Развлечение

Покои Ма-Лаша, как Владыки, были просторнее и изящнее остальных. Нурока, бывающий здесь так же часто, как и сам Ма-Лаш, мог уже спокойно называть апартаменты своими, и творить в них все, что душе угодно. По началу он ненавидел себя за свою слабость и сопротивлялся столько, сколько позволяли силы и нервы, но вскоре сдался на волю Клинка Амуна, а потому научился получать удовольствие от всего, что происходило в широкой и просторной комнате. Он не помнил, на протяжении скольки месяцев это длилось, но вскоре Владыке наскучило и это. Однообразие, как он выразился. И неудовлетворенность вскоре сменилась раздражением. Сидя в левитирующем кресле, он глядел на Нуроку, который был облачен в белые одежды с алыми криссталами, и откровенно скучал. Владыка нетерпеливо постукивал когтями по металлическому подлокотнику, ожидая хоть каких-то предложений от своего Высшего, но Нурока молчал, глядя в окно на темнеющий Слейн. Тишина затянулась, молчание стало липким и неприятным, и Ма-Лаш наконец-то выпрямился в кресле. Суставы его локтей неприятно хрустнули, и Нурока невольно поморщился от противного звука. - Никак стареешь? - ядовито поинтересовался он. Ма-Лаш лишь осклабился. - Ни за что, - отчеканил он холодно. - Просто долго сидел в одном положении. Скажи-ка мне, как зовут твоего Нижнего... - Их с десяток, - ощерился Нурока. - Четвёртый. - Аларак. - Аларак... - Ма-Лаш смаковал имя. - Это он на своём вознесении устроил кровавую бойню, где погибло бешеное количество воинов? - Да, - помедлив, кивнул Нурока. - Ты что, решил это обсудить? После стольких месяцев? - Нет. Его вознесение было жутким. И красивым. Не так ли? Красивым... Пожалуй, да. Это слово определено подходило для той резни, что устроил этот молодой протосс. С того Рак-Шира прошло уже много лун... А он все оставался Четвертым, и никто не знал, что он будет делать дальше. Будет ли бросать кому-то вызов. Он был сильным, молодым, гибким.... И коварным. Хитрость словно была его вторым именем и сложно было предугадать его следующее действие даже самому Нуроке. То, что по его науськиванию произошло на том поединке, и правда стало кровавой бойней. Жестокой, беспощадной, площадку между двумя Безднами Жертвенности просто забросало трупами и залило кровью. И посреди всего этого хаоса остался стоять на ногах он один - с окровавленным клинком, уставший, но выигравший этот поединок. Аларак... - Не пригласить ли нам его? Сюда. - Ма-Лаш произнёс последнее слово с жёстким нажимом, испытывающие глядя на Нуроку, ожидая, что тот возмущенно воспротивится подобному действу и непременно откажется, и тогда у Ма-Лаша был бы повод заставить Нуроку подчиняться снова.... Но Высший Посвящённый лишь склонил голову и ответил: - Как будет угодно Владыке. Как и всякий Низший, Аларак не задавал раздражающих вопросов, не говорил, когда его не спрашивали, и не терпел, когда вопросами и болтовней Нижние раздражали его самого. Это было просто и ясно. Потому, услышав приказ немедленно явиться в покои Владыки, тогда как цель визита осталась не названной, Аларак молча подчинился. Зайдя в обширную и довольно свободную комнату с высокими колоннами, он удивился, увидев здесь Нуроку, но быстро скрыл своё удивление. В разум вторглись навязчивые мысли о следующем поединке, а Аларак был ценным союзником... Но он отбросил и их тоже. Ма-Лаш коротко кивнул, Нурока без малейшего колебания заблокировал темную мембрану и встал подле Клинка Амуна. Аларак, обернувшись через плечо, замялся лишь на мгновение. Но помня, что вне Рак-Шир ему никто не смеет причинять вреда, спокойно опустился на колени, как и требовал обычай. - Я служу и повинуюсь. Он сказал это как и всегда, на автомате, соблюдая приличия и грани дозволенного, а после замолчал, спокойно глядя, ожидая, когда ему озвучат цель вызова или позволят встать с колен. Ма-Лаш с Нурокой смотрели друг на друга долгим взглядом, общаясь между собой, и Аларак мог только догадываться о цели их приватного разговора. Впрочем, он уже догадался, и спокойный глубокий вздох выдал его догадку. Ма-Лаш откинулся на спинку своего левитирующего кресла, и небрежно махнул рукой, приказывая начинать. Нурока подошёл к Алараку ближе и присел на корточки. Четвёртый посвящённый, стиснув все своё внутреннее "Я" приготовился вытерпеть все, что для него приготовили эти двое, и ничем не показать своей слабости, но к его удивлению и облегчению, рука Нуроки оказалась на редкость аккуратной. Его длинные чешуйчатые пальцы скользнули по плотным нервным отросткам Аларака, расправляя их, а тот заставил себя не дергаться от прикосновений и привыкнуть. Сидя в кресле, Ма-Лаш напоминал каменную статую, он, казалось, прекратил дышать, наблюдая за соблазнением двух своих Нижних. Рука Нуроки скользнула ниже, по затылку и длинной шее, между широких лопаток, скрытых тканью черно-красной одежды, к узкой талии, а после нагло забралась под подол платья. Для мужчины его пальцы были необычайно горячими и слегка шершавыми. Он наощупь гладил бедра Аларака под платьем, постепенно щелкая застежками, чтобы снять чёрные сапоги из плотного материала. Нурока, лаская Четвёртого посвящённого одной рукой, внимательно наблюдал за реакцией самого Аларака. За его лицом, вздымающейся грудью, дрожащими руками. Он чувствовал нарастающее желание и жар его кожи, и учащенное дыхание, когда Аларак, наконец-то не выдержав, опустил голову, заливаясь краской. Ма-Лаш ехидно улыбнулся, наслаждаясь зрелищем со своего кресла. Это и правда как никогда хорошо разогнало скуку. Аларак был словно антиподом Нуроки - холодный, уравновешенный, умеющий как подчинять, так и подчиняться. Не то, чтобы сам Нурока этого не умел, но его желания и возмущения шли порой в такой разрез с приказами... Ласки Нуроки стали настойчивее, жаднее, его вторая рука принялась расстегивать пуговицы по бокам, стягивая одежду, обнажая тело, а Аларак не только не сопротивлялся, но подавался навстречу, отчаянно пытаясь скрыть свои желания. Невольно он подался вперёд, упираясь руками в пол, становясь на четвереньки, стараясь заглушить собственные тяжёлые вздохи. Нурока, которого ласки заводили ничуть не меньше, прильнул к нему сзади, грудью к выгнутой спине, теперь уже двумя руками лаская Аларака под подолом платья. Их дыхание смешалось, стало рваным и теперь сложно было понять, кто и как дышит. И только неподвижно сидящий Ма-Лаш, казалось, ничего не чувствовал, будучи безмолвным свидетелем происходящего интимного действа между двумя мужчинами. И Нурока, и Аларак были перед ним, как на ладони, он не видел разве что их эмоций и тех участков тела, что ещё были скрыты тканью одежды, но это оказалось даже приятнее. Пока что. Когда он насладится этой скрытностью тел в полной мере, он отдаст приказ раздеться донага и продолжать нагими, но пока он этого не приказал, Нурока не посмеет стянуть одежду со своего Нижнего. А Аларак и вовсе не будет знать, что делать.... Он подчиняется... Телом, и приказывать ему даже не надо. Это все сделает Нурока. Аларак с трудом поднял взгляд, глядя в лицо ухмыляющемуся Ма-Лашу, пытаясь сохранить остатки уплывающего разума. Владыка молчаливо смотрел на него, постукивая когтями по подлокотнику, а после перевёл взгляд на Нуроку. Высший взглядом спрашивал у него, можно ли ему продолжать и идти дальше, - Аларак был слишком открытым и горячим, сдерживать его дольше было чревато, но Владыка лишь коротко качнул головой. Нурока придержал своего партнёра поперёк груди, грубо царапая его через ткань одежды, но при этом не оставляя следов от когтей. Его рука была горячей и мокрой от смазки, но он упорно продолжал водить ладонью по плотному члену Аларака. Тот опустился с ладоней на локти, вставая едва ли не в поклонческую позу. Ему было хорошо, приятно и горячо, Нурока был опытен, а одежда, вобравшая в себя запах и ставшая чуть влажной и горячей, откровенно мешалась, и Четвёртый не понимал, почему он ещё не обнажен до конца. Его руки скользнули по себе самому, пытаясь раздеться и прижаться нагим к нагому, как в пьяный возбуждённый разум вторгся холодный и жёсткий голос Владыки. - Что ты делаешь? Вопрос, словно ядовитая пощёчина, словно хлесткий ничтожный удар плетью. Аларак почти что потерял грань позволенного, но вовремя взял себя в руки. - Я служу... И повинуюсь, - задыхаясь, отчеканил он. Его ладони сами собой вновь стали паралельны полу, а одежда стала в миг нужной и важной. Нурока стащил его плотный костяной пояс с талии и резко задрал подол его платья. Аларак почувствовал прикосновение его горячей влажной плоти к своей, и не сдержал стона. Теперь он понимал, кто контролирует каждое его движение. Нурока. А движения и действия Нуроки контролирует Ма-Лаш. И как было бы приятно Алараку контролировать движения и удовольствие самого Владыки. Он запоздало вспомнил, что не скрыл свои мысли, и с внутренним страхом взглянул в лицо Клинка Амуна. Ма-Лаш смотрел на него жёстко, зло сощурив глаза. - Я служу и повинуюсь... Служу... И повинуюсь... - Ближе. Ко мне. Голос Владыки был одновременно холоден и возбуждён, происходившее на полу постепенно разогревало и его самого, пробуждало его желание. С каждым грубым движением, не изменяя ритму, Нурока двигался с партнёром все ближе к креслу. Так, чтобы исполнить следующий приказ, не нарушив предыдущего... Не отстраняться. Сантиметр за сантиметр, вдох за вдохом, все ближе к Владыке.... Аларак царапал когтями плиты пола, оставляя на них неровные борозды, вскрикивал от рваного ритма, вторгался в разум Нуроки стонами, и прося его прекратить, а Нурока не смел нарушить приказа. Он не остановит движений, пока Ма-Лаш не даст отбоя, даже если протосс под ним потеряет сознание от переизбытка чувств. Владыка мягко опустил кресло на пол. Все это время он сидел без движения, закинув ногу на ногу, а теперь развел их в стороны и ладонью поманил Четвёртого к себе. Он контролировал... Движения каждого из них, и от осознания этого, Аларак ощутил, как кружится голова. Ещё никогда он не ощущал себя настолько кому-либо подчиненным. Стараясь далеко не уходить и сохранить контакт с Нурокой, Аларак, тяжело дыша, поднялся, упираясь ладонями о колени Владыки. Вместе с ним в вертикальное положение поднялся и его Высший. Они едва не соприкасались лицами, Владыка наслаждался его тяжёлыми вздохами, а Аларак не смел отстраниться или отвести взгляда. Рука Ма-Лаша в миг сорвала с Аларака его одежду, а вторая рука - моментально с Нуроки. - Твоя очередь. Аларак прикрыв глаза, попытался и не мог заставить себя сосредоточиться. Ему было приказано раздеть Владыку, а как это сделать, когда на тебе, изнывая, задыхается в спазмах Нурока. Аларак оказался между двух огней и горел так, как никогда до этого.... Он с трудом унял дрожь в пальцах, приблизился, стараясь не потерять связь двух Высших, и лишь со второй попытки справился с застежками. Его руки стянули ткань, боясь изорвать её и коснуться голого тела руками.... Как сложно было оставаться на грани, почти невозможно. Для него. Для Нуроки над ним. - Довольно. Алараку стыдно было признаться - от слишком долгого стояния в такой позе колени у него нещадно болели, но встать ему никто не позволил, а Нурока как был сзади него, так и остался, держа одну руку на его половом органе, а второй держа его самого поперёк груди. Ма-Лаш покинул своё кресло и сел, разведя ноги, прямо на пол, властно сжимая Аларака между собой и Нурокой, оставляя Четвёртому, как можно меньше пространства. Аларак задохнулся от жара. Он не собирался сдавать своих позиций и показывать, что само коленопреклонение уже болезненно и неудобно. Контраст ощущений для Четвёртого был очень ярким и отчетливым. Сзади прижимался горячий Нурока, вобравший в себя его собственный запах, его пот, соль тела и жар. Нурока, который ласкал его и терся об него всем своим существом, каждой клеткой. А спереди лицом к лицу с ним был Владыка Ма-Лаш, холодный, отстранённый, но жадный до таких же горячих ласк, а потому он позволил вожделению и желаниям Аларака овладеть собой. И Аларак, не стесняя своих рук и мыслей, нагло вторгся в податливый разум Владыки, охватывая рукой его плотный, среднего размера горячий половой орган, грубо и не терпеливо водя его между своих пальцев. Он потерялся между двух горячих сплетённых тел, забыв, где кончается его удовольствие и начинается уже его партнёров. Если бы они могли целовать друг друга, ох да, они непременно сплелись бы с Владыкой и ртами тоже. Но Аларака Нурока ласкал уже слишком долго и слишком жадно, а потому Нижний талдарим достиг оргазма первым, не выдержав пытки наслаждением. Ощущая густую горячую собственную влагу на своём животе, а чужую смазку - между ног и на пальцах, он обмяк между двух мужчин, которые ещё были полны сил и вожделения. Дышать, находясь между ними, оказалось затруднительным, если невозможным, и потому, достигший пика наслаждения, Аларак довольно сконфуженно попытался вырваться из горячего сплетения и оставить своих Высших наслаждаться друг другом самостоятельно. Но Ма-Лаш, положив руки на плечи Нуроки, не позволил ему отстраниться и приказал оставаться в том же положении, в котором он был сейчас. Аларак коротко застонал, прижимаясь щитком к плечу Владыки, невольно обнимая его за шею, и так заставляя себя держать. Последующие прикосновения к его плоти были болезненны, неприятным, и теперь двое Высших наслаждались не им, а именно что друг другом, используя Аларака в качестве своеобразной горячей преграды... Или дополнения? Нурока был жаден, Ма-Лаш - груб и бесцеремонен, а потому вскоре, не стесняясь, Аларак стал выкрикивать в эфир бессвязные вопли, которые, впрочем, в конце перерастали в стоны, а ещё после - в глубокие томные выдохи. Он не знал, кого просить, а потому обращение смешалось в его мыслях: - Господин.... Прошу... Никто их двоих не среагировал на просьбу остановиться, впрочем, он и не надеялся на какое-то понимание, и заставил себя прекратить сопротивляться и просто ждать, пока эти двое закончат начатое. Даже если его тело может его подвести. Хотя не хотелось бы выглядеть в постели слабым мальчиком, который сдаётся после первого оргазма. Аларак знал, что его хватит как на часы битвы, так и на часы любви... Ну, почти любви. Первым ослаб и прекратил двигаться Нурока, прижимаясь к спине Четвёртого своей широкой грудью, и Аларак невольно выдохнул, значит, ждать осталось не так уж и долго. Владыка Ма-Лаш, успокоив тело, отпустит его обратно к себе, и он уйдёт. И когда-нибудь в одиночестве, будет смаковать те минуты. - Я бы не надеялся на быстрое завершение, - произнёс ментальным шёлковым голосом Нурока, только Алараку. - Ночь впереди.... - Что?... Аларак зажмурился, пытаясь отстраниться от осознания того факта - они приказывают. Они оба выше и главнее него, а потому... Когти Ма-Лаша впились в плечи Аларака, когда он содрогнулся в приятных импульсных спазмах, и Четвёртый зашипел от боли. Пытаясь отдышаться, Владыка рукой решительно отодвинул от себя Аларака, а вместе с ним и Нуроку. Его взгляд довольно долго и неопределённо блуждал по собственным покоям, пока успокаивалось дыхание, а кипевшая до того страсть в крови постепенно угасала. Нурока разжал объятья и поднялся, разминая ноги, да и сам Аларак, не спросив дозволения, встал, желая хотя бы на пару мгновений освободить колени от ноющей боли. Впрочем, Владыка Ма-Лаш особо не обратил внимание на смену его позы. Теперь же он смотрел на них снизу вверх, оставаясь сидеть на полу, а затем небрежно кивнул узким подбородком на широкую и длинную кровать. Нурока, не убирая одеяла, принял полулежачее положение, опираясь спиной о спинку кровати. Аларак прильнул затылком к его животу, а сам Владыка лег сверху Аларака. Теперь участия не принимал Нурока, оставаясь просто свидетелем, видя, слыша и чувствуя происходящее. Затем на этом же месте оказался Ма-Лаш. Затем - и сам Аларак. Правда, совсем иначе. Четвертый посвящённый оказался совсем уж отстраненным свидетелем, и теперь уже находился вне постели. Ему было позволено сесть на кресло, и он, накрыв себя своей же одеждой, наблюдал за Высшими. Сначала Нурока лежал на спине, лицом к партнеру. Затем Владыка перевернул своего подчинённого и взял его сзади. Высший изгибался, худыми локтями он упирался в смятые простыни, то приподнимаясь, то ложась на постель прямо грудью. За долгие месяцы подчинения, он провел в этой постели столько дней и ночей, что научился не выдыхаться, и Аларак, наблюдающий за двумя мужчинами, которые закончив, снова принялись наслаждаться друг другом, был довольно сильно удивлен такой выдержкой. Нурока срывался со стона на крик, и с крика на стон, изгибался так сильно, словно пытался уйти от прикосновения своего Владыки, жмурился, и Четвертый был уверен - Связь с Ма-Лашем причиняет ему, как физическую, так и моральную боль. Нурока сжал края простыни и простонал снова, томно выдыхая имя своего Владыки. Этот голос заставил содрогнуться и самого Аларака. Смакуя каждый стон, каждое прикосновение и изгиб тела, каждый звук разума, и каждую телепатему любовной ярости между двумя сильными и равными друг другу мужчинами, скрыв свои мысли, Аларак в тайне даже пожалел, что не мог быть с ними обоими именно что в качестве Владыки. Подчинять их так же, как они - его. Заставлять их исполнять его приказы и его прихоти... Увы, когда он вознесется, возможно, ни Ма-Лаша, ни Нуроки уже не будет в живых. Может быть, только Нуроки. Может быть, только Ма-Лаша. И все равно... Это будет уже совсем не то. Пожалуй, он и не то сделал бы, будучи Владыкой. И не так бы показал себя... Знают ли Гураж и Зениш о таких ночах? Были ли они участниками? Свидетелями? По одиночке ли они были с Владыкой? Нурокой? Обоими ли сразу? Если Владыке наскучило однообразие с одним, сколько ему понадобится времени, чтобы наскучила постель с двумя? И сколько ещё партнёров его больной разум может представить в этой оргии? У Аларака не было ответа ни на один из этих вопросов, а потому его воображение и предположения зашли так далеко, что ему самому сделалось противно и тошно. От самого себя, от Нуроки, от Ма-Лаша. Это раньше размножение было чем-то тайным, сокрытым... Амун же опошлил все и продвинул их так далеко, как только мог. Дыхание Жизни, Цепь Вознесения, порок.... Это было паршиво.... И так приятно. Он вернулся в постель, в объятья, когда ему приказали снова. Аларак уже смирился с тем, что не выйдет из этих покоев до самого утра... И пожалуй, было в этом что-то своеобразно приятное. Нурока был испачкан, однако, поднимаясь с кровати, почти не заметил перламутровых подтеков на своих бедрах и животе, в отличие от Аларака, которого невольно передернуло. И пусть ему могло достаться даже больше. Немногим позже, оказавшись ровно в той же позе, что и Высший, Аларак в полной мере понимал, почему кричал последний. Ма-Лаш и правда был груб. Он брал жадно, царапая, оставляя на бледном теле Нижнего следы своего пребывания рядом с ним. Но если Нурока был уже приучен к этому и научился терпеть грубость, то Алараку это было все совсем непривычно. Он изгибался, потому что хотел и правда избавиться от грубых царапающих его когтей, от прикосновения чужого члена к своему... Ма-Лаш жадно вторгался в его разум, буквально с каждой фрикцией, с каждым толчком, вынимая из подчиненного все его скрытые внутренние "Я". Его мысли, его желания, перед глазами Владыки оказалось все, что Аларак так отчаянно пытался скрыть... Его прошлое, его планы, оставшиеся без выполнения, как и вопросы, оставшиеся без ответов.... Теперь же сам Нурока наблюдал за соитием, глядя в лицо Алараку, который, несмотря на первый болезненный опыт, все ещё не распустил руки. Кричал, стонал, сопротивлялся так, чтобы возбудить ещё больше, но все, что происходило между ними не перешло из любви в драку. Жестокую драку... Каким был первый опыт у Нуроки. Он сопротивлялся и его подчинили, и подчинение то было ещё более болезненным... Настолько, что он сходил с ума, и думал, что не ровен час, умрёт не на поле брани, а на поле любви. Но научился терпеть... Терпеть стойко любое вторжение Ма-Лаша, что бы последний ни придумал, как бы больно ни сделал, как бы глубоко ни вторгся в его разум, и как бы сильно ни овладел его телом. Нурока терпел и подчинялся, зная, что на месте Владыки вскоре может быть и он сам... На поединке, когда Владыка и Высший схлестнутся, он припомнит Ма-Лашу всю боль, которую испытал сам. Аларак лег грудью на постель, задыхаясь от движений, стеная от жестоких болезненных прикосновений и коротко и громко простонал на выдохе: - Владыка... Пожалуйста... Ма-Лашу было все равно на просьбы. Практически не отстранясь, он резко перевернул Четвёртого с груди на спину, прижал его руки к кровати, и продолжил грубые движения, буквально лишая возможности всякого отступления. Аларак задыхался, его голова металась туда и сюда, жестокий взгляд Ма-Лаша вкупе с действиями был невыносим, и поэтому он невольно закрыл глаза. Он не мог заставить свой организм получать удовольствие сверхмеры, а потому просил Ма-Лаша остановиться, когда закончил сам, но его просьбы, как и в первый раз теперь остались без ответа. Да, их Владыка был жесток, эгоистичен и груб... Он брал столько, сколько хотел и что хотел, невзирая на желания или нежелания подчиненных, но одно было бесспорно, и ни Нурока, ни Аларак не могли отрицать - в его постели было хорошо. Четвёртый с трудом дышал, едва ощущая свое отступающее удовольствие, тогда как Ма-Лаш все еще двигался на нем, и повернув голову глядел на Нуроку. "Я первый?" " Нет, но и не последний." "С тобой он тоже был так груб?" "Да, и на порядок хуже." "Я не могу... Терпеть". " Научишься, как я научился. Помни, что ты делаешь... Ты служишь. И повинуешься." Эта мысль и правда помогала. Приносила какой-то своеобразный катарсис... Или релаксацию... Когда Аларак почувовал горячую густую семенную влагу на своих ногах и животе, он спокойно выдохнул. Следующие пару минут он сможет передохнуть. Или его и вовсе отпустят и теперь Владыка вновь насладиться своим Высшим, а Аларак получит долгожданные минуты покоя, когда никто не посягает ни на его тело, ни на его разум. Нурока, поднявшись с кресла, вновь оказался на постели, слишком близко к лицу Аларака. Ближе, чем хотелось бы последнему. Аларак отпрянул и уперся спиной в грудь Владыки, снова оказываясь между двух мужчин, но на этот раз лицом к Нуроке. "Я не хочу больше... " "Я тоже. Но такой приказ." "Сколько ещё мы будем подчиняться так?" "Пока он не отпустит тебя. Или меня." Этого оказалось достаточно. Аларак любил ясность. Яснось во всем. В войне, в приказах, в планах, в постулатах и правилах... И здесь все было ясно и понятно. И раз приказ исходил от Владыки, он, если и хотел, все равно не мог отказаться.... Не сейчас, если он хотел подняться выше в дальнейшем... Ошибку, даже малейшую, здесь... Тем более здесь совершить было нельзя. А потому Четвёртый посвящённый, выпрямив спину и размяв лопатки, развел колени в стороны и прижал Нуроку к себе, впуская и его, и Владыку в свой разум так глубоко, как только мог, и сам погрузился настолько глубоко, насколько это было возможно... Насколько его Высшие ему позволили окунуться... Он служил... И подчинялся. *** Аларак проснулся от ломки. Мышцы неприятно сводило лёгкой судорогой. Прошлой ночью он был поглощён страстью, а потому просто не принял очередную дозу газа, и теперь жалел об этом. За ночь постель стала прохладнее, хоть она и вмещала трёх взрослых мужчин, им даже оставался простор. Она пахла так же, как и сам молодой талдарим - своим запахом и двух других мужчин, которым он отдал и своё тело, и свой разум. Нурока спал с краю, на спине, положив одну руку на живот, а другую свесив с кровати. Владыка Ма-Лаш, с другого краю и на боку, лицом к Алараку. Аларак же лежал посередине, свернувшись калачиком. Он ещё ощущал тепло двух по своему грациозных тел, как своё собственное, и свою и чужую влагу на теле... Он не хотел выходить из постели и терять ощущение покоя, но с другой стороны... Желал немедленно окунуться в самый горячий источник, содрать когтями кожу до костей, чтобы избавить себя от чужого семени, от прикосновений, и от резких мужских запахов, который впитался в его тело и даже одежду, валяющуюся на полу. Испытывал ли Нурока то же, что и Аларак, когда вот так просыпался первым? - Испытывал, - ехидно отозвался шёлковый голос. Аларак резко поднялся и поморщился от боли, судороги сковали ему конечности и он принялся их разминать пальцами как можно быстрее. Утро только занималось, необходимо было как можно быстрее поймать хоть одну маленькую расщелину или он будет мучиться от нехватки целый день. Не найдя подходящих слов для собственного оправдания, он мягко склонил голову и произнёс самым мягким тоном, на который был способен тембр его голоса: - Прошу прощения, Господин Нурока.