пройти мимо, как заметил мантию девушки, поношенную, в заплатах и дырах. Её владелица, явно не замечая его, читает книгу. Глаза горят, бегая по строчкам, она закусывает губу в нетерпении, а ещё ежится от холода. Он обратил внимание на её руки: тонкие изящные пальцы посинели, но она не обращала на это внимание, она читала.       Слизеринец стянул с себя мантию с подбивкой из теплого меха, оставаясь в одной рубашке. Ветер тут же обдал его новым порывом, но парень не отреагировал на это, а накрыл мантией плечи Джинни. Та дернулась, как от удара, и с непониманием уставилась на него. Джинни смотрела во все глаза и хотела что-то возразить, но её перебили:       — Не хочу увидеть в следующий раз твой окоченелый труп именно тут, — бросил он. Джинни с удивлением обнаружила, что действительно замерзла и сидит тут уже несколько часов. Потом в ужасе посмотрела на стоящего в одной рубашке незнакомца и хотела высказать ему, всё что думает по поводу его собственного здоровья, но не смогла. — Согревающие чары, — сказал он, не прояснив ситуацию ни на грамм, и, повернувшись, отправился в сторону Хогвартса.       Джинни растеряно смотрела ему вслед и лишь через несколько мгновений крикнула вдогонку:       — Спасибо!       Джинни показалось, что он кивнул, но видно в наплывающих сумерках было уже плохо. А на душе стало тепло-тепло. Она уткнулась носом в еще теплый после прежнего хозяина мех. В нос ударил запах одеколона. А еще пахло сигаретами и кофе.