I know what you think in the morning, When the sun shines on the ground, And shows what you have done
Каждое утро начинается одинаково. Чимин просыпается и снова хочет заснуть, но на этот раз навсегда. Он открывает глаза и утыкается еще не сфокусированным взглядом в приевшийся потолок, и думает. Думает о том, что каждый раз происходит ночью, о том, что пора закончить это, но он знает лишь один способ. По ночам Пак не спит, не всегда. В те моменты, когда его мысли хаотично скачут, вытаскивая весь негатив, он просто не может уснуть. Он уходит из дома на всю ночь, но каждое утро возвращается и делает вид, что счастлив. Каждая его фальшивая улыбка раздирает его душу в кровь, улыбаться, даже через силу не хочется. Хочется рвать на себе волосы и выть во все горло, лишь бы избавиться от щемящего чувства пустоты и собственной никчемности. О, ночь. Ночь нравится ему намного больше, ночью он становится самим собой, без этой приносящей боль улыбки. Он не говорил о своем расстройстве, о его состоянии, что убивало его, вгоняя на тот свет раньше времени. О таком не говорят, а если он скажет, его заставят лечиться, но Чимин не хочет. Он знает, что не все в порядке, что с ним не все в порядке. Если он не захочет, ни один психолог или психиатр не сможет ему помочь. Никто не сможет ему помочь, если он будет против. Один раз, во время ночных прогулок, он нарвался на плохую компанию, не развернулся и не ушел, только подлил масла в огонь, разжигая его ядовитыми словами. В ту ночь он чувствовал себя живым. Когда его били, выбивая весь воздух из легких, заставляя хрипеть от боли. Чимин даже не сопротивлялся. Боль держит его на плаву.And you swear to your parents, That it will never happen again, I know, I know what that means, I know
Но на следующее утро он был не так доволен этим, когда родители кричат. Гневные слова отца и взволнованные взгляды матери пролетали мимо парня, пока он смотрел на них безучастным взглядом и клялся, что такое больше не повторится. Конечно нет, Чимин хороший сын. Он хороший сын, но готов приставить пальцы к голове и выстрелить. Готов собственными руками сильнее затянуть петлю на своей шее, до такой степени, чтобы в легких не осталось воздуха, чтобы губы посинели, и сердце остановилось. Готов выпустить всю кровь из вен, наблюдая как вместе с ней уходит и жизнь. Раньше он лишь изредка чувствовал странную опустошенность, в какой-то момент даже его друзья не могли помочь избавиться от нее. Он начал накручивать себя, огрызаться на родителей и учителей, срываться на друзей. Потом встретил парня, который честно делал вид, что понимает его, что тот ему интересен. На деле это оказалось не так. Тогда еще Пак осознал очень важное, только зарождающееся нежное чувство, надеялся, что его примут, поймут. Но не приняли, не поняли. Лишь рассмеялись, вылив в лицо тонну грязи, назвав отвратительным извращенцем. О, на комплименты он не поскупился, добил Чимина до конца. Через год Пак растерял всех друзей. Они просто ушли, Чимин даже почти не жалеет, они оказались, в принципе, и не друзьями, раз так просто отвернулись от него. Его друзьями стали обжигающий кофе и сигарета, выкуренная, пока родителей нет. Но они все же замечают, что с их сыном что-то не так, слишком поздно, но замечают. Отец этого не понимает, говорит, что Чимин просто слишком все драматизирует, раздувает проблему из ничего, что это подростковое, отказывается понимать, а мать записывает его к психологу, но ничего хорошего из этого не выходит.To take it, don't take it, Don't take it, take it, take it.
«— И почему же вы хотите умереть? — Я не говорил, что хочу умереть, доктор. Я сказал, что больше не хочу так жить.» Чимин просил не водить его к доктору, клялся, что с ним все хорошо, что он делает это просто так. Он не хочет очередного осмотра, не хочет, чтобы доктор замечал новые шрамы, чтобы снова спрашивал одни и те же вопросы снова и снова, чтобы давил на больное. Но разве его когда-нибудь кто-то слушал? А потом появляется он, и Чимин снимает предохранитель. Юнги старше его где-то на 4 года, с губ Пака легко слетает: «хён». Хён стал тем, кто смог поменять видении Чимина. Они познакомились в январе, когда Чимин только-только школу закончил и еще больше потерялся.***
— У тебя свободно? — Незнакомец не дожидается ответа и плюхается на свободное место рядом, стягивая шапку, снежинки на которой превращаются в воду, растаяв. Чимин думает о том, что скоро и он растает. Так глупо и банально, с приходом весны он, словно снег в марте, растает. Пак вздыхает. Ну и почему именно сегодня в том кафе, где толком-то и народу почти не бывает в середине недели, такой наплыв? — Я Юнги, — кивает уже не незнакомец, не оставляя попытки заговорить с Чимином. — Чимин, — на автомате отвечает Пак, почти сразу же забывая имя Юнги. Чимин делает вид, что читает что-то в тетради, пока Юнги открыто рассматривает его. Раздражает так, что придушить хочется. Черт. Чимин дергается то ли от внезапного приступа такой неудержимой ярости, то ли от того, что в кафе опять кто-то вошел. — Что? — не выдерживает Пак, подняв голову. — Ты симпатичный, — просто отвечает Юнги, уронив голову на сложенные руки и по-кошачьи улыбается. — Очень даже. Чимин снова дергается. Ч т о? Пак пристально смотрит в глаза Юнги где-то минуту, а затем просто уходит, слишком громко, наверно, хлопнув дверью. Пытается выровнять дыхание и бешеное сердце, но не выходит. Руки трясутся, он прячет их в карманы, чувствует резкий холод. Ему некомфортно.***
Слишком холодно для того, чтобы просто так сидеть на лавочке в парке, ноги мерзнут, руки почти ничего не чувствуют, но Чимину плевать. Он просто сидит и…наблюдает. Ему нравится наблюдать за людьми, что даже не замечают этого, быть на мгновение пассивным участником их жизни. — Не холодно? — Чимин оборачивается на голос и матерится. Почему именно он? — Ты преследуешь меня или что? — раздраженно спрашивает Чимин, увидев парня, что точно был в кафе, вот только имя не вспомнить. Чимин даже имени не запомнил, не то что Юнги. Юнги запомнил все. Интересно, Юнги отмороженный, раз с Чимином общается, или маньяк? Пак надеется, что второе. Умереть от рук маньяка вполне себе приличная смерть. — Ты мне нравишься, — снова так легко произносит Мин. И снова в голове Пака всплывает красным: «Ч т о?» — Ты знаешь, что это странно? — Чимин настроен агрессивно к любому, кто проявляет к нему интерес. Он точно знает, что не стоит так просто и легко относиться к людям. Люди, сами по себе, гнилые. — Почему? — Ох, ну даже не знаю, — саркастично отвечает Чимин, порываясь уйти. Он натягивает капюшон куртки по самые глаза и встает с промерзшей лавочки, но рука Юнги останавливает его, слишком неожиданно хватая за запястье. Такие горячие пальцы на такой холодной руке Чимина создают дикий контраст, и Пак не знает: бросило его в дрожь от холода или от рук Юнги. Словно в замедленной съемке Чимин поднимает на него глаза, в которых разжигается раздражение и непонимание. — Не уходи. — Юнги так внимательно и серьёзно смотрит в глаза, хмурится, и Чимин думает, что что-то с этим парнем не так, а может, это просто Чимин ненормальный. Но он ненормальный еще просто потому, что остается.But there's hope out the window, So that's where we'll go, Let's go outside and all join hands, But until then you'll never understand
***
— Хён, стой, не трогай, — шипит Чимин на Юнги, что развалился на его кровати, подминая под себя все тетради на ней. Чимин уже неделю готовится к поступлению в университет, и всю эту неделю Мин мешает ему. Как сейчас, отбирает тетради, или, к примеру, вытаскивает Пака на улицу, или — еще хуже — лезет обниматься и целоваться. Чимин не против, нет, но готовиться тоже надо. — Ну хён, пожалуйста. — Парень подходит к кровати, уперев руки в бока и пытаясь выглядеть серьёзным. Но когда он с Юнги, что-то внутри щелкает, и он чувствует себя, на немного, но живее. Ему определенно нужно разобраться в себе и чувствах к хёну, с которым жуть как удобно. С ним легко и спокойно. Пак не чувствует столько агрессии или угнетения, как раньше. От этого тоже легко. В первые дни их общения Чимин ходил закрытым, почти ни разговаривал, ни улыбался, отвечал односложно. Но сейчас они вместе уже месяц с половиной и с каждым днем Пак открывается Юнги. С ним Чимину легче дышать. — Не, ты слишком много занимаешься. — Юнги валит его на себя, удобно расположив руки на пояснице парня, поглаживая ее и спускаясь руками ниже. — Прогуляемся? Чимин знает, что сопротивление бесполезно. Что не смотря на все отказы и протесты, хён вытащит его на улицу и гордо за руку возьмет, в то время, как Чимин начнет себя чувствовать неловко и даже покраснеет. Пак и за это благодарен, за то, что чувствует. Юнги — он как кот. Он радуется жизни, гуляя, нежась в лучах солнца и грея руки в руках Чимина. И в отличие от него, он точно знает, что чувствует. Чимин сразу ему понравился, когда так серьезно и внимательно осматривал кафе и посетителей, а потом хмуря брови читал что-то в тетради, когда прикусывал губу, размышляя о чем-то далеком, и его взгляд стекленел. Он слишком красивый для Юнги, но такой закрытый. Кажется, если прикоснешься к нему чуть сильнее, он рассыплется, сломается. Но Мин не боится этого. Галактика Чимина черная, непроглядно темная, без звезд и планет. Галактика Юнги разноцветная, с миллионом звезд и созвездий. Юнги не жадный, он обязательно поделится своими звездами с Чимином, созвездия только ему посвятит, в честь него новые планеты откроет. — Чимин-а. — Юнги резко останавливается и берет лицо Чимина в руки, смотрит так наивно, словно ребенок. — Знаешь что? — М? — Я люблю тебя. И убегает, весело смеясь, пока Пак остается на месте, следя глазами за Мином. Хён его любит, а Чимин? Ему, почему-то, было страшно услышать «я люблю тебя», страшнее снова сказать это. Юнги понимает, что Чимин стоит, и останавливается, больше не улыбаясь. — Ты чего? Парня словно током пронзает. Чимин слабо улыбается, ускоряя шаг и видит, как Юнги тоже улыбается, а затем снова разворачивает и бежит. — Хён, подожди!***
We've turned our hands to guns, trade in our thumbs for ammunition
В один день все ломается. Ломать намного легче и приятнее, чем строить. Чимин не поступает в университет, и из-за этого все рушится. Рушится то, что почти сложилось. Чимин был так уверен в себе, он обрел надежду, ту, которую так давно потерял, он переехал от родителей ближе к университету, он начал жить. Но ему не хватило банальных нескольких баллов в одном университете, в другом. Он молодец, но не так, как это нужно. Тот свет, что внес Юнги, блекнет и больше не пробивается из-под тяжелых стен. Чимин снова не спит по ночам. С заходом солнца он утрачивает интерес ко всему, что его окружает. Юнги заметил, но молчит, ждет чего-то, наверно. Но Чимин не говорит, ни за что не скажет, только не Юнги. Он хочет уйти куда-нибудь, оставить всех, но тогда он разобьет сердце Мину, он уверен. Второе разбитое сердце в его жизни не оставит причин жить, он и так уже каждый день топчется на своем сердце, превращая разбитые кусочки в порошок. По ночам он беззвучно кричит, забившись в угол комнаты и зажимая рот рукой, но все равно никто не услышит. Он знает, что он ничтожен. Он сам вбил себе это в голову. Когда что-то не выходит, не получается, легче думать, что ты никчемен, чем снова попытаться. Он полосует руки, и на них расцветают алые линии, точно такая же кровь стекает по запястьям, таким контрастом оставаясь на белой раковине. Режет не разбираясь и по старым ранам, бордовым, почти зажившим. Но не трогает предплечья, ни там, где Юнги или кто-то другой мог это заметить. Он худеет, на его теле багровеют синяки, составляя компанию алым полосам. Чимин не скажет родителям, и, тем более, не скажет Юнги. Ни за что. Но Мин все сам узнает, когда Чимин перестает отвечать на его звонки, и Юнги приходит к нему домой. У него есть ключи и ему срочно нужно поговорить. Мину кажется, что если не сейчас, то потом будет слишком поздно. Он застает Чимина в ванной, такого болезненного и слишком уставшего. Смотрит, не верит, чувствует как сердцу больно за такого Чимина. — Чимин-а… Юнги молчит, а потом кричит на него, когда видит синяки и порезы, видит его красные и неживые глаза. Мин поднимает его за футболку и прижимает к холодной стене, не переставая кричать. Когда слова заканчиваются, он переводит дыхание и косо смотрит на Чимина. Ч е р т. Чимину плохо, очень-очень. Он, кажется, все же разбил сердце своему хёну, определенно. Он так уверен в этом, еще больше ненавидит себя. Он хочет приставить пальцы к голове, вынося мозг, предохранитель он уже снял. Пак падает на колени и так громко рыдает, закрывая лицо руками. Юнги смотрит и честно не понимает, что происходит с его Чимином. «Он всегда был таким, ты отказывался замечать, » — шепчет внутренний голос. Он и сейчас не хочет. Только не он. — Малыш. — Юнги падает рядом, укладывая голову парня на свои колени и пытается открыть его лицо, повторяя его имя. Они молчат где-то полчаса, лежа на кровати Чимина. Его голова на коленях Юнги, руки Мина в волосах Чимина. Сейчас им спокойно, словно в ванной ничего и не происходило. — Ты скажешь мне? — тихо-тихо спрашивает Юнги, боясь чего-то, наверное, спугнуть своего парня. Чимин набирает в легкие воздух, молчит. Он явно чувствует, как сложно становится дышать и говорить. — Прости меня, хён, — шепотом отвечает Пак, утыкаясь в почти родные коленки. Мин молчит, а Чимину страшно от того, что он может уйти, может не принять. — Я испортил многое. Но пожалуйста, не уходи. — Глупый. — Я знаю. — Я никогда не брошу тебя. — Юнги гладит его по волосам, спускаясь к шее и очерчивая пальцами кадык. Его Чимин. Юнги готов стать мишенью для Чимина, стать его светом и смыслом, лишь бы Чимин был счастлив. Все что угодно, но ему нужен Чимин и его улыбка, такая редкая, но живая и счастливая, ему нужно ее вернуть. — Чим… — начинает Юнги, собираясь сказать, что ни за что не бросит его, что любит, и будет любить, даже если не добьется взаимности. — Я люблю тебя, хён, — на выдохе произносит Чимин, все также уткнувшись в колени Юнги, отчего слова выходят приглушенными, — я столько всего сломал, но я не хочу терять тебя, пожалуйста. — Все будет хорошо, я рядом, окей? — Юнги нежно улыбается. Он готов готов разделить его боль на двоих, готов на все ради него. Пак находит руку своего хёна и крепко сжимает. Он не отпустит его. И он справится, хотя бы даже ради него.Fused at the wrist, I simply tell them they should shoot at this, Simply suggest my chest and this confused music