Габриель

Габи почти шестнадцать, она не смотрит назад, глаза чистотой искрятся, Габи любит писать. Мечтала о жизни вне дома — и вот оно, лишь держись! Зена ворчит сурово и переходит на рысь. Габи теперь семнадцать, что у нее впереди? В скорби нельзя оставаться, выбор всего один. Она во главе амазонок, Зену несут в костёр. Габи всего восемнадцать. Меч оказался остёр. Дочери бога Дахока места нет на земле, ненависть сбила с дороги… Любовь оказалась сильней. Габриель девятнадцать, она отреклась от шеста. Кармам переплетаться вечность, судьба проста. Габриель не боится, косы долой с её плеч. Наверное, Зене снится. Бардесса берётся за меч. Габриель почти двадцать, распятие удалось. Но ей не впервой пытаться (Элай не скрывает слёз), Зена не помнит боли, но главное, что жива — Габриель глаз не сводит. Габриель очень зла. Двадцать пять лет минутой проходят под властью снов. Дочь наконец вернулась — Ева пугает богов. Зене даётся сила страшнее несказанных слов. Габриель — двадцать первый, с ней саи совсем срослись, зарезать мечом хватит нервов — но не отнимет жизнь, если представится выбор. Рука не всегда права, но лучше не быть убитой, чем проверять сперва. Тёмное прошлое Зены идёт по пятам опять. Габриель мчится на север за той, кто просила не ждать. Не плачет от вида крови — конечно, не привыкать. Лишь шепчет "живая снова" и не спешит отпускать. Габриель — амазонка, весь груз на её плечах. Горько терять подруг, но главное — на устах. Племя свободных женщин будет сражаться и жить. Пусть много царапин и трещин — их можно заделать, зашить. Акеми зовёт в Хигучи — это начало конца. Зена в последний учит. Тень от её лица болью ложится в сердце Габи в те тридцать секунд. С призраком Зены согреться и, хмурясь, пуститься в путь. Голову вместе с телом сжечь, и пытаться понять: этого ты хотела? С нежностью целовать как в первый, но, кажется, в крайний, губы родной души. С шакрамом останется память, с которой придётся жить.