***
Тренту было невероятно хорошо. Громкая музыка, бившая по вискам, пару литров бултыхавшегося в нем алкоголя, несколько колес, заставляющих его разум перечеркнуть все стандарты — все это переносило его в отдельно взятую вселенную, не имеющую ничего общего с тем местом, где он был пару часов назад. И если бы он был упорот чуть больше, чем сейчас, то мог бы завести байку о том, что все они перенеслись в другое измерение. Около него и его корешей постоянно вертелись симпатичные, почти полностью обнаженные дамы, светившие своими прелестями, покрытыми каплями пота и вылитого на них спиртного, скинувшие «лишний груз», потому что им «жарко». Но парни усмехались, хищно облизывались, не веря в их слова, и утаскивали на второй этаж. Негласное правило всех подобных афтепати: второй этаж — место любви и «волшебства». Трент и сам был бы не прочь уцепить одну — или двух, чего мелочиться? — такую девочку, но пока не нашел «свой» типаж, который мог бы обеспечить ему горячую ночку. Трент усмехнулся. Единственный рабочий туалет в этом доме так же находился на втором этаже — какая ирония. Выходит, сегодня он делится на две части — «влюбленные» и «больные». Трент ощутил небольшую усталость: похоже, ему требовалось вздремнуть перед тем, как продолжить тусовку, переходя к самому вкусному. Главное — не уснуть слишком надолго, но в этом ему поможет грохот музла и крики присутствующих. Спать на первом этаже было рискованно — затопчут, раздавят, оставят добрый десяток переломов, не исключены даже открытые. Поэтому Трент поднялся со своего места и крайне неадекватной походкой продефилировал к каменному пролету лестницы. Чтобы не упасть на первой же ступеньке, он взялся за перила мертвой хваткой. «Не-е-ет, дружок, нам сегодня не нужно падать», — подбодрял он себя, потихоньку преодолевая препятствие между ним и желанным спальным этажом. Здесь было тихо, гораздо тише, чем внизу. Впрочем, невозможно было игнорировать хлюпающие-шлепающие-стонущие-вздыхающие звуки: они были повсюду, сплетаясь в какую-то безумную музыку, побуждающую организм к столь же пошлым действиям. Трент пожалел, что поднялся сюда в одиночку: все же надо было подцепить какую-нибудь голубку, чтобы та помогла ему разделить наслаждение этой «музыкой любви». Внезапный поэтический порыв музыканта прервал грубый низкий голос, доносившийся откуда-то из глубин коридора. Трент не мог расслышать его детально из-за неизвестного шума в ушах, но звучал он крайне агрессивно. Он прищурился и заметил: дверь в одну из комнат была приоткрыта. Почти на цыпочках (скорее уж «на четвереньках») Трент пробрался к этой комнате, из любопытства прислушиваясь к происходящему. — Да чего ты ломаешься? Сама же сюда пришла, верно? Ты же знаешь, что обычно девчонки вроде тебя ожидают в таких местах? — басил неизвестный Тренту пьяный голос. Все прояснилось почти сразу: какая-то девчонка просто решила разделить одиночество в тишине и покое, но один из озабоченных парней (по всей вероятности, только что выползший из туалета), нашел ее и решил поразвлечься. Это не его дело, нужно сваливать отсюда. Вдруг сердце Трента дрогнуло. Нет, оно не дрогнуло, оно почти остановилось, на миг прекратив существование всего организма. — Пожалуйста, уйди отсюда. Я пришла сюда просто, чтобы побыть одной и успокоиться. Твое хамство мне лишь мешает. Это был голос Дарьи. Заплаканный и замученный голос, мать его, Дарьи. Трент несколько секунд просто стоял на дрожащих ногах, глядя пустым взглядом в стену и абсолютно не соображая, что делать. Реанимировать рассудок было очень сложно, но после нечеловеческих усилий, Тренту это удалось. Абсолютно тупая, но спасительная идея пришла в его полупустую после колес и пяти бутылок спиртного голову. — Что здесь происходит? — заглянув в комнату, спокойным голосом произнес Трент. Он увидел беспокойное лицо Дарьи. Ее взгляд, полный надежды на спасение, тут же был прикован к нему. Трент покрылся мурашками, на его лбу выступила испарина. Он слишком неровно дышал к этой малышке, чтобы оставить ее в беде. — Не лезь не в свое дело, мы сами разберемся, — поначалу недовольный мужчина оскалился, подступая ближе к Дарье. Та поджала ноги и уткнулась лицом в колени. Трент заметил полупустую бутылку «Джеймесона», которую обнимала его подруга. В изумлении он вскинул брови: «Ничего себе, она развлекается». Трент понял: если сейчас он ничего не сделает, то все кончится очень, очень плохо. — Это мое дело, чувак, — Трент сделал глубокий вдох, прежде чем сказать то, что удивит и, возможно, заденет Дарью. — Я ее парень. Трент смотрел на нее, на ее реакцию. Удивление скрасило ее лицо лишь на секунду. Когда незнакомец обернулся на нее, она уже отвела взгляд, разыграв смущение. Впрочем, Трент был не уверен, что она играла. Он уже слышал, что нравился ей. Когда-то. Но сейчас, вроде бы, Дарья к нему уже остыла. Или нет? — Черт с вами. Я бы, конечно, подправил тебе лицо, но тебя уже судьба наказала. Следи впредь за своей шкурой. Кто знает, что случилось бы, если бы твоя синюшная туша не нашла это место… Хлюпик, — мужик плюнул в ноги Трента и вышел из комнаты. Он очень громко хлопнул дверью, на секунду оглушив оставшихся в комнате парня и девушку. Трент выдохнул, но тут же напрягся вновь, услышав всхлипы Дарьи. Она не просто плакала, она почти ревела. «После бутылки „Джеймесона“ и я б заревел», — где-то в мыслях усмехнулся он, поспешно вспоминая, не успели ли организаторы вечеринки кинуть экстези в вискарь. Трент ощущал себя дерьмово. Дурь все еще била в голову, алкоголь все еще приказывал искать себе пассию на ночь, но остатки настоящего Трента, которые сидели где-то глубоко внутри, умоляли его остаться с этой малышкой. Да, она была взрослой, но лишь на часть. Трент даже представить не мог, насколько жутким могло показаться это место обычной старшекласснице. «Блядь, и зачем только Джейн ее сюда притащила?» — Я хочу домой, — сделала вывод Дарья, поставив бутылку из-под виски на тумбочку. Трент увидел, что в ней не половина напитка, а гораздо меньше. Он вздохнул. Она не выживет здесь в одиночку. Если бы он столько выпил, он бы тоже не выжил. — Я помогу тебе, — Тренту было наплевать на испорченный вечер. Куда важнее была Дарья, которая оставалась в искреннем шоке после всего произошедшего с ней на этом карнавале безумия. Он дернул ручку. Та не поддавалась. Тогда он дернул ручку еще раз, чуть навалившись на дверь. Та предательски оставалась стоять на месте, не выпуская его наружу. Тогда Трент присел и прищурился, вглядываясь в щелку между дверью и косяком: на уровне замка обзор блокировали три защелки. Захлопнулась. Она захлопнулась. Блядская дверь захлопнулась. — У меня плохие новости. Похоже, до утра мы будем здесь, — Трент поймал на себе обеспокоенный взгляд, еле виднеющийся сквозь запотевшие и залапанные очки. — В этой спальне. Трент начал разглядывать обстановку: здесь было уютненько. Фиолетовые обои, сиреневые покрывала на кровати, милый полумрак и одна-единственная горящая настенная лампа. Романтика. Впрочем, Трент никогда не имел склонности к нежностям. Если бы он выбирал место для перепиха, то никогда бы не зашел сюда. Дарья, что-то пробормотав, вновь спрятала свое лицо. Трент присел рядом и осторожно тронул ее обнаженную коленку, проведя по ней пальцами. Она была такой хорошенькой сейчас, такой доступной… Трент сделал глубокий вдох. Он не имеет права. Дарья дрожала от страха. — Я тебя не трону, пока ты сама мне этого не позволишь, — тут же убрав руку с ее колена, отрезал Трент, с небольшой, но надеждой, что Дарья позволит ему хотя бы прикоснуться к ней. Ему очень не хватало женского тепла сейчас. — Дарья, — Трент решил заглушить свою жажду диалогом. Это должно помочь ему отвлечься. — Я знаю, что ты когда-то… Испытывала симпатию ко мне, — он сконцентрировал взгляд на почти пустой бутылке. — И… Я уверен, что ты понимаешь, что это была точно не любовь. Сегодня я представился твоим парнем просто, чтобы ты осталась цела, так как ты, — Трент запнулся, резко отвернувшись от Дарьи. Он провел дрожащей ладонью по влажным от пота, жестким и кое-где слипшимся волосам, — ты мне нравишься. Я хотел бы, чтобы у тебя все было лучше, чем у меня. Он почувствовал, как Дарья дергает его за рукав футболки, и обернулся обратно. Улыбка Дарьи, пробивающаяся сквозь заплаканный взгляд и мокрые от слез щеки, была благословением для Трента. — То, что ты говоришь, действительно было так: я втрескалась в тебя без памяти. Но после той паузы, во время которой я обдумывала свою одинокую жизнь, я делала выводы, наблюдала за тобой. И, мне кажется, что у нас, возможно, есть будущее, а я просто… Все слишком драматизировала. — Дай угадаю: ты представила меня конченым бездельником и камнем на своей шее? — Трент заинтересованно поднял одну бровь, оглядывая Дарью с ног до головы. Только сейчас он заметил все еще влажные темные пятна на ее куртке и футболке. Вероятно, она облилась. — Именно так. — Люди умеют меняться. — Знаю. — Я люблю тебя. — Я тоже. Все слова, эмоции и чувства застряли у Трента в горле. После этого разговора, жажды и желания в нем разыгрывались все больше и виртуознее. За хрупкой тонкой стеной послышались девичьи сладкие стоны. На мгновение Трент представил Дарью, которая стонала бы под ним точно так же, но тут же отогнал эту мысль прочь. Он закрыл глаза: — Значит, я теперь по-настоящему твой парень? — Да. Через некоторое время он услышал, как шелковая постель начала шуршать, а кровать прогибаться под движениями Дарьи. Кажется, она села за ним. Трент напрягся, закусив нижнюю губу. Что она задумала? Ее дрожащие руки легли на его плечи. Он почувствовал, как его сердце набирает обороты, а жар окутывает все плотнее. Он хотел ее остановить, но осекся. Ему стало любопытно, что будет делать в доску пьяная Дарья, которая, как оказалось, все еще любит его. Ее руки потихоньку перемещались по его напряженным мышцам, и он понял, что очень хочет расслабиться. Неловкие пальцы скользили по его спине, возвращались на плечи. Дарья приложила усилия, в конце концов, превращая свои движения в массаж. Трента это дико заводило. — Дарья… Прекрати. Ты не ведаешь, что творишь. Та остановилась, но затем обхватила руками его шею и положила голову на плечо, уткнувшись в щеку. Он чувствовал ее сбивчивое дыхание и аромат перегара. Чувствовал не самые приятные запахи, но ему было наплевать. Это его девочка, и он ее хотел. И если она сейчас не остановится, он не сможет сдержать свое обещание. — У меня никогда не было парней, — начала шептать она. Трент, наконец, расслышал, как нечетко и сбивчиво звучат ее слова. О боже, да она по-настоящему пьяна… — И… Я не имею никаких представлений о романтике и о том, что тебе нравится, — очень трудно было не заметить ее огромного волнения. Ладони потели, а голос начинал подрагивать. — Я хочу знать. Научи. Трент втянул носом воздух. Все это выглядело как начало его любимого порно, но он продолжал держаться, сжимая кулаки настолько крепко, насколько это было возможно. — Мы заперты в этой комнате, и ты… Ты сказал, что не тронешь меня, пока я не разрешу. Я… — Дарья начала дышать очень часто, крепко сжав ладонями его футболку, и Трент немного испугался за нее. — Я разрешаю. Она понимала, что в ее возрасте нормально влюбляться в плохих парней вроде него. Он тоже понимал, что в ее возрасте нормально влюбляться в плохих парней вроде него. Но сейчас они оба понимали, что он — ни черта не плохой парень, а она — куда взрослее, чем просто старшеклассница. Трент повернулся к Дарье, голова которой все еще покорно лежала на ее плече. — Дарья… Я хочу тебя, — абсолютно спокойно прошептал он. — Я хочу, чтобы ты понимала, что сейчас я очень пьян, и еще под наркотой, так что могу наломать дров. — Я сама хочу этого, — ответила Дарья, и Трент ощутил, что она снова начинает плакать. Он понял, что сделает Дарье лишь больнее, если продолжит отталкивать ее, и решил дать волю своим желаниям и инстинктам. Он развернулся резко, рывком, тут же положив одну руку на ее талию, а другую на бедро, и впился в ее губы, размыкая их языком и хозяйничая у нее во рту. Дарья издала первый стон, и Трент понял, что она наслаждается им по полной программе. Пахло потом, алкоголем, еще чем-то противным и непонятным, но эти запахи лишь заряжали атмосферу еще большей похотью. Трент был резок и груб — он по-другому не умеет и не умел никогда. Он предполагал, что многим девчонкам нравятся нежности, но не собирался подстраиваться под них. И если Дарье станет неприятно, то он просто остановится. Но она продолжала постанывать, прижимая голову Трента к своей шее, раздвигая ноги под ним и выгибаясь, чтобы прильнуть к нему всем телом. Ей невероятно нравилось его исполнение, нежности для нее — слишком приторно, слишком не по-настоящему. Животные инстинкты предков были Дарье куда ближе. Он резко задрал ее футболку и припал губами к груди, потихоньку стаскивая лифчик и благодаря всех богов за то, что его застежка находилась спереди. Ее грудь была нежной, словно зефир, и Тренту это нравилось. Он водил по ней языком, покусывал горошины сосков и с удовлетворением отмечал каждый довольный стон, сорванный с губ своей девушки. Он остервенело и похотливо блуждал руками по ее телу, забираясь под юбку и бесстыдно лапая ягодицы, столь же бесстыдно бормоча в сторону Дарьи грязные словечки, которые, похоже, заводили ее еще больше. И Трент не знал, что реагирует больше: алкоголь, плещущийся в голове Дарьи или же она сама. Но сейчас он просто задвинул все свои мысли и продолжил наслаждаться юным девственным телом. Когда он отвлекся и решил взглянуть на всю картину целиком, то обомлел: она была почти «готова» — раскрасневшиеся щеки, приоткрытый рот, из которого стекала липкая дорожка слюны, раздвинутые ноги, скинутая куртка, покрасневшие губы, вздымающаяся грудь с торчащими сосками под задранной рыжей футболкой — Трент понимал, что готов кончить от одного этого зрелища. Он понял, что Дарья — его Дарья — заслуживает чуть большего наслаждения, чем обычный перепих. Он почти невесомо провел губами по ее животу, облизав место вокруг ее пупка, и нырнул под юбку. Трент, поджав губы, спустил трусики девушки до самых щиколоток. Несмотря на то, что это не первый его опыт доставлять удовольствие таким путем, он был немного смущен. В конце концов, это была не просто случайная девушка, которую он больше не увидит, это была теперь его постоянная партнерша. Моник терпеть не могла оральный секс, а потому Трент просто воздерживался от подобного с ней в постели. Он чуть подразнил языком горошину клитора, тут же услышав пошлый сладкий стон Дарьи и улыбнувшись: «То ли еще будет, милая». Начав ласковые поступательные движения языком, он мягко гладил внутреннюю сторону ее бедра. Дарья буквально металась под ним, иногда бормоча что-то невразумительное. Такая реакция заставляла Трента возбуждаться еще больше. Он чувствовал, как в штанах было тесно, чувствовал, как молния буквально врезается в затвердевшую плоть, и жмурился, старательно отвлекаясь от мысли о том, как его член войдет в ее узкое влагалище. Чуть подразнив клитор и почти доведя Дарью до оргазма, он вновь поднял голову и начал ласкать ее пальцами, медленно и чувственно мастурбируя, чтобы девушка чувствовала себя комфортно. Он целовал ее шею, оставляя яркие засосы и укусы, он облизывал ее мягкую и приятную на вкус кожу, исследуя каждый уголок ее тела. — Трент, — прошептала она, пытаясь утихомирить сбивчивое дыхание. — Я… Что мне сделать, чтобы тебе тоже было хорошо? — О нет, Дарья, ты не представляешь, насколько мне уже хорошо, — он сглотнул. Но эта девушка была неумолима. Она неуверенно потянулась рукой к его паху и стала массировать его. С каждым мгновением ее движения становились решительнее, и Трент не смог сдержать шумный стон. Пальцами другой руки она ласкала его загривок, иногда накручивая темные влажные волосы на палец. Трент был вне себя от удовольствия. Не контролируя себя, пару раз он толкнулся прямо на руку девушки, желая ощутить еще больше наслаждения. Она была крошечной под ним, и это нравилось Тренту гораздо больше, чем красивая и округлая женская фигура с приятными и мягкими местами. Эта миниатюрность и беззащитность с ее стороны возбуждала Трента, заставляла его чувствовать себя извращенцем в плену собственных фетишей. Он знал, что нарушает закон, но это ничто по сравнению с тем, что он получит в процессе этого греха. Дарья стонала под ним, и когда, во время своих сладких стонов, та начала просить еще, Трент понял, что не готов сдерживаться и дальше. Он отвлекся от девушки, ненадолго оборвав прелюдию. На недовольный и немного испуганный стон он ответил лишь поднятой ладонью, просящей подождать. Парень нашел пачку презервативов под кроватью — какая осмотрительность — быстро расстегнул ремень, молнию на брюках, спустил с себя штаны вместе с боксерами и аккуратно, дрожащими руками натянул на себя контрацептив. Тот был достаточно тонким, но достаточно плотным, чтобы Трент мог больше не бояться и отпустить свои мысли гулять за пределы этого особняка. Когда он вернулся к Дарье, то почти сразу же закинул ее ноги себе на плечи, предварительно откинув ее трусики в сторону. Трент видел, как неловко она себя чувствует, находясь в такой позиции, но уверил ее, что ей обязательно понравится. В первый, и единственный, раз Трент входил медленно, смакуя этот момент. Он еще не был на пределе, но очень сомневался, что их соитие будет долгим. Дарья тихонько шипела от боли, и Трент видел, как сильно она сжимает простынь. Он не помнил, что шептал ей, но вроде бы что-то похожее на «потерпи». Когда он вошел в нее целиком, то понял, что это все. Он не может. Он больше не может делать что-то медленно. Трент осознал, что в глубине души он слишком дикий и своенравный, чтобы вести себя спокойно сейчас, когда он неадекватен, и все его нутро выдавливается наружу. Он начал двигаться безумно, быстро и инстинктивно, рыча, шипя и стоная, на некоторое время позабыв о партнерше. И только когда до его слуха вскоре донеслось ее бормотание и стоны, он понял, что та по полной программе наслаждается его ритмом. Ее сладкие стоны, которые он уже представлял сегодня, стали реальностью. Самой приятной реальностью в его жизни. Она по-прежнему сжимала пальцами простынь, но теперь уже не от боли. Она выгибалась, ее голова металась из стороны в сторону, а растрепанные волосы красивой паутиной расположились на подушке. Она стонала коротко, прерывисто, но чувственно, и эти стоны ласкали слух Трента. Перед его глазами плясали черти, он был полностью окутан туманом возбуждения, которое двигало им. Этот вид, это прекрасное зрелище заставляло его ронять хриплым голосом непристойные бессвязные речи, из-за которых он улавливал немного смущенный взгляд Дарьи, которой он безоговорочно льстил. В конце концов, ему захотелось быть ближе к ней. Он склонился над ней, а та, в свою очередь, почти моментально закинула на него ноги и руки, опутав, словно маленький осьминог. Она наслаждалась им. Она чувствовала себя защищенной в его руках настолько, насколько может быть защищенной несовершеннолетняя девушка в постели со взрослым парнем. Он же продолжал вдалбливаться в нее, рыча и шепча ей на ухо; она кусала его, целовала и царапала. Трент понял, что Дарья на удивление слишком быстро нашла его эрогенки, нарочно цепляя их и дразня еще больше. Девушка быстро вошла во вкус, доводя его до предела своими словами и действиями. Настала ее очередь шептать непристойности в свойственной ей, ироничной и циничной манере. Этот стиль позабавил Трента, но сделал типичный пьяный секс куда более пряным и терпким. Он чувствовал на своем теле ее мягкую грудь, чувствовал ее сердцебиение и горячее дыхание. Чувствовал ее аромат, который был не самым приятным, но прекрасным для него. Он хотел дать этой девушке то, от чего бы она улетела на седьмое небо. Через некоторое время он ощутил, как стенки ее влагалища начали сокращаться регулярными волнами. Трент чувствовал, что скоро кончит, впервые в жизни он был невероятно рад тому, что успел натянуть на себя резинку, потому что в этот раз он явно не успел бы прервать половой акт. — Трент… — блаженно протянула Дарья, уткнувшись холодным влажным лбом в его плечо. — Спасибо, — почти шепотом добавила она позже. Трент был далеко не в том состоянии, чтобы суметь что-то ответить на это, поэтому он просто молча кивнул и поцеловал Дарью в висок.***
— Знаешь, — Дарья лежала на его груди, прикрыв глаза и иногда потираясь щекой о его тело, — я почему-то думала, что это будет очень страшно и противно. Но то, что произошло… Я не знаю, как это описать. — Хуже? — Трент вскинул одну бровь. Девушки часто жаловались ему на его грубость в постели: якобы он не следит за партнершей и не желает доставить ей удовольствие. — В том-то и дело, что нет. Мне было настолько хорошо, что теперь хочется еще, — было видно, что Дарье невероятно сложно было сказать эти слова. Произнеся это, она моментально спрятала лицо, не желая, чтобы Трент его увидел. Тот, конечно, сильно удивился, но решил промолчать, не найдясь, что ответить. Оказалось, что молчание — это самое лучшее, чем он мог ответить Дарье. — Трент? — Да? Дарья набрала воздуха в грудь: — Обещай, что больше ни с кем не будешь так развлекаться. Он кивнул. По-видимому, Дарью такой ответ не устроил. — Я серьезно, — раздраженно кинула она. — Не советую играть на моем доверии. Зная теперь, по каким, эм, местам ты предпочитаешь ходить, я понимаю, что буду ревновать тебя каждый раз, когда ты будешь выступать на концерте. Трент не отрицает того, что у Дарьи есть повод для беспокойства, но после всего, что произошло между ними, Трент уже сделал вывод о том, что она для него почти идеальный секс-партнер. Смогут ли они полноценно встречаться? Покажет время. — Знаешь, я не хочу много романтики в наших отношениях, меня это бесит, — вдруг изрекла Дарья. Трент лишь кивнул. — А еще я люблю читать. И думать. Могу очень надолго застрять в этом всем. — Знаю, — он снова кивнул. — А еще… — Дарья, я хорошо тебя знаю. Джейн мне много про тебя рассказывает, так что я могу сделать выводы. Ну и… Я не такой, каким ты меня, возможно, представляла, — он заткнулся на некоторое время, формируя мысль. — Вероятно, я даже сам еще не знаю, какой я. Дарья закопошилась, поворачиваясь лицом к Тренту. Она обхватила его шею руками и притянула к себе. Зачем? Она и сама не знала. — …Так что, я думаю, нам стоит попробовать. Свои выводы обо мне сделаешь в процессе нашего общения. Но будь готова к тому, что я не слежу за временем… — Знаю. — …А еще я могу ночами пропадать на репетициях. — Да. — А еще… Они посмотрели друг на друга с ухмылками. Пожалуй, привыкнуть друг к другу будет не так уж и сложно. Сложнее будет удержать эти отношения, которые казались Тренту слишком идеальными. И, черт, он готов был измениться ради нее. Самую чуточку, но готов. По крайней мере, для начала, он откажется от вечеринок. Не на совсем, конечно, но постарается. Ведь он любит ее, своей странной любовью. Такой же странной, как и он сам. И она это знает.