Встреча в тумане

4 апреля 180… года, 20 миль южнее Иль Груа, “Сюрприз” в море Несмотря на почти полный штиль, палуба покачивалась под ногами рывками - сказывалась близость Бискайского залива. Боцман с помощниками уже перетянули ванты по правому борту, которые пострадали от двух бортовых залпов “Jemmapes”, а более серьезных повреждений у “Сюрприза” не было. Джек Обри в который раз за день вышел на квартердек и уставился в окружавший корабль густой туман. Белые полотнища висели над водой, протягивали к Джеку свои лапы, извивались и плясали, но расходиться не собирались. В такую погоду назначенное рандеву с “Ворчестером” было под угрозой, они могли попросту разминуться в море, а французский берег был слишком близко, чтобы подавать сигнал ракетой. Впрочем, время еще есть. Вполне возможно, что “Ворчестер” сейчас дрейфует на расстоянии вытянутой руки, скрытый туманом. Словно в ответ на капитанские мысли раздался голос Бондена с марса: - Судно справа по курсу! - И, менее уверенно, с вопросом в голосе, - Бриг или шнява. Рука капитана потянулась к подзорной трубе и тут же опустилась - разглядеть что-то вдалеке надежды не было. Но несколько мгновений спустя очертания двухмачтового судна проявились на фоне тумана - если бы не он, можно было бы, наверное, разглядеть даже выражения лиц матросов, но сейчас сквозь белую пелену проступали лишь силуэты. Джеку стало понятно, отчего опытный загребной капитанской шлюпки затруднился с определением типа - парусное вооружение и вправду было ни на что не похоже, ясно было только, что это не француз, не англичанин, не испанец, и он не прочь убраться отсюда поскорее - лиселя выставлены с обеих сторон, чтобы поймать малейшее дуновение, матросы взялись за брасы, готовые в любой момент лавировать. Но кто бы это ни был - голландец, отбившийся от конвоя, норвежец, нарушающий блокаду, новая разновидность варварийского пирата или кто-то еще неведомый - он был либо неприятелем, либо потенциальным призом, либо потенциальным же источником квалифицированных матросов для вербовки, то есть, так или иначе, добычей, и капитан Джек Обри уже предвкушал веселую охоту. Как ни странно, название было написано на вполне понятном языке. - “Зов сирены”, поднимите флаг, - крикнул он в рупор, хотя, наверное, Джеку хватило бы силы голоса и без него. - “Зов сирены”, лечь в дрейф. Канонир на баке дал предупредительный выстрел, и одновременно у непонятного судна за кормой развернулось полотнище флага, который не прояснил ровным счетом ничего. Под боцманские дудки матросы начали занимать свои боевые посты. *** - У них гаатлок! По мнению Хоука, если уж первому помощнику Изабелы нечего было сказать нового, лучше бы он промолчал. Изабела приставила к глазу бесполезную в нынешних условиях подзорную трубу, опустила ее, нервно облизнула губы. - Сильвио, выкини белый флаг! Ансельмо, шлюпку на воду! - Ты собираешься плыть к ним? Не то чтобы Гаррет не верил в способность Изабелы уболтать кого угодно, но он думал, что с подобным противником она не вступает в переговоры. - Я видела раньше такой флаг. Это не кунари. - Отлично! - Но немногим их лучше. Хоук взглянул в сторону другого корабля. Борт его возвышался над “Зовом сирены”, с такого расстояния можно было разглядеть окраску: узкая синяя полоса, широкая желтая лаковая с какими-то квадратиками, широкая синяя. Интересно, квадратики - это весельные порты? Поди еще угреби такую махину. Одна за другой, заслонки приподнялись, и на Хоука уставились огромные чугунные стволы. “Ага, вот, значит, как мечут гаатлок”, сказал он про себя и не без труда подавил желание схватить за руку Андерса, который так и сидел у фальшборта неподвижно и молча, со страдальческим выражением на лице, уставившись на морскую зыбь, и увести его на нижнюю палубу. Однако фигуры на палубе были безрогими, и вообще их было не отличить от человеческих. Изабела между тем продолжала: - Матросов они первым делом стараются обратить в рабство, таких, как я, ни во что не ставят, а таких, как ты, просто сразу вешают… - Больше похоже на Тевинтер, как по мне. - … Обожают формальности, дисциплину и обращаться друг к другу по званию. Опаснейшие мудаки, короче говоря. Андерс неожиданно зашевелился, взглянул на них беспокойно: - А маги? Что они делают с магами? - На твое счастье, в магов они не верят, так что просто сажают на цепь за решетку и льют на голову холодную воду. Кстати, Хоук, поедешь со мной, представишься владельцем корабля - а то есть шансы, что со мной они не захотят разговаривать. Гаррет сделал страшные глаза и указал подбородком в сторону Андерса. Изабела нахмурилась и кивнула. После взрыва собора и бегства Андерс совсем сдал, и Правосудие то и дело вырывал контроль; прятался он только в присутствии Хоука. Оставлять мага на корабле одного было опасно - неизвестно, что взбредет в голову обезумевшему духу. - Бери его с собой. Только смотри, без публичных проявлений чувств, помни, что я сказала. Изабела сбежала со шканцев, скрылась в капитанской каюте, через мгновение вынырнула из нее в треуголке и с какой-то папкой в руках, передала команду Сильвио и посоветовала ему и другим эльфам не слишком высовываться, особенно если туман спадет до их возвращения, и они спустились по веревочному трапу в лодку. *** - Капитан Изабела, имею каперские свидетельства в пользу Кирквола, Оствика, Старкхейвена, Ривейна, Ферелдена и Тевинтера. Человек, к которому их подвели как к главному, до кунари, конечно не дотягивал, однако же впечатлял не меньше. Высокий, массивный, плечистый мужчина, с гривой золотых волос, убранных в косу, с открытым приветливым лицом, которое нисколько не портили боевые шрамы, улыбнулся им и украдкой бросил оценивающий взгляд Изабеле за вырез. (На полуобнаженные бедра Изабелы он не пялился, но это только от того, подозревал Хоук, что не мог поверить своим глазам.) - Отменно, отменно. Киркволл - это где-то в Карибском море, верно? Что ж, пойдемте в мою каюту, я ознакомлюсь с вашими бумагами, а потом, может быть, отобедаете со мной? И вы, господа, тоже. Вы позволите, сударыня? - Он подставил Изабеле руку, та хищно ухмыльнулась и оперлась на нее, как бы случайно прижимаясь к капитану всем телом. Как бы он не догадался, - подумал Гаррет с некоторым беспокойством, - уж слишком она старается. Впрочем, может быть, это Изабела просто от восхищения. Откровенно говоря, Хоук бы и сам такому дал. - Примите вахту, мистер Пуллингс, - сказал капитан Обри и под руку с капитаном Изабелой вошел в каюту, Хоук и Андерс последовали за ними на почтительном расстоянии. Кроме них с капитаном обедал худой мрачный тип, в отличие почти от всех здесь, коротко стриженый, которого представили как корабельного доктора. Еда была паршивая - густое варево из жесткой как подошва солонины, хлебных крошек и овощей, знававших лучшие дни (“Как есть это лобскаус, сэр,” - высказался капитанский слуга с впечатляющими бакенбардами, чем нисколько дело не прояснил), а вот вино прекрасное, о чем Хоук немедленно сделал комплимент хозяину. - Трофейное, - объяснил капитан Обри. - Действительно, отменный Помроль, а захватили мы его вот как… - и завел длинную и увлекательную байку о морской погоне за незадачливым торговцем по всему Английскому каналу, с попытками ускользнуть и от вражеских эскадр, и от начальства, чтобы не приставили к более важному делу. Изабела задавала уместные вопросы, до слез хохотала над шутками и вообще прекрасно проводила время. Хоуку история тоже понравилась, но в целом обстановка за столом показалась ему нездоровой. Андерс снова впал в свой внутренний диалог с Правосудием и перекладывал вилку из руки в руку, вряд ли замечая вкус блюда или застольный разговор - у Гаррета от каждого взгляда на него сжималось сердце. Мрачный доктор сверлил взглядом Хоука, Андерса, своего капитана и Изабелу, и при каждом ее взрыве хохота лицо его делалось все более кислым. - ...И всё, что адмирал мне сказал: “Но солонину-то вы привезли, Обри?” Капитан закончил свой рассказ, лицо его раскраснелось. Ривейнская пиратка глядела на него мечтательно и уже, судя по всему, где-то под столом приступила к решительным действиям. Доктор Метьюрин со звоном опустил приборы на тарелку и поднялся с места, отодвинув стул с ужасающим скрипом: - Прошу меня извинить. У меня еще одна операция сегодня. На ключевом слове Андерс встрепенулся: - Я могу помочь? - О! - Хоук почти видел, как в голове доктора закрутились какие-то неведомые шестеренки. - Да, это будет очень кстати. Лазарет был расположен на нижней палубе - потолок был таким низким, что пришлось подгибать голову, освещение было тусклое, а от запаха воротило с души. Гаррет предпочел бы провести время где-нибудь на палубе, но такого выбора никто ему не предоставил. - Прошу вас доктор Андерс. Лафетом отдавило ногу. Как видите, предстоит ампутация стопы. Я дал ему лауданум, но зафиксировать пациента все равно необходимо… Андерс поднял на него ясные глаза: - Зачем? - Иначе он может дернуться в самый неподходящий… - Нет, для чего ампутация? - Вы что, ослепли? Несколько плюсневых костей, кубовидная, ладьевидная раздроблены, суставы повреждены. Восстановить функции все равно не удастся, а заражение неизбежно. Андерс провел рукой по ноге пострадавшего, из его пальцев заструился привычный голубой свет. - Проверяйте. Доктор Метьюрин изумленно уставился на спадающий отек, несмело дотронулся пальцами. - Поразительно. Это просто наваждение какое-то. - До завтра ногу следует поберечь, впрочем, он, кажется, сейчас все равно идти не в состоянии. Чем вы его одурманили, не могли бы вы повторить? - Сейчас-сейчас, проходите сюда, вот… Доктор Метьюрин добавил что-то на незнакомом языке, обращаясь к ним обоим. - Простите, я не говорю по-орлезиански, - ответил Хоук. Андерс, насколько он знал, тоже не говорил, зато Правосудие прекрасно понял доктора. - КАК СМЕЕШЬ ТЫ, СМЕРТНЫЙ, ДЕЛАТЬ СТОЛЬ ГНУСНЫЕ НАМЕКИ?! - Андерс, Андерс, держи себя в руках! - закричал Хоук, обхватывая его сзади. Доктор, кажется, не слишком растерялся. Предмет в его руках - теперь Гаррет заметил, что это, похоже, была миниатюрная гаатлок-пищаль - уставился Андерсу в грудь: - Если своим предположением я вас оскорбил, прошу прощения, - сказал доктор Метьюрин с учтивым полупоклоном. Не шпион - значит не шпион, только, прошу вас, успокойтесь. Чьи-то из усилий подействовали, и глаза Андерса понемногу приобрели свой естественный цвет. - Немного лауданума? Андерс протянул руку за стаканчиком и тяжело опустился на рундук. - Да что такое этот ваш лауданум? Воздействие на Тень у него очень странное. - Тем не менее, он осторожно отпил. Прислушался к своим ощущениям. Медленно, постепенно его лицо приобрело выражение, которое Гаррет где-то видел совсем недавно - ах, да, на носовой фигуре этого самого корабля - радостное изумление. - Хоук, он заткнулся, - прошептал Андерс. - Андрастины сиськи, они оба заткнулись, и Правосудие, и Зов. В следующее мгновение он опустил голову на сложенные руки и заснул прямо как сидел. - Умоляю, скажите, как это средство делают? - сказал Гаррет, когда почувствовал, что пауза затянулась уже нестерпимо. - Это спиртовая настойка млечного сока опийного мака. - Простите, чего? - Papaver somnifera? Четырехлепестковый красный или белый цветок, плод - коробочка с мелкими черными семенами? Семена используются в кулинарии. - раздражение в голосе Метьюрина сменилось недоумением. Хоук уставился на доктора не менее удивленно: - Никогда не видел такого растения. - А чем же вы пользуетесь в качестве снотворного? - Смертным корнем, ясное дело. Доктор Метьюрин, разумеется, захотел, чтобы Хоук описал его, и тот охотно выполнил просьбу, наскоро зарисовал его на предложенном листке, да еще и… - О, похоже, у меня есть немного с собой. Забыл выложить после того, как в последний раз ходили на Сандермаунт. Вот, глядите. - А что-нибудь еще у вас не завалялось? - спросил доктор Метьюрин жадно. Никто из друзей Хоука не испытывал страсти к лекарственным растениям и прочим феноменам живой природы, так что горячий интерес доктора, его меткие замечания и собственные наблюдения и описания были для Гаррета как глоток воды в пустыне. Он никогда раньше не предполагал, насколько приятно можно провести вечер, сравнивая гербарии с тем, кто понимает. - Простите еще раз за мои подозрения. Я побоялся делать слишком смелые предположения, но вы меня убедили. Вот, возьмите из моих запасов, думаю, вам пригодится. Доктор Метьюрин протянул Хоуку увесистую стеклянную бутыль. - Только должен предупредить вас… Ну конечно, ведь не могли они отделаться так просто. - Дайте угадаю, - мрачно усмехнулся Гаррет. - Вызывает привыкание? - Еще какое. При абстиненции - бессонницу, депрессию, ломки. - Ох, именно то, чего ему еще не хватало. Прикажите, пожалуйста, снести в нашу шлюпку. И спасибо. Хоук наклонился к Андерсу и легко - слишком легко, за последние недели от Андерса одна тень осталась - подхватил его на руки. Тот даже не шелохнулся, но по его лицу разлилась безмятежная улыбка. Гаррет шагнул к выходу - чтобы пройти в узкую дверь, ему пришлось развернуться боком, и он бросил прощальный взгляд на доктора Метьюрина. Тот провожал их взглядом, полным понимания, и жалости… и зависти, и тоски. *** Изабела следила за погрузкой на борт загадочных бочонков, прощального презента от капитана Обри, а Гаррет просто стоял у фальшборта и смотрел на рассеивающийся туман. Наконец последняя очень ценная бочка была погружена в трюм, и Изабела махнула ему рукой, приглашая присоединиться на шканцах. - А здорово ты ему заговорила зубы насчет каперских свидетельств. - Обижаешь, все настоящие. - Ну Киркволл я еще понимаю. Оствик, допустим, тебе Варрик организовал, когда вы там были… - А Ривейн - это ж родина моя. Они сами мне прислали, когда я объявила себя адмиралом. - Ферелден? - Король Алистер - просто душка, я тебе рассказывала, как я, он и Героиня Ферелдена славно провели время в “Жемчужине”?.. - Ну ладно, но Тевинтер? - Тевинтерский консул в Киркволле выписывает свидетельства всем желающим, кто обещает вредить кунари. Ты же знаешь, у меня и так репутация. - И Старкхейвен? Изабела загадочно усмехнулась: - Себастьян такой затейник. Ветер крепчал.