Белоснежные кости скелета.

      Отабек открыл глаза, когда яркий солнечный луч лёг на его щеку. Он поспешил отвернуться. В горле неприятно запершило, и парень закашлял, оставляя на ладони два некрупных желтых тюльпана. Раньше он любил желтый цвет, но сейчас тот стал его проклятьем. Как можно было влюбиться в того, чьё сердце уже было занято? Отабек постоянно корил себя за это.       Кашель начался относительно недавно, после того, как он подружился с Юрой. У Алтына ханахаки — глупая болезнь, от которой до сих пор не нашли лекарство. Люди сотнями погибают от неразделенной любви, но, увы, с чувствами нельзя ничего поделать. Их не вылечишь, не вырежешь, и не уничтожишь. Они исчезнут только тогда, когда исчезнешь ты.       Все чаще теперь Отабек стал задумываться о Плисецком. Он не знал: любить или ненавидеть человека, который всего за несколько коротких встреч запал ему в душу. Ещё никого он не любил так сильно, как этого на первый взгляд маленького и хрупкого парня с железным стержнем внутри. Но все, что он мог — быть рядом как друг, но не более. Он запрещал себе даже мечтать о таком близком и одновременно далеком светловолосом чуде.       Алтын стал пить обезболивающее, чтобы тренироваться. Он понятия не имел, сколько ещё проживёт, поэтому продолжал ходить на тренировки, при этом ничего не рассказывая тренеру. Зачем? Тот только замучил бы, заставляя таскаться по больницам. А таблетки всегда с собой, в кармане куртки. Той самой куртки, к которой прижимался Юра каждый раз, когда ехал с ним на мотоцикле.       Вскоре цветы стали крупнее, а боль сильнее. Отабек усердно скрывал это ото всех: от тренера, от Плисецкого, от знакомых и друзей, отговариваясь простудой, ведь на катке прохладно. Красные пятна на цветах обнадеживали, показывая, что времени у него осталось не очень много.       При встрече Отабек сделал пару фото с Юрой на память. Не себе, ему. Сам Алтын уже скоро уйдёт, ведь цветы теперь полностью красные, а боль постоянная. Никакое лекарство уже не поможет, ведь пить его в таких количествах нельзя. Парень отлеживается дома, под предлогом «заболел, температура», и совсем не выходит на лёд.       В последний день Алтын выпил максимальную дозу обезболивающих таблеток и решил сходить на каток. Молча откатав свою программу, он обнял тренера и вышел. Глубоко вздохнув, парень завёл мотоцикл и поехал в сквер, в котором они с Юрой любили гулять. После короткой прогулки в полном одиночестве, он заехал в цветочный и заказал огромный букет желтых тюльпанов. Передав продавцу записку с коротким текстом «Люблю, прости», он попросил доставить всё ровно в восемь вечера по адресу Плисецкого, который он быстро написал на клочке бумаги.       Сидя на крыше с бутылкой виски, Алтын любовался вечерним Питером. Слишком красивый город, населенный слишком красивыми людьми. Интересно, сколько ещё тут таких как он? Умирающих от неразделенной любви к каким-нибудь Плисецким. Много, наверное…       Прервав свои философские размышления, Отабек достал телефон и открыл альбом с фотографиями Юры, на которых изредка присутствовал и он. Одинокая слеза покатилась по его смуглой коже, застывая где-то на щеке. Наглядевшись вдоволь, парень стянул с себя толстовку, оставаясь в одних серых джинсах. Оставив рядом с кофтой телефон и бутылку, он подошёл к краю и, не давая себе времени на раздумья, шагнул в пустоту.       С глухим стуком Отабек упал на темно-серый асфальт, в последний раз вздохнув. Тело парня разлетелось лепестками, обнажая белоснежные кости скелета, в грудной клетке которого распускался желтый тюльпан.