***
Спустя неделю руководства Кирилла Алена была готова сбежать в Питер, в Рязань, да куда угодно, лишь бы не видеть бывшего. Ей Леонидова хватало, хотя, кажется, они решили вопрос. И Лена, даже она, перестала ревновать мужа к Алене. Чего не скажешь про Максимова, что странно. И тут уже нервничал Леонидов. А лысому следователю, кажется, было все равно. В целом, но не все равно, когда Холмовский пытался поговорить с блондинкой, а та сопротивлялась. На неделе было несколько некрупных дел, которым следователи занимались раздельно, видясь иногда в отделе, куда Алена заходила только для того, чтобы отдать папки с отчетами и поздороваться с коллегами, а еще иногда оставалась на обед или когда она понимала, что «горизонт чист» и есть свободная минутка — оставалась на чай с сушками или печеньем, которым постоянно угощал Вахтанг. Последнее время она все чаще жаловалась, а точнее невольно рассказывала о том, что нательная кобура от чего-то сильно трет плечи и жмет под грудью, и ребра зажимает. На что Вахтанг предложил блондинке какую-то бабушкину мазь, но она не особо помогала. — Твой Холмовский требует от всех медкомиссию, — в кабинет зашел напыжившийся Игорь, он, наверное, самый «пострадавший», потому что и заместителем Григорьева поставили не его, и новый начальник не делает поблажек. А еще «питерский захватчик» назначает на каждое дело ведущего следователя, так что теперь не удается ни повозмущаться, ни покричать на Леонидова или на Макса с его псиной. — Он не мой, — отставляя чашку на стол Вахтанга, ответила Алена. — Ну, это не меня он Лелей при всех назвал. — Игореш, было бы странно… — вмешался Макс, Игорь запыхтел, а все остальные засмеялись. — Лён, ты проходила уже? — И не собираюсь. В прошлом месяце сказали, что все нормально, когда пулю в плечо получила. — Панфилова! — «Вспомнишь черта, называется!» — подумала Алена, когда в отдел заглянул почему-то злой Кирилл. — В мой кабинет. Сейчас! Как же ей сейчас хотелось выругаться и как следует чем-то запустить в начальника. Хотелось, но нельзя. Остается только сдерживать себя, представлять, как Кириллу больно и считать до десяти, уповая на то, что это вдруг поможет. Она от чего-то вспомнила как случайно на первой полевой стрельбе забыла застегнуть кнопку на кобуре и пистолет выпал, упав прямо на ногу стоявшего рядом Холмовского. Вспомнила его перекосившееся лицо, кривую улыбку и грозные глаза, как будто говорившие, что их обладатель жизни не даст провинившейся. А ведь так и получилось. Первое время он постоянно был рядом. Учил, ругался… помогал. Успокаивал после маньяка, убивавшего детей. Обещал, что дальше будет проще. Стало ли проще? Нет. Определенно стало тяжелее. А точкой невозврата стала новогодняя корпоративная ночь. До противного ожидаемо, правда? И эта ночь стала поворотной. Теперь он мог не скрывать все то, что накапливалось, клокотало и жалось в груди и в паху, когда блондинка спорила, поправляла хвост, наклонялась погладить пса, просто улыбалась. Но сильнее всего сжимало все внутри, когда она смотрела на него. Еле заметная гетерохромия завораживала и манила к себе, требуя полного внимания. У них была разница в тринадцать лет. Ей было это странно. Ей было странно хорошо. Странно от того, что ей было космический хорошо с этим мужчиной. А потом все разбилось. В первый раз. Она увидела его с ребенком. Это был выходной. Спустя два или три года их странных страстных отношений Алена увидела Кирилла на детской площадке. Она отрабатывала сценарий одного из преступлений, очень похожий на тот, что был когда-то, но сейчас что-то не сходилось. Сейчас что-то было не так. «Не так» было и в ее случае… «Не так» сейчас заливисто смеялся на руках у её Кирилла, после того как мужчина поймал и закружил в воздухе. Другое «не так» сейчас сидела на скамье и покачивала коляску. Не так, так другая женщина, аккуратно касалась свободной рукой круглого живота, видневшегося под легкой осенней курткой. Не так… Все было не так… Не так случилась и их ссора в его кабинете — не так, как хотела она. В итоге Алена снова сидела на коленях начальника и тяжело дышала, пока мужчина крепко вжимал девушку в себя и делал финальные движения. — Алёна! — Холмовский снова заглянул в кабинет. — Сейчас! — Иду, товарищ начальник, — буркнула девушка, а поднявшему морду псу она показала команду «лежать», после чего вышла вслед за Холмовским. Выходя из отдела, девушка слышала как Гнездилов что-то снова сказал, а после возмущенно заверещал. Кажется, он получил в ответ от всех троих оставшихся мужчин. Обернувшись у кабинета Холмовского, Алена видела вышедших Максимова и уже стоящего спиной Леонидова. В глазах Макса плескалась какая-то странная эмоция. Странная для них. Странная для ситуации в целом. Но то, что видела Алена в глазах никак не отражалось на постоянных привычках мужчины — он поднял руку вверх в ободряющем жесте и кивнул. На что в ответ получил слабый кивок, после чего блондинка зашла в кабинет. — Почему ты от меня бегаешь? — Кирилл не стал обходить стол, а просто на него облокотился и, скрестив руки на груди, смотрел на подопечную. — Аленка… — Товарищ полковник… — девушка запнулась, потому что ее от чего-то повело, но через мгновение отпустило и она продолжила: — Кирилл Алексеевич, в чем вопрос? — Почему я должен приходить в отдел и вот так тебя вызывать, просто для того, чтобы поговорить с тобой? — официальное обращение сыграло именно так, как хотела Алена. Он злился и теперь не стал бы пытаться возобновлять ничего. — Где ты все время от меня прячешься? — Дела раскрываю? — предположила девушка и отвела вопросительно руку в сторону, как будто она сказала что-то неожиданное. — Почему ты уехала? Просто собралась и уехала, — он очень злился, это было понятно по интонациям и по тому, что теперь мужчина подошел почти вплотную и, преградив одной рукой выход, другой ткнул девушку в плечо. — Трахнула меня и уехала. — Последнее спорно. — Не об этом сейчас. Почему ты пошла мимо меня со своим заявлением о переводе? — А Лариса тоже приехала? Может, тройничок замутим, а Кирилл? — Нет. — А что так? — Мелкие учатся. Старший валит сессию. Она волнуется. — А ты как любящий отец решил не влиять на сына, а съебал, — Алена подняла руки выше, так что они теперь находились на уровне его груди и похлопала в ладоши. — Отец года просто! — Алёна! — рыкнув, мужчина не знал стоит ли, но мягко коснулся щеки девушки, от чего та дергалась в сторону, пока шеей не уперлась в выставленную руку Кирилла. — Нужно было подождать еще три года. Я не могу развестись с Ларисой, пока пацаны мелкие. — Скажи просто. Алименты платить не хочешь, — рыкнула блондинка, и попыталась ладошкой убрать руку блондина, но он поймал ее руку и поцеловал. — Я уехала не потому, что устала ждать тебя. Я устала от разговоров. — В смысле? — После того, как нас заметил Горяев, ты же помнишь его. Друг твой. Я удивлена, что он Ларисе не рассказал, а только по отделу разнес. — Почему ты мне не сказала? Я бы поговорил с ним. — Меня бы продолжали называть… Знаешь как? Или слышал? — Что слышал? — Кирилл пытался вспомнить и понять что именно не так, но его уже заворожили ее глаза. — Мне жаль, что я не ушла тогда. Тринадцать лет назад. Жаль, что я так затянула, — ладонью девушка провела по гладкой мужской щеке, видя, что его глаза потемнели, но не хотела продолжения. — Я бы не была подстилкой Холмовского. — Детка моя… — наваждение вмиг исчезло, и теперь было удивление и неверие. — А сейчас я дома. Мне никто не шепчет в спину и никто не улыбается надменно, когда я оборачиваюсь. — Лёнка… — Кирюш, я ушла. Совсем, — девушка чуть привстала на цыпочки и прижалась губами у уголка рта мужчины, потом просто поднырнула под его рукой и поспешила выйти из кабинета.***
— Лен, — в лабораторию Панфилова зашла сразу после визита к Холмоскому. — Заходи. А пес где? — серьезность, но вместе с тем открытость брюнетки располагалась к себе, а общие темы, равно как и один общий мужчина, иногда заставляли обеих смеяться. — Я как раз про него и хотела поговорить, — трогая колбочки и скляночки, Алена повернулась к подруге, в глазах которой читалось «поставь на место». — От чего он уже недели две может ложиться у моего дивана, а иногда вообще запрыгивает и устраивается рядом? — девушка посмотрела на подругу. — Ещё он носом в живот тычется постоянно. — Внимания не хватает? — Это вряд ли… — Собаки реагируют на изменение запахов. Такое может быть, если хозяин болен чем-то. Ты не проходила еще медкомиссию? Холмовский… — Знаю. Пройду позже, — буркнула блондинка. — Окей, с хвостатым разобрались. А меня от чего повести могло, я у полковника в кабинете чуть не упала. — Переутомление? Ты ешь нормально? — Сплю мало, а ем много. Кобура жмет уже. — Так поменяй. У Леши в сейфе может лежать запасная. — Женская кобура? У них же мужики одни… — Не, у него обычная. — Посмотрю может. — И комиссия. Заходи ещё. — Хорошо, мамочка, — пятясь спиной к выходу, улыбнулась блондинка, а когда бедром хотела открыть дверь, то чуть не упала, потому что в лабораторию собирались зайти Макс с псом. — Ты ж что ж делаешь… — Ловлю тебя, между прочим.***
Дел новых пока не было, так что можно было посидеть с Псом и немного отдохнуть. Наверное, все же надо пойти на это обследование, потому что она слишком быстро начала уставать, и голова кружится. А пока к собаке. В отделе никого. Только куртка Вахтанга, значит, остальные на выезде, кроме Макса, но и он скорее всего скоро может снова уехать. Может это и неплохо. С момента, как она видела Леонидова в коридоре, прошло около полутора часов. Ее питомец, сложив перед собой лапы, лежал на облюбованной половине дивана. Увидев хозяйку, Пес завилял хвостом, но морду не поднял. — Ну что, друг, уезжали мы с тобой, уезжали. А зачем, если толку ноль? — Ален… — в кабинет вернулся Вахтанг с папкой, пес на него негромко гавкнул, как будто поздоровался. — Макс сейчас просил показать тебе. У них тупик, а тебя запретили привлекать. — Дай угадаю? — она показала пальцем вверх, на что Вахтанг кивнул. — Да, новое начальство, — мужчина протянул папку и молча, немного изучающе, посмотрел на коллегу, будто в девушке что-то поменялось, а он только заметил. — А что не так с делом? — Три похищения. Все девушки молодые. Ничего общего. Двух нашли, но там жуть. — Жуть? — пролистывая заключения и фотографии места преступления, спросила блондинка. — Вижу. А Лена что говорит? Заключение вскрытия какое? — Органы на месте, несмотря на то, что вокруг жертв все вещи были в крови. И на животах шрамы. Это даже не шрамы, а швы, но какие-то не очень аккуратные. Так что версию с врачом отмели. Вот мужики и не знают, что думать. — Заключение Лены где? — пролистывая фотографии и не видя нужный лист с записями, блондинка открывает последний вложенный лист, где отчетливо виден шов в виде полумесяца, расположившийся по низу живота. Она подозревала кого надо искать, но боялась этого. — Вахтанг? — Дело ведет Ващук. Делает вскрытие последней жертвы сейчас. Но… — Матка? — Да. Матка и плод, — Леонов посмотрел на другие заключения криминалиста и еще раз прочитал про повышенный показатель в крови и отсутствие матки. — Ален? — Это Мясник. В Питере он ушел. Я предложила тогда ловить на живца. Сделать поддельные результаты и поймать его. Но вмешался Кирилл. И Мясник ушел. — Ты можешь что-то рассказать, чего нет в деле? — Сейчас три жертвы? — Да. — Женские консультации проверяли? — мужчина помотал головой, — Тогда запросите их медицинские карты. И в каких консультациях они наблюдались. Скажи мне первой, пожалуйста! — Но… — Максу и Леше пока не надо. — Алён… — Я должна его взять. — Нет! — Я должна! Второй раз он не уйдет. А мне все равно с обследование надо пройти. Так что двух зайцев разом. — Это риск. — Он убил мою подругу, — Алена сжала папку и умоляюще посмотрела на Леонова. — Я должна. — Звони мне каждые два часа. — Хорошо, папочка. На этом Алена улыбнулась и, подойдя ближе к Вахтангу, поцеловала того в щеку. И по иронии в этот момент в кабинет зашли Леонидов и Макс с псом. Быстро отшутившись, парни остались в кабинете, а Алена поспешила в поликлинику.***
Спустя два дня — Лен! — в лабораторию Алена забежала взъерошенная. В коридоре блондинка видела Макса, он тоже шел к криминалистам, так что надо было говорить быстро. — Что такое? — Спаси меня? — Алена отошла от двери, в которую буквально вжалась. — Успокойся и расскажи мне. — По-женски можешь помочь мне? На молящие глаза подруги Елена ответила коротким кивком, но не успела ничего сказать, потому что в лабораторию зашел сначала пес, а потом и его хозяин, они принесли что-то на экспертизу. Попытавшись выспросить что-то у девушек, потому что они достаточно резко замолчали с его появлением, Максимов не получил ничего, кроме как привычного хлопка по рукам и призыва ничего не трогать на столе. После того, как Лена выпроводила следователя, Алена немного выдохнула и протянула подруге папку с заключениями, держа в руке один лист. — Пока все в норме. Только вот тут белок зашкаливает, — брюнетка пролистала все бумаги и нахмурилась, — Где заключение гинеколога? — Ты можешь поправить? — Лён! — женщина протянула руки, требуя бумажку. — Дай мне заключение! — Мне нужно, чтобы никто не знал, — сказала тихо блондинка, когда Елена, улыбаясь, посмотрела на неё. — Мне так нужно, Лен. — Дурочка. А кто? Не важно. Ты уверена, что отец не должен знать? Может, он хочет этого малыша. — Уверена, — блондинка сложила в папку результаты всех обследований, но не торопилась забирать последний лист. — Неважно, что он хочет. — Важно это… — но дальше Елена говорить не стала. Она лишь сказала, что постарается помочь, и что к вечеру Алена может подойти за справкой. Выйдя из кабинета Елены, Панфилова отправилась в отдел, где положила папку в стол и решила зайти к Кириллу. Сказать, что беременна? Определенно нет. Но поговорить. Поговорить о том, что тогда была зла и не должна была так реагировать. На этот раз сказать, что она уехала не потому что устала от насмешек, от них она устала тоже, но она хотела домой. Хотела не «сидеть за пазухой у начальника», который настолько боялся, что девушка может принять опрометчивое решение, которое отразится на ней или ранением или чем-то еще, что запрещал выполнять особо опасные задания. Она уехала из Питера потому, что хотела роста, а не постоянную опеку. — Кирилл? — она дернула за ручку и позвала начальника раньше, чем поняла, что дверь заперта. — А говоришь, что я бегаю. — Видимо мне и на совещание нельзя отойти. Тихий и мягкий шепот, тот, что она не слышала уже давно. Большая ладонь, ползущая по ремешкам кобуры на ребрах к животу и прижимающая к человеку сзади. Кто-то увидит? Он не допустит такой оплошности. Тогда не допускал тринадцать лет. И тут не позвонит никому увидеть. Он выше. Он сильнее. Желаннее, чем когда-либо. — Открой чертову дверь, — тихо, чуть нетерпеливо говорит Алена, чувствуя, как Холмоский, в привычной манере, чуть нажимает над пуговичкой на джинсах, прекрасно зная, как она на это реагирует. — Открой дверь. — Ты вернулась, детка. Видел ли Холмовский Максимова, только что приоткрывшего дверь из отдела и собиравшегося выйти? Нет. Видел ли Макс, что Алена «поплыла», когда начальник буквально вжал ее в себя? Видел. И определенно начинал нервничать. Так должно быть? Наверное. Должна ли она сниться ему? Точно нет. Но блондинка настойчиво является в сновидениях, и ему там хорошо. Отвлек от мыслей Пес, ткнувший хозяина носом под коленом. И животное было право — они шли к Ващуку, нужно было узнать что там с уликой. Нужно узнать хоть что-то по делу, которое отчаянно не двигалось с места, еще и Ватанг отмалчивался, хотя говорил, что показывал материалы Алене. Опять она. Снова мысли вернулись к ней. Он снова видел, как она хотела прижаться к Холмовскому. И от собственного бессилия и неожиданной ревности сводило мышцы. Сука! В лаборатории была Леонидова. — Что тебе показала Алена? Максимов без стука зашел в обитель криминалистов, отчасти застав этим бывшую врасплох. — Обычно стучатся. — Что. Тебе. Показала. Алена? — на ее тихий вкрадчивый голос Макс умел реагировать по-разному, когда как нужно было. А сейчас не нужно было подчиняться. Сейчас он хотел ответов, от того и фраза была сказала так же тихо. Он ставил акцент на каждом слове. — Тебя это не касается, — брюнетка торопливо надвинула бумаги на справки. — Ты можешь просто показать? — понимал ли Макс, что не должен так реагировать ни на Лену, ни на перепих питерских гостей, но он реагировал. — Ты все равно не причастен. У нее срок больше. — Что? — лысый следователь, удивился и понял, что Елена сейчас сказала то, что говорить не должна была. — Она… она беременна? — И просила про это никому не говорить. — Отец? — Не сказала. — Так, с этим… Блять! — проводя ладонью по затылку, следователь пытался собраться с мыслями и попросить результаты того, за чем пришел. — А с этим… С зажимом и иглой? — На игле кровь жертв. На зажиме пальчики. Но у нас в базе их нет. Так что снова тупик. — Нужен Вахтанг. Он знает что-то. — мужчина собирался выйти, но обернулся. — Покажи мне справку. Чуть позже он вышел из лаборатории и лишь взглянул в сторону кабинета начальника и, помотав головой, пошел с псом в сторону отдела. Проработать теорию? Нет. Так выпить хочется. Нельзя. Ударить кого-то? Нужно, но кого? — Ага, опять шляешься! — Гнездилов выбрался из-за двери как-то слишком неожиданно, но вполне как раз для того, чтобы получить рефлекторный удар в нос и поддых. — Урод. Сука ты, Максимов. — А не надо, Игореша, прыгать на всех. — Я не Панфилова, — откашлялся Игорь и снова схватился за нос. — Ещё хоть слово… — Да на что она тебе? — Игорь попятился назад, когда Макс снова замахнулся.— Теперь не скажу, что Вахтанг узнал. — Я сам спрошу. — Не спросишь. Его Алена просила не рассказывать, что жертвы наблюдались в одной консультации, — Игорь постарался выдохнуть, но получилось не очень. — Уже сказал все, Игореш. — Сука ты, Макс. В кабинете сидел Леонидов. И то скорее не сидел, а уже собирался уйти, потому что время было — почти конец дня. — Дело. Дай мне дело! Срочно! — Какое? — Не тупи, Лёшенька, Гнездо за тупость кровью коридор полил. Дело похищений с швами. Леш, скорее! Получив из рук друга папку, Макс пролистал до копий медицинских карточек жертв, где была указана одна женская консультация. Выругавшись и подзывая пса, Макс, схватив куртку и папку, вышел из отдела. Но нельзя же просто уйти. Пробегая мимо кабинета, он столкнулся с Аленой, выходившей из помещения. — В какой консультации ты была? — Что? — Не тормози, пожалуйста, — он держал девушку за плечи и смотрел исключительно в глаза, не хотелось видеть покусанные губы. — Скажи мне, в какой консультации ты была. — Третья… — Сидишь в отделе, поняла? Просто дождись меня! Получив в ответ кивок, девушка хотела что-то узнать, но Макс уже убежал. Оставаться у кабинета начальника Алена не хотела, да и незачем было. Уже незачем. Закончилось все почти стандартно — перепихом на диване в кабинете и парой засосов у каждого, только в этот раз Алена укусила мужчину за плечо, а перед выходом сказала, что больше это не повторится. И на этот раз она была уверена. Сидеть в отделе тоже не хотелось. Послушать Макса? Он выглядел очень обеспокоенным и злым. С чего только… Оставалось всего пятнадцать минут до конца рабочего дня. Леонидов из отдела уже ушел, Лену он тоже забрал. Макс уехал. В кабинете сидел Вахтанг и Гнездилов. Вахтанг бросал сыр псу, а тот выполнял команды. Гнездилов же сидел за своим столом с кучей ваты на столе. Запихивая в нос скрученные в трубочки ватки, Игорь причитал и матерился, когда видел, что ватка выпадает. Когда ватка выпадала, то на стол капала очередная капля крови. Вызвавшись помочь, Алена быстро справилась с ватой и, забрав Пса, попрощалась с коллегами. Проходя мимо кабинета Кирилла, Алена непроизвольно коснулась живота. Десять недель. Десять недель назад ей надо было со злости вбежать в кабинет с видом на Неву и вот так «попрощаться»… Чертова кобура! До машины девушка шла, касаясь живота и прислушиваясь к своим ощущениям. Даже при том, что она была уверена, что больше ничего их с Кириллом не будет связывать, ребенка Алена решила оставить. И была рада своему такому решению. Дойдя до машины и запустив пса на пассажирское сидение, Алена обошла автомобиль и собиралась открыть водительскую дверь, как ее кто-то окликнул. — Алёна Дмитриевна! — кто мог ее так звать в такой час? — Да? — она повернулась, на голос, но не успела ничего увидеть, только почувствовала боль в затылке, а потом темнота. Голос только знакомый. Слишком знакомый.***
— Неужели так сложно? Идиотка! На следующее утро, проездив по городу полночи Макс рвал и метал в отделе. Не понимающий Леонидов и испуганный Гнездилов смотрели на то, как мечется Макс и иногда поглядывали на Леонова, сидевшего, как выяснилось, всю ночь в отделе. — Сука! — Макс ладонью ударил по косяку и ушел в гараж. Тихо открыв дверь, вошла Лена, она собиралась зайти раньше, но услышала хлопок и решила немного подождать. — А где Алёна? — удивилась брюнетка. — Да что вы прицепились к этой Панфиловой? — наконец пришедший в норму Гнездилов теперь, как только злой Макс исчез из поля зрения, расслабился. — Похитили ее. — Отдайте… Что? — бумаги Лена так и не отдала и смотрела на мужа. — Леша? — Вчера ее похитили прямо около нашего здания. — Чтобы нашел Алену, — сквозь зубы процедила Елена. — И чтобы волоса с ее головы не упало! — Ленусь? — посмотрев на от чего-то злую жену, Алексей перестал что-либо понимать. Минут через пять вернулся Макс. Все еще злой и слабо себя контролировавший, так что Гнездилов не рискнул ничего больше говорить. — Значит так, — следователь мял в руках мяч своего питомца. — Смотрим все, что есть на Хоритонова Юрия Леонардовича. — И кто это? — Игорь! — Леонидов толкнул того в плечо. — Спасибо, Леш. — Макс продолжил. — У наших жертв был один ведущий акушер-гинеколог. В женской консультации номер три. — И что? — в очередной раз не выдержал Гнездилов, но тут Алексей отошел в сторону, и мяч из рук Максимова полетел прямиком в плечо незадачливого следователя. — Ай! — А то, что вчера его не было на работе с обеда. Машина его целый день простояла у дома, но самого его не было. Дома была лишь мать, Хоритонова Нина Викторовна, — Макс посмотрел на часы над дверью и сложил перед собой ладони. — Девушки пропадают с интервалом в два дня. У нас остались сутки.***
К обеду в отделе остались все, только Лена пришла с большими пакетами китайской еды и папками разных бумаг, попутно рассказывая то, что она смогла выяснить. — Нина Викторовна проходила реабилитацию в пятом стационаре. — Это тот же, Игорь? — Вахтанг посмотрел на закопавшегося в бумагах Гнездилова, и тот кивнул. — Лен, Хоритонов Юрий тоже проходил курс лечения в пятом. — Почему? — Множественность личностей. — А у мамы легкая форма шизофрении. — Есть машина Хоритоновой, — неожиданно сказал Гнездилов, который оставил бумажки, после того, как увидел договор о купле/продаже старого авто. Прогнав номерной знак через программу видеонаблюдения, он нашел машину. — Где? — одновременно спросили Алексей и Макс. — Старая школа на западе города. — Гнездо, там дохрена школ. — Пятнадцатая заброшенная. — Леонов? — Макс повернулся к Вахтангу, уже кому-то звонившему, на что тот поднял палец вверх. — Леш, догоняйте. Подзывая собак, лежавших на диване, Макс усмехнулся тому, что снова четвероногие с ним. Он забрал пса Алены, когда вернулся к отделу, надеясь на то, что девушка его послушает и дождется в кабинете. Второпях следователь успел натянуть только шапку, а куртка так и осталась висеть на спинке стула. Собаки, за что спасибо, не грызлись, а просто запрыгнули в открытый багажник.***
— Алена! — оба пса сейчас держали внизу Хоритонова, в сумке у молодого человека было все, чтобы завершить похищение убийством: и скальпель, и зажим. По виду такой же, как нашли у второй жертвы, и игла с нитками. Самое отвратительное — банка со спиртом, подписанная числом и временем. Благо время было написано на два часа позже, чем было сейчас. А это значит, что Алена жива. Тихие всхлипы Максим услышал на втором этаже в одном из коридоров. Заглянув в каждый класс, он нашел Алену в предпоследнем помещении. Девушка была привязана очень туго, места около веревок на руках побелели, а на животе, на котором Макс не видел через маки ни намека на жирок, сейчас то розовел, то белел, оттого, что блондинка пыталась таким образом порвать веревку. Рот завязан платком, в ткань которого блондинка впивалась зубами и хотела так уменьшить боль. — Дуреха! — Макс убрал пистолет в кобуру и пару раз похлопал девушку по щекам, а потом стал перочинным ножом резать веревки. — Ты так его убьешь, слышишь? Но Алена, избавившись от веревок, вмиг свернулась в клубок. Она продолжила плакать, то ли от боли затекших мышц, то ли от чего-то еще. Встав с колен, на которые опустился мужчина, чтобы быть ближе к ее лицу, Максимов выругался в голос. Пятно крови явно не предвещало ничего хорошего. Сгребая девушку в охапку, в который раз, Макс с ноги открыл дверь, успевшую закрыться, и заторопился вниз, чуть не спотыкаясь на лестнице, но удерживаясь и сильнее прижал ее к себе.***
POV Алёна Просыпаться не хотелось. Я помню оплеухи Макса в том ужасном месте, я даже не помню, где это было. Я не знала, кто был Мясником. Не знала, поймали его или нет. За ночь я просыпалась дважды. Один раз от резкой боли в животе и от того, что услышала какой-то шорох. А второй от того, что не почувствовала его. Чувствовала лишь боль, страх и полное отсутствие всего. Чуть позже стало очень мокро. Третий раз я проснулась от лая собак. И я прекрасно знала, кто это был. Чуть позже, наверняка, завыла сирена, и то место оцепили. Но я помню, что очень хотела выбраться из веревок и подальше от того кровавого пятна. Помню, что пыталась, но у меня не получалось. Именно тогда почувствовала отрезвляющие хлопки по щекам и его одеколон. — Ален… — я не хочу открывать глаза. Тогда это все будет правдой. Это все будет отвратительной и мерзкой правдой. — Ты плохо притворяешься. Его голос. Почему я хотела, чтобы это был именно его голос? Я очень хотела, чтобы тут сидел только Макс. — Лёнка, — тихий, хриплый и такой теплый и ласковый. Такой, что я начинаю плакать даже не открыв глаза. Мотаю головой, не хочу. — Пожалуйста… — Я его потеряла, — хриплю в ответ и мокрыми щеками чувствую его дыхание. Он дует на мои слезы. — Я бы дождалась тебя. Он бы жил. — Врач сказал, что плод все равно не выжил бы, — тут не получается не открыть глаза, вижу его грусть и боль за меня. — У твоего питерского кровь конфликтная. Он горько усмехается, а я не знаю, как реагировать. Не знаю, кого теперь и винить, не знаю, что делать. — А придурка мы поймали. Ты поймала. — Мясник? — он кивает, хочет еще рассказать, — Он был из консультации. — Да, акушер. Псих… Он, — Максим перестает говорить, когда я медленно двигаю рукой с капельницей и касаюсь его костяшек, чувствую, что он напряжен. — Макс… — и он не стал договаривать, просто сжал мою руку в ответ и придвинулся ближе к больничной кровати так, что теперь он смотрел на меня своими темно-синими омутами в мои синюю и зеленую льдинки. И было очень спокойно. Было правильно просто вот так лежать под монотонный писк аппаратов и держать его руку своей.