Возвращение

      – Дедушка! – закричала девчонка и бросилась к мужчине, показавшемуся в дверях.       Каттиаху Победоносному, супругу императрицы Керсиаты и полководцу, недавно взявшему Элухмиш, пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о притолоку.       Он, хотя и родился гражданином, происходил из колонии в Геренее, и варварская кровь в нем была видна едва ли не больше леодорийской. Огромный рост, каштановые, отливающие краснотой волосы, россыпь веснушек по всему телу – без одежды он мог бы сойти за раба.       Конечно, не Гелиссе было говорить о чьих-то предках-варварах. Ее знаменитая прабабка, Теника Сладкоречивая, не только вернула их роду былую славу, но и привезла из Хатета раба, с которым и зачала наследницу. Некоторые его черты были заметны и в детях самой Гелиссы.       При мысли о детях сердце Гелиссы замерло. Девочки уехали из города, прихватив отца и маленького брата, но она все равно продолжала бояться. Даже если гибель им не грозила, опасность нависла над их будущим. Если что-то пойдет не так…       Но если все пройдет как надо, возможности перед ними откроются блестящие. Именно поэтому Гелисса сейчас сиделав маленьком темном домике при храме Снатии, нетерпеливо кусала губы и успокаивала императорских внуков.       Теперь пусть это делает их дед. Каттиах вошел с широкой улыбкой на лице – той самой, которую все обычно представляли, когда думали о нем. Сейчас она выглядела искренней, и Гелисса немного успокоилась.       – Люди расступаются и приветствуют наших славных воинов! – провозгласил он радостно. – Противники войны забились в храм Веллиды и боятся даже выглянуть за порог!       Малышка Велиадра подбежала к нему и обняла. Каттиах погладил ее по голове, глядя на нее, как на величайшее чудо в мире. Он провел большую часть жизни в походах, и нечасто видел внучку, но когда они были вместе, казалось, что они разговаривают друг с другом взглядами. С внуком все было сложнее.       Честно говоря, Радоклес пугал Гелиссу. Она сама родила троих детей, и на ее глазах выросло достаточно чужих. Они все были… Обыкновенными. Они бегали, дрались, таскали яблоки из сада, не желали учиться и сердили жриц-наставниц своими шалостями. Чередуя снисходительность и розги, из них можно было вырастить достойных людей: не безрассудных, но и не слишком робких, наследников, в руках которых когда-нибудь окажется честь рода и благополучие всей Леодории. Как воспитывать Радоклеса, Гелисса не понимала: он никогда не делал ничего заслуживающего наказания. Когда его учили чему-то, он просто внимательно смотрел, запоминая услышанное, и потом всегда поступал правильно. И нельзя сказать, что он пытался угодить взрослым. Вот сейчас он заговорил смело, практически непочтительно:       – Ты должен был распустить войска перед входом в Атталиан.       Дети не должны смотреть на взрослых вот так, прямо, уверенно, будто лучше понимают жизнь. Даже если они правы.       Велиадра тут же оказалась между братом и дедом, словно защищая Каттиаха от обвиняющего взгляда Радоклеса. Сам Каттиах только рассмеялся.       – Ты скоро будешь знать законы лучше, чем старейшие из сенерисс. Но чтобы стать хорошим правителем – а ты когда-нибудь будешь помогать сестре править – недостаточно просто знать законы. Нужно правильно их применять.       – И как же именно?       – Пойдем на крышу, я вам кое-что покажу. Анакста, ты ведь не против?       Каттиах легко подхватил Велиадру одной рукой. Если годы хоть немного ослабили его, а непривычная, слишком роскошная одежда стесняла, то он не подал виду. Другую руку он протянул Радоклесу.       – Ты император, как я могу тебе возразить? – отозвалась Анакста, верховная жрица Снатии, до этого стоявшая безмолвно и неподвижно.       По голосу ее трудно было сказать, говорила ли она серьезно или со своей обычной насмешкой, и отбрасываемая покрывалом тень мешала разглядеть выражение ее лица. Гелисса вообще редко ее понимала, хотя и считала себя весьма проницательной. Если бы несколько лет назад кто-то сказал ей, что она подружится с этой странной женщиной, она бы не поверила. Они были противоположностями почти во всем. Гелисса любила красивые вещи и мужчин, а книги нагоняли на нее сон. Анакста жила просто, ходила с ног до головы закутанная в темные одежды, свято соблюдала обет безбрачия – и все это ради служения богине подземного мира и тайных знаний. Гелисса была старшей дочерью знатной и богатой семьи, Анакста, хоть и происходила из рода атлалиев, всего добилась сама. Гелисса горячо поддерживала императрицу и не менее горячо старалась склонить других на свою сторону, Анакста иногда говорила вещи, слишком уж похожие на предательские речи.       – Ты ведь не пытаешься сейчас сказать, что императрица сейчас уподобляется южным царям? – шепотом спросила Гелисса, беря подругу под локоть и увлекая следом за Каттиахом.       – Давай посмотрим… Она хочет навязать свое решение Сенору. Угрожая войсками. Нет, ничего общего.       Похоже, Гелисса слишком сильно сжала ее локоть, потому что Анакста вдруг остановилась.       – Геле, – тихо произнесла она, – я просто вижу вещи как они есть. Это главное, чему учит моя богиня. Но сегодня я здесь, с вами, а не в храме Веллиды. И, если что-то пойдет не так, мне придется заплатить большую цену, чем тебе. Если после этого ты не веришь мне…       – Хорошо, я верю, но только попробуй меня обмануть... – ответила Гелисса и поспешила за Каттиахом.       Император вывел их на крышу храма Снатии. Обычно жрецы здесь наблюдали за звездами, но сейчас все взгляды были устремлены вниз, на город.       Атталиан выглядел так, будто его затопила красная река. Красные знамена, красные плащи, красные гребни шлемов. Солдаты, солдаты, солдаты. Мерный стук сапог о дорогу, звон оружия, выкрики. Кто-то прятался от леодорийской армии, как от чужой, кто-то радостно приветствовал ее. Гелиссе хотелось верить, что вторых было больше.       – Все эти люди, – заговорил Каттиах, обращаясь главным образом к Велиадре, хотя и отвечал на вопрос Радоклеса, – наши граждане, наши воины, пришли поговорить с сенериссами. Они там, а я здесь. Я знаю, что обязан отпустить их перед входом в город – и я это сделал. Они пришли просить помощи у вашей бабушки. Видите ее?       Дети согласно закивали, хотя Гелисса не могла разглядеть Керсиату среди остальных людей. Образ сразу же предстал перед ее внутренним взором: позолоченные доспехи, длинный пурпурный плащ, по-простому убранные золотые волосы… Веллида, разящая врагов.       Смешно, но, несмотря на свою грозную наружность, императрица не была воительницей. Последний раз она находилась среди своих воинов… Наверное, тогда, когда объезжала леодорийские крепости в Геренее. Много злых слов говорили в лучших семьях Атталиана, когда она вернулась из поездки с мальчишкой, наглость которого намного превосходила его знатность, и взяла его в мужья. Его мать давала за ним… Гелисса даже не могла вспомнить, что именно. Ничего достойного будущего императора. Ничуть не смущенный, он обещал, что принесет своей супруге Хатет. И он сдержал обещание.       Почти. Элухмиш был взят, хатетианский царь отказался от своей тиары и признал свой народ подчиненным леодорийскому, в Сеноре спорили, на сколько провинций поделить новые земли, но сопротивление все не угасало. Непокорные хатетиане обосновались в пустыне и совершали набеги на леодорийцев.       – Они еще владеют несколькими городами! – говорил Каттиах. – Городами! В которых лежат сокровища, по праву принадлежащие нашим воинам! И хранятся знания, нужные нашим жрецам! И мы можем их взять, достаточно просто протянуть руку. Асарам-Элад ослаблен, в варварских провинциях все спокойно, про степняков давно ничего не слышно – самое время нанести решающий удар. Но наши враги в Сеноре боится!       – Что ты проиграешь? – удивилась Велиадра.       – Они боятся – подумай только, как это подло, – что я выиграю! Что я – и ваша бабушка, которой я преданно служу – что мы воспользуемся преданностью наших воинов, полученными богатствами, чтобы давить на Сенор.       – Сенериссы медленно соображают, – пробормотала себе под нос Анакста, глядя на заполнивших улицы солдат.       – Поэтому мы все: я, ваша бабушка, верная нам часть Сенора, – Каттиах кивнул в сторону Гелиссы, – и наши доблестные воины, – собрались сегодня, чтобы сказать запершимся в храме Веллиды: мы не знаем, что вам нашептывает ваше собственное коварство, но мы не позволим отнять у себя победу! Мы начали эту войну, и мы доведем ее до конца!       – Ты такой храбрый, дедушка! – воскликнула Велиадара.       – Полагаю, – важно произнес Радоклес, – глас армии можно счесть за глас народа. Мнение народа, Сенора и императрицы важнее, чем мнение отдельных сенерисс. И если при этом никаких законов нарушено не было… Я прошу прощения, что сомневался в тебе.       Анакста издала какой-то неясный звук. Когда к ней все повернулись, она сказала:       – Я согласна. «Хранятся знания, нужные нашим жрецам». Я жрица, и мне нужны знания, хранящиеся в Хатете.       Может быть, она с трудом сдерживала смех. Может быть, нет. Кто их поймет, этих жрецов Снатии?       Тем временем вокруг храма Веллиды все плотнее сжималось красное кольцо. Гелиссе начало казаться, что она видит в нем золотую искорку – отблеск солнца то ли на доспехах Керсиаты, то ли в ее волосах.       Каттиах с нежной задумчивостью посмотрел туда, где его жена угрожала сенериссам солдатами, и обратился к детям:       – А теперь ведите себя хорошо. Мне нужно в храм Веллиды. Сидящим там давно пора услышать голос народа.И мне как раз есть что сказать.