Несбывшееся

— Поттер! — кричу я и бросаю ему свою палочку. Он ловит её ещё в воздухе, отражая атаку Тёмного Лорда. Они одновременно выкрикивают заклинания, и две вспышки встречаются на полпути, разбрасывая искры на нас — замерших зрителей, в оцепенении наблюдающих за развязкой событий. Гарри побеждает. Конечно, он ведь Гарри Поттер. Пыль оседает, мёртвые находят свой последний приют в сырой от крови и пота земле, и жизнь возвращает себе слабое подобие нормальности. Гарри появляется на пороге моего дома через неделю — встрёпанный, растерянный и немного смущённый. Мы долго смотрим друг на друга, пока я, наконец, не вспоминаю о манерах и не приглашаю его внутрь. Поттер медлит, но я настаиваю. Он заходит, и тут же останавливается по другую сторону порога, разглядывая мраморный пол коридора. Пол, безусловно, замечательный. Но мы оба знаем, что Поттер пришёл сюда не ради любования шедеврами интерьера. — Я… — неуверенно начинает он. — Я хотел сказать спасибо за то, что ты сделал… И в этот момент он такой… такой Гарри. Только Поттер после семи лет насмешек, издёвок и открытого соперничества может принять мой порыв не как данность и не как возвращение малой части долга, а как что-то, заслуживающее его искренней благодарности. Мой гриффиндорец до мозга костей. Он неуверенно поднимает глаза, наши взгляды пересекаются, и я больше не могу сдерживаться. Шагаю вперёд и крепко прижимаю его к себе. Гарри на мгновение напрягается, но почти сразу его тело обмякает в моих руках, и он слепо принимает ласку, обхватывая меня руками за талию. И только в этот момент я по-настоящему счастлив. Потому что это начало новой жизни. Начало нашего вместе и навсегда. Как обычно, моё сердце наполняется нежностью. Как обычно, я изо всех сил пытаюсь уцепиться за ускользающее мгновение. Как обычно, я… Просыпаюсь. Со счастливой улыбкой на лице, которая мгновенно меркнет, как только я вижу знакомые каменные стены и высокий потолок. И снова ощущаю себя трусливым ничтожеством. «Ты должен был помочь ему». Гарри победил. Конечно, он ведь Гарри Поттер. Вот только мне от этого не легче. Ну, может, самую малость. Пэнси говорит, что всё могло быть хуже. Наше поместье могли забрать, как забрали дом Ноттов. Меня могли бросить в Азкабан, как бросили всю семью Забини. Меня могли убить, как убили Уоррингтона. Да, всё могло быть гораздо хуже. Но могло быть и намного лучше. У меня был шанс показать Поттеру, что в моём сгнившем сердце оставался крошечный клочок света — тот самый, который занимал он. Гарри обязательно бы всё понял. Он бы простил. Мой гриффиндорец до мозга костей. На тумбочке рядом с кроватью лежит свежий выпуск «Ежедневного пророка» — специальное издание по случаю годовщины со дня победы. Где-то внутри обязательно отыщутся колдографии родителей. Я тоже должен был явиться на празднование, но, разумеется, никуда не пошёл. После бессчётных одинаковых встреч с Гарри в своих снах, я просто не готов принять реальность. Отрицание? Конечно. Эскапизм? Разумеется. Клиническая депрессия? Тысячу раз да. Бездумно переворачиваю несколько хрустящих страниц. Сердце замирает. «Герой войны объявил о помолвке с Джиневрой Уизли». Я фыркаю. Какой сюрприз. Смятая газета летит в открытое окно, воспламеняясь уже снаружи. Я вновь забираюсь под одеяло и сворачиваюсь калачиком, обхватив колени руками. Дурацкие слёзы всё никак не могут выкатиться и просто жгут глаза. Всё могло быть гораздо хуже, всё могло быть гораздо хуже, всё могло быть… Я повторяю свою мантру каждый вечер перед сном, просто чтобы не сойти с ума. Наверно, я развил в себе условный рефлекс, потому что с ней сон приходит почти мгновенно. Не сон, а моя собственная реальность. С моим собственным Гарри. — Поттер! — кричу я и бросаю ему свою палочку.