Филадельфийские благотворительницы

Но девы морально сильны И страсть как не любят скучать... БГ Первоначально клуб назывался «Череп и кости» — потому что правильное название, как заявила основательница клуба, мисс Лидия Гатри, должно вызывать леденящий душу ужас. Слова оказались пророческими: когда матушка ее подруги Софи, добропорядочная пуританка миссис Ван дер Берг, воспользовавшись родительской властью, прочитала адресованную дочери записку и увидела, что ту приглашают на собрание клуба «Череп и кости», она, несомненно, испытала леденящий душу ужас, каковой и выразила, надрав дочери уши. Софи на целых две недели заперли дома и не пустили на пикник у Смитов, а пославшую опрометчивую записку Кэти Остин-Крик постигла еще более страшная участь: ей на месяц запретили читать что-либо, кроме «Путешествия пилигрима». Саму Лидию как зачинщицу бабушка пригрозила отправить к дальней родне в Йоркшир, где, по словам бабушки, солнце светило пару недель в году, а общество, за исключением местного пастора, состояло из овец, фермеров и чертополоха, причем самым компанейским из перечисленных был чертополох. — Но бабушка! Что за дикость! На дворе восемнадцатый век! В конце концов Лидию помиловали, однако клуб «Череп и кости» был распущен — лишь для того, чтобы вновь восстать, как феникс из пепла, через три недели под скромным названием «Филадельфийские благотворительницы». В глазах всех матушек, тетушек и бабушек юные девицы теперь вязали шарфики для сирот и вышивали обложки Псалтирей для обращения в христианство краснокожих на фронтире. Сегодняшнее заседание клуба было траурным: Филадельфию покинул капитан Рэкхем. Ни он сам, ни его спутники даже не подозревали о том, какое пристальное внимание было направлено на них после нечаянного знакомства Джека Рэкхема с Лидией Гатри. Председательница клуба «Филадельфийские благотворительницы» не только отправила свою горничную проследить, где он живет, но и набросала неплохой карандашный портрет капитана, который был внимательно изучен на следующем заседании клуба. После чего угол Каштановой и Четвертой, где располагался постоялый двор, на две недели обрел необычайную популярность среди дочерей самых блестящих семейств Филадельфии в качестве места для прогулок. Когда никто из девиц гулять там не мог, они отправляли туда доверенных слуг. Последней капитана Рэкхема удалось увидеть чернокожей Джемайме, служанке Оливии Смит. Однако Оливия расспросила ее с таким пристрастием и выяснила у молоденькой Джемаймы — обладавшей то ли чрезвычайно острым зрением, то ли воображением под стать хозяйке — столько подробностей, что не сочла зазорным сказать подругам, будто видела капитана и его спутницу сама. — Я шла по другой стороне улицы, как раз направлялась к шляпнику, мне нужно было отделать мой новый чепец оборками — кстати, как вам, миленько получилось, правда? И вдруг — представьте, распахивается дверь постоялого двора! Я как почувствовала — замерла на месте. И выходит он! Капитан Рэкхем! Точь-в-точь как нарисовала Лидия. Только Лидия, душечка, ты не смогла до конца передать, до чего кровожадное выражение у него на лице! У меня просто сердце в пятки ушло! И еще на портрете, конечно, не видно, как он высок. Не меньше шести футов десяти дюймов, пожалуй! И на боку у него была во-о-от такая сабля! — Так он и станет ходить с во-о-от такой саблей по городу, — с сомнением произнесла мисс Ларсон, красивая и слегка высокомерная девица. — Уж молчи, пожалуйста, тебя ведь там не было! — парировала Оливия. — А я видела своими глазами! Во-о-от такая сабля! А под руку его держала женщина в надвинутой на глаза шляпе, настоящая фурия по виду, с двумя во-о-от такими пистолетами за поясом. Джемайма разузнала на постоялом дворе, ее называли Энн. Видно, это и есть та самая Энн Бонни! — Как это ты разглядела, что она настоящая фурия, если у нее на глаза была надвинута шляпа? — вновь поддела Элиза Ларсон. — Ну если мне никто не верит, так я и вовсе рассказывать не буду! — обиделась Оливия. — Надо было самой туда пойти и посмотреть собственными глазами, а не сидеть дома с вышиванием! Возникшую было перепалку заглушил хор голосов, требовавших новых подробностей. Прежде чем члены клуба смогли перейти к другим темам, рассказ был повторен раза четыре, все больше обрастая деталями. Чтобы немного отвлечь подруг от скорби по поводу отплытия капитана Рэкхема, Кэти Остин-Крик с чувством прочитала стихи собственного сочинения, озаглавленные «Гроза океанов» и посвященные трагической гибели капитана Вейна на виселице. Некоторую дискуссию вызвала строчка «Небрежно опершись на рею». — Что такое, по-твоему, рея? — ядовито спросила мисс Летисия Харкинс, самая старшая из членов клуба — если не по положению, то по возрасту. — Лично я никогда не слышала, чтобы на нее опирались! Кэти вспыхнула: — Во всяком случае, рея на корабле есть! С этим, надеюсь, никто не будет спорить? Отчего бы на нее и не опереться! — Может быть, опираться на нее — плохая примета? — неуверенно предположила Софи Ван дер Берг. — Говорят, моряки очень суеверны. Но капитан Вейн… — На рее вешают! — блеснула познаниями Оливия Смит. — Значит, это… это… такая веревка! — И никакая не веревка! Это такая деревяшка! — возмущенно воскликнула мисс Харкинс. — Как это, интересно, ты станешь делать петлю из деревяшки? — Девочки, не ссорьтесь! — вмешалась Лидия. — На следующей неделе дедушка дает бал. Давайте каждая, кого пригласит на танец кто-нибудь из офицеров, выяснит значение хоть одного морского термина. Что такое рея, и как ставят квартердек, и… этот… как там у тебя, Оливия, было… бушприт — откуда он дует. И еще нам нужно обязательно дознаться, как происходит килевание, но это я беру на себя! Девушки воззрились на нее с восхищением. — Ты такая смелая, дорогая, — сказала Кэти. — Ах, как было бы прекрасно, — мечтательно проговорила Лидия, — разузнать всё-всё про пиратов и написать настоящую книжку! — Роман, как Афра Бен? — подхватила Софи. — С приключениями и трагическим концом? — И совсем не роман, — возразила Лидия. — Серьезную книгу, где было б рассказано всё как есть — про все грабежи и убийства, учиненные знаменитыми пиратами. Отчего никто не пишет о том, что по-настоящему интересно? — Кто ж станет читать такую книгу, написанную девицей, — покачала головой мисс Харкинс. — Вот если бы ее написал какой-нибудь взаправдашний капитан… На несколько мгновений все погрузились в печальные размышления о нелегкой девичьей доле. — А мне, между прочим, папенька сказал, что на лето мы с ним отправимся в Лондон, — наконец не выдержала Элиза Ларсон, всё это время терпеливо дожидавшаяся подходящего момента, чтобы не испортить эффект своего сообщения. — О, Элиза! — вскричала Кэти. — А представь, что ваше судно захватят пираты! И ты попадешь к ним в плен, совсем как дочка губернатора Южной Каролины! По комнате пробежал завистливый вздох. Элиза Ларсон гордо вскинула голову. — Может быть, это будет даже сам капитан Флинт! — благоговейно выдохнула мисс Харкинс. — Или пиратский король Долговязый Джон Сильвер! — воскликнула Оливия Смит. — И тебя привяжут к мачте и… и… приставят к горлу кинжал! — почти простонала Лидия. Зачем пиратам привязывать пленницу к мачте, никто из присутствующих сказать не мог, однако такой сюжетный поворот пользовался неизменным успехом. Некоторое время тишину нарушали только вздохи и шелест вееров, которыми усиленно обмахивались юные благотворительницы. — А я вот подумала, девочки… — наконец раздался робкий голос, и все повернулись туда, где в уголке софы сидела одна из самых юных участниц клуба, мисс Мэгги Макдауэл. Та, оказавшись в центре внимания, немедленно стушевалась, но все-таки продолжила почти шепотом, не отрывая глаз от ковра: — Я подумала: а представьте, вы плывете на судне и вас берут на абордаж… и пираты привязывают вас к мачте… чтобы… ну… и тут — она! Ясности не возникло. — Кто — «она»? — осторожно спросила Лидия. Глубоко вдохнув, Мэгги бросилась в омут: — Мисс… мисс Бонни! Она расталкивает других пиратов — даже, может быть, перерезает кому-нибудь горло! Чтобы кровь обагрила палубу! — и говорит: «Эта пленница — моя!» А потом поворачивается к вам и добавляет — зловещим шепотом добавляет: «Если тебя кто и убьет на этом корабле, то только я сама!» Мэгги с вызовом обвела взглядом комнату. На лицах присутствующих было озадаченное выражение. — Но… — начала было мисс Харкинс, однако ее перебила Оливия Смит: — Я ведь говорила вам, что видела, как они выходят из гостиницы? — Элиза и еще две-три девушки закатили глаза. — Мисс Бонни была в длинном плаще, а на лоб надвинута шляпа. А на поясе — во-о-от такие пистолеты! И вот когда я проходила рядом — буквально в полутора… то есть в одном ярде, — она вдруг вскинула голову и посмотрела мне прямо в лицо! У меня аж сердце в пятки ушло! Такие пронзительные серые глаза! Я ее видела — вот как тебя, Летисия, буквально в полуярде! — В прошлый раз ты проходила мимо по другой стороне улицы! — возмутилась Элиза Ларсон. — Ничего подобного! Ты только и делаешь сегодня, что ко мне придираешься! — А я, между прочим, слышала, что мисс Бонни очень кровожадная, — примирительно сказала Лидия. — Куда кровожаднее, чем капитан Рэкхем. Почти как капитан Вейн. Девушки одобрительно зашумели. Мисс Макдауэл приосанилась: похоже, идея получила поддержку. — Мне кажется, это ты чудесно придумала, Мэгги, — раздался вздох справа от нее, и сидевшая рядом мисс Софи Ван дер Берг, найдя руку Мэгги в складках платья, сжала ее своей теплой ладошкой. Отважный маленький корабль под названием «Филадельфийские благотворительницы» уверенно входил в новые, доселе не изведанные воды.