Нуна

Это не так нормально, как кажется. Все корейские фильмы полны слёз и объятий, а по правде: восток — дело тонкое. Мужчина берёт мою руку, и это почти неприлично. — Вам помочь? — наклоняется он, смотрит проницательным взглядом, внимательно, а я вижу его впервые. — Вы здесь одна? — Да. — У вас сломалась машина? Я перевожу взгляд ему за спину, в сторону трассы: там стоит мой припаркованный Форд. Он в полном порядке. — До Сеула недалеко, — понимает мужчина, всё также — не убирая руки, ненавязчиво накрыв мои пальцы своими, — я могу вас подвезти, если хотите. — Спасибо, — а сама наклоняюсь и снова начинаю рыдать. Наверное, это дико — воющая иностранка. На небе давно зажглись звёзды, всплыла луна, и по дороге никто не ездит — все уже дома; а у незнакомца — тёплый вязаный свитер, который пахнет корейской едой и резковатым одеколоном. Приятно. Я расслабляюсь в этих объятиях и под этой рукой. Мужчина красив: у него интересное лицо и твёрдые плечи, но главное — он спокоен и добр. Я чувствую его теплоту. Кто я? Никто. А он обнимает, как будто давно знакомы. Хороший! И пока успокаиваюсь, слушаю его глубокие вдохи. Глубокие вдохи — глубокий человек?.. Они задевают мне ухо и, кажется, душу. — Откуда вы едете? — спрашиваю я погодя, когда ветер высушил щёки; спрашиваю, но не отстраняюсь. Мужчина как будто не против — даже крепче обхватывает рукой. — Я? — с лёгким удивлением, с хрипотцой, говорит он как-то по-детски искренно. — Мой друг переехал в деревню, и я навещал его. — Горный воздух? — Да. Там не то, что в Сеуле, — мужчина вздыхает, а я чувствую его тёплые пальцы в своих волосах — вежливая, но нежная ласка. — И небо там звёздное. — От вас пахнет рамёном. Незнакомец посмеивается: его покатистое плечо дрожит у меня под щекой. — Правда? — Да. — Тогда извини. Я не говорю, что это приятно, ведь и так много странностей в нашей встрече. — Теперь можете уходить. — Нет, конечно, — отвечает он всё также спокойно, уверенно, и мне нравится его голос — низкий и бархатный, и его ладонь на затылке. — Я вас отвезу.

***

Никто не описывает в романах вкусы спонтанных, неожиданных поцелуев. Они не сладкие, не отдают миндалём, их даже красиво не описать, потому что они настоящие. У него на губах, кажется, соль, а на языке — острый привкус кимчи, едва заглушенный мятной жвачкой. Он живой человек, и это щемит мне сердце. Мужчина неуверенно раскрывает рот шире, но это, наверное, по инерции. В ночной тишине влажный звук оглушает. Незнакомец отстраняет меня. — Это не выход, — смотрит он так, будто всё понимает, взглядом даже немного грустным, — чтобы там ни было, но это — не выход. Его лицо ещё близко, и я чувствую дыхание у себя на губах. Кажется, что-то произошло, и этот момент — самый интимный в жизни, интимнее, чем был поцелуй или будет когда-то секс. Строгость, рассудительность, простота и внимание. У человека — глубокие глаза. — Они у вас чёрные, — вслух продолжаю я. — Что? — Похожи на дно озера или ночь. Мужчина всё понимает и слегка улыбается. Это выходит очаровательно: ему идут долгие взгляды и добрый прищур. Не возникает сомнений, что он знает всё на этой планете, в том числе и меня, и я разрешаю себе спросить: — Погуляете сегодня со мной?..