[***]
— Разве мы не должны были снова поехать к Владу? – откинув нагло лезущую в глаза прядь волос, спрашиваю я у блондина уже после того, как черная иномарка была припаркована в нескольких метрах от моего подъезда. Не могу сдержать усталого вздоха, вызванного моим замученным состоянием. Мы пробыли не съёмках не так много времени, однако постоянная беготня туда-сюда, чтобы помочь не только своему артисту, но и другим, заставили меня попотеть. Помощи не добавили те же журналисты, один за одним желающие взять интервью у Егора, наплевав на то, что парень чисто физически не мог ответить всем. Но чтобы я не говорила, это была приятная усталость. Что-то доказывающее, что я ещё жива и показывающее мою полезность людям. — Я могу справиться и сам, – не повернув головы, отвечает Крид. Слышу в его голосе едва заметное раздражение, но решаю не придавать этому значения. В конце концов, мне никогда не удастся понять этого человека до конца, даже если очень постараюсь. – У тебя паспорт с собой? — Сейчас посмотрю, – заглядываю в сумку, где за сегодняшний день скопилась куча ненужных флаеров, фантиков от энергетических батончиков и прочей мешающей ерунды. Проверив все карманы, не нахожу нужного документа. Вспоминаю, что забыла его в старом рюкзаке, когда перекладывала вещи и недовольно поджимаю губы. – Нет, дома оставила. Сейчас поднимусь за ним, подождёшь? — А как же гостеприимство? Даже на чай не позовешь? – хмыкает певец, наконец повернув ко мне свою голову. Сложно разговаривать с кем-либо, не видя при этом его глаз. Хотя в случае с Егором, разговаривать всегда сложно. — А ты нуждаешься в приглашении? – хмыкаю, пародируя парня. Аккуратно выскальзываю из машины, стараясь не упасть на землю. Блондин идёт за мной, по пути закрывая автомобиль. У подъезда вижу неприятную компанию, главой которой является Дима, ядовито усмехающийся при виде нас с Егором. Сглотнув, быстрее стараюсь оказаться в подъезде, чувствуя за своей спиной Егора. Оказавшись в квартире, тут же встречаю Женю, которая удивлённо переводит глаза с меня на Булаткина и обратно. — Женя, это Егор – мой работодатель; Егор, это Женя – моя сестра, – поочередно представляю их друг другу, после чего снова обращаюсь к шокированной сестре. – Жень, сделай пожалуйста Егору чай. Там на полке ещё остался имбирный. — Х-хорошо, – блондинка кивает, удаляясь на кухню. Аккуратно поставив обувь на место, прохожу во внутрь помещения, прямиком в свою комнату. Убирая в шкаф верхнюю одежду, достаю оттуда рюкзак, вытряхивая из него все содержимое. Перебрав кучу ненужных черновиков, нахожу в этом хламе паспорт, но не тороплюсь возвращаться обратно. Оказавшись у зеркала, на скорую руку поправляю чуть спутанные волосы и провожу кистью по лицу, выравнивая тон кожи. Подойдя к кухне, слышу искренний смех сестры вместе с хрипловатым голосом Егора. — Мира много хорошего о тебе рассказывала, – после паузы произносит Женька, возможно, не скрывая улыбки на губах. — Да? – с ухмылкой в голосе спрашивает Крид. Мысленно проклинаю себя за то, что поддалась на провокации младшей и рассказала ей о Егоре, между тем, прислушиваясь к разговору. – И что же она рассказывала? — Жень, иди к себе, – захожу на кухню, ловя на себе сразу две пары глаз. Сестра расстроенно опускает плечи, но уходит, не забыв попрощаться с артистом. Голубые глаза Булаткина смотрят на меня по-особому заинтересовано, с присущей им наглостью. – Держи. Он берет паспорт, убирая его в верхний карман черной куртки. Ухмылка на его губах становится только шире, что невозможно меня раздражает. — Зря ты выгнала сестру, мне было интересно послушать, – насмешливо говорит Егор, в привычной манере смотря на меня в упор. — Чтобы ты знал: я ничего ей не рассказывала о тебе. Тем более, ничего хорошего, – складываю руки на груди, тем самым стараясь показаться увереннее. Хотя на самом деле, мои ноги дрожат от опасной близости к певцу. Внутренности скручиваются в тугой узел, однако я продолжаю держать маску, не дёрнув ни одним мускулом. Что-что, а скрывать от людей свои настоящие эмоции и чувства вошло в мой ежедневный распорядок, прочно там обосновавшись. Ничего хорошего в этом нет, однако когда ты закрыт от мира, ему становится сложнее тебе навредить. Егор поднимается с белого стула, подходя ко мне вплотную. Он ставит руки по обе стороны от меня, опираясь на сиреневую столешницу. Это действие заставляет меня затаить дыхание, а в нос ударяет свежий аромат его мужского парфюма. Черт возьми, он идеален. — Можешь притворяться сколько угодно, – блондин наклоняется ближе, так, что его горячее дыхание опаляет мою оголенную шею сразу в нескольких местах, дотягиваясь почти до скулы. Слегка прикрываю глаза, в ожидании какого-то продолжения, что удивляет не только меня саму. – Но факт в том, что ты обо мне говорила. Не провожай. Он уходит так же неожиданно, оставляя за собой последнее слово и смесь каких-то непонятных чувств глубоко внутри меня. Господи, все запуталось куда больше, чем изначально можно было представить. Я совсем не понимаю себя, но знаю только то, что Егор Булаткин чертовски мне нравится, а в этом нет ничего хорошего. Тряхнув головой, опускаюсь на стул, вытягивая ноги вперёд. Слабое гудение отдаётся в лодыжках, но эта усталость немного отвлекает от навязчивых мыслей, мешающих свободно дышать. Скинув пиджак, задумчиво беру в руки чашку кофе, приподнося ее к губам, а уже спустя секунду болезненно морщусь, ибо кипяток обжигает горло и язык. Твою же мать. — А по-моему, Егор очень даже неплохой человек, – Женя садится на противоположный стул, с интересом заглядывая в мои глаза, словно надеяться прочитать там ответы на свои вопросы. — А по-моему, кто-то ищет повод, чтобы не делать уроки, – кидаю на сестру красноречивый взгляд, отчаянно надеясь перевести тему, дабы только не говорить о Егоре. Слишком много его в моей жизни. — Ну Ми-и-ра, – хнычет блондинка, в попытке состроить жалостливое выражение лица. – Может я не пойду завтра? В честь дня рождения? — Жень, ты и так пропустила достаточно. У тебя впереди конец полугодия, здесь каждый день на счету. — Ты похожа на маму, – вздыхает сестра. После упоминая мамы, между нами повисает гнетущее молчание, отдающееся болью в сердцах. Снова затронули незажившие раны, пусть даже невольно. А эти раны вообще когда-нибудь смогут зажить? Возможно ли смириться с потерей самого близкого тебе человека? Мне кажется, этот груз навсегда привязан к нам и будет следовать за нами, как вечный багаж из болезненных воспоминаний. От этих мыслей меня отвлекает лишь дверной звонок, раздавшийся весьма неожиданно. Кидаю короткий взгляд на телефонные часы, которые показывают двенадцать ночи, после чего иду открывать незваному гостю, коим оказывается курьер в красной форменной куртке. — Мирослава Воскресенская? – парень смотрит в свой листок, прикрепленный к планшету и только после этого поднимает голову, чтобы услышать ответ на свой вопрос. — Да, это я, – киваю, все ещё не понимая, что его сюда принесло. Пропускаю курьера на порог квартиры, чтобы не держать его в дверях, а брюнет протягивает мне большой букет цветов, состоящий из белых и нежно-розовых роз вкупе с зелёной листвой, а так же белоснежными пионами, обернутый в светлую крафт бумагу. Нахмурившись, принимаю букет в свои руки, разглядывая цветы. Кому потребовалось присылать их так поздно? — Распишитесь пожалуйста, – молодой человек протягивает мне ручку и планшет, где я вывожу неровную фамильную закорючку, затем возвращаю предметы курьеру. – Всего доброго. — Подождите, – вырывается у меня, что заставляет брюнета резко затормозить прямо у порога. – А я могу узнать, кто прислал букет? Парень качает головой, на секунду позволяя себе сменить рабочее выражение лица едва заметной усмешкой. — Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию, извините. Мне пора идти. Ещё раз досвидания. — Хорошо, спасибо. Закрыв дверь на два оборота, медленным шагом возвращаюсь обратно, рассматривая невероятно красивую композицию. Цветочный аромат наполняет мои лёгкие, отчего настроение сразу взлетает к небу. Достаю записку, которую не заметила раньше, ожидая найти ответ на свой единственный вопрос. Развернув маленькую бумажку, несколько раз пробегаюсь глазами по тексту. «Я так не думаю». Ни подписи, ничего более. Только короткая фраза, состоящая из пяти слов. Я так не думаю. Что это вообще значит? Происходящее больше походит на чей-то не смешной развод, но никак не совпадает с объективной реальностью. С какой вероятностью курьер ошибся адресатом? Зная мою природную тягу к неудачам, почти стопроцентная. — Кто там приходил? – спрашивает Женя, едва я переступаю порог кухни. Увидев букет, девочка не сдерживает восхищённого вздоха. – Это от Егора? Закашливаюсь от того, что слова Жени выбивают из лёгких весь воздух. Подобного вопроса я не ожидала услышать, тем более от родной сестры. Дарить цветы – не в стиле Булаткина. Тем более, без повода. Тем более, мне. — Жень, не говори ерунды. У нас с Егором чисто деловые отношения, которые закончатся сразу после практики. — Ну да, конечно, – смеётся сестра, однако словив мой раздраженный взгляд неохотно замолкает. – Все, поняла. Иду спать.Спокойной ночи. — Спокойной ночи. После того, как Женя уходит в свою комнату, достаю из настенного шкафчика хрустальную вазу сиреневого цвета, набираю туда холодной воды и ставлю туда цветы, расправляя букет. Все ещё не могу понять, кому нужно было оказывать мне такой знак внимания, но в любом случае, это невероятно приятно. Единственный повод чтобы улыбнуться наедине с собой без фальши и масок. Голова становится ватной от всего объема информации, которую я получила. Решаю помучить себя догадками завтра, а пока иду в свою комнату за шариками и прочей праздничной атрибутикой, которую купила специально, чтобы украсить квартиру к дню рождения сестры. Даже непривычно делать это все в одиночку. После того, как мамы не стало, праздники уже не хранят в себе той приятной атмосферы, какую имели раньше. У нее был особый дар вселять в сердце радость и счастье, не прилагая к этому усилий. А теперь все кажется таким отстранённым. И от этого только становится страшнее.[***]
Эта ночь оказалась тяжелее других. Прошлого раза хватило, чтобы теперь закрывать глаза и видеть ту картину заново. Снова видеть горящую одежду, слезы на своем лице и слышать пропитанный ненавистью голос Егора. Ещё и какое-то плохое предчувствие попросту не давало мне заснуть, мучая догадками. В который раз уже отмечаю, что моя жизнь больше похожа на кошмарный сон, который никак не желает прекращаться. Не в силах больше сомкнуть глаза, поднимаюсь с кровати, поправляя сбитую в комок простынь и мятое, от длительных попыток найти удобное положение, одеяло. Пижама неприятно липнет к телу, что только больше повышает мой пессимистичный настрой на этот день. Холодный душ чуть-чуть приводит в порядок, что в таком состоянии значит очень даже много. Пока сестра ещё мирно сопит в своей кровати, очень быстро надеваю чёрное платье, наношу минимум макияжа, только чтобы скрыть от именинницы синяк и закрепляю волосы в небрежном пучке несколькими шпильками. Не смотря на своё отражение, иду на кухню, где так же впопыхах расставляю разноцветные свечки на любимом торте Жени. Зажигая их одну за одной, случайно обжигаю безымянный палец, с трудом сдерживая болезненный стон. Закусив до крови губу, продолжаю своё дело, после чего беру в одну руку поднос с десертом, а в другую небольшую коробочку, перевязанную алой лентой и потихоньку иду до комнаты сестры. С трудом открываю дверь, но когда вхожу, сразу растягиваю губы в улыбке. — Женя, просыпайся, – блондинка с трудом пытается разлепить глаза, что удается ей только с третьего раза. Увидев в моих руках торт, Женя сначала непонимающе хмурит брови, сонно потирая карие глаза, но когда все же понимает всю суть происходящего, непонимание на ее лице сменяется яркой улыбкой. – Загадай желание и задуй свечи, – девушка смешно щурит свои глаза буквально на несколько секунд, а затем разом задувает все шестнадцать свечей, оставляя витать в воздухе характерный запах воска, приятный для моего обоняния. Убираю торт на прикроватную тумбочку, присаживаюсь на край односпальной кровати, покрытой розовым одеялом, и вкладываю в аккуратную ладонь сестры белую коробочку. – С днём рождения тебя, сестрёнка. — Спасибо, – улыбается она, постепенно разворачивая алую ленту и снимая подарочную упаковку. – Боже, Мира, ты самая лучшая сестра! Женя счастливо кидается в мои объятия, крепко сжимая меня за талию. Обнимаю девушку в ответ, устраивая свою голову на ее макушке. — В шесть вас с Алёной у подъезда будет ждать такси; я постараюсь встретить вас в зале. — Хорошо, – едва ощутимо соглашается Женя, ненадолго замолкая. Чувствую, как она хочет что-то спросить, но пока не решается. Не тороплю ее, потому что знаю, как иногда бывает сложно завести важный разговор. – Знаешь, мне ее очень не хватает... Я бы все отдала, чтобы она сейчас была рядом. Едва сдерживаю громкие всхлипы, однако слезы произвольно стекают по щекам, против моей воли, а я даже не пытаюсь их стереть. Это невыносимо больно. Любой, кто терял родных, поймут меня. Только вот, как объяснить сестре, что в этой жизни придется учиться жить с этой болью и браком на сердце? По-другому никак. — Она всегда рядом с нами, – произношу тихо, почти шепотом, боясь сорваться. Не хочу портить праздник своей сестры своими слезами. Она должна улыбаться. – В твоём и моем сердце. И это не изменится. Веришь? — Как я могу тебе не верить? – слабо хмыкает блондинка, выпуская меня из объятий. Ее лицо, как и мое, залито искренними слезами, которые мы не показывали никому. Однако иногда стоит отходить от правил, ведь так? — Ну все, перестань плакать, – стираю солёную жидкость с ее загорелой кожи и поднимаюсь с мягкого матраса. – Мне пора на работу, позавтракаешь сама? — Конечно, не переживай, – кивает Смирнова. – Хорошего дня. — И тебе. До вечера. Посмотрев на время, уже не удивляюсь тому, что начала опаздывать. Сама понимаю, что веду себя безответственно и непрофессионально, однако ничего не могу поделать с чертовой непунктуальностью. Хватаю пуховик, натягиваю его на плечи, не застёгивая ни на клёпки ни на замок, беру в руки первый попавшийся шарф и чуть ли не бегом выхожу из квартиры. Однако увиденное в коридоре заставляет меня остановиться на месте. «Мира Воскресенская – шлюха». Так гласит белая надпись на стене, напротив нашей двери. Просто прекрасно. Настроение слетает в самые дебри, до такой степени, что хочется разбить руки о стены. Хуже всего, что это художество увидят не только соседи, но и Женя. В конце концов, она ещё подросток, а как известно, они на все реагируют болезненно. Тотальный пиздец. Устало вздохнув, на скорости спускаюсь вниз, едва не сбив маленького мальчика. Только на улице меня ждёт ещё один сюрприз. И точно не скажешь, приятный он или не совсем. — Что ты здесь делаешь? – кутаюсь в пуховик, потому что по дороге так и не успела застегнуться, а погода на улице оставляла желать лучшего. Снова метель в компании пронизывающего до костей ледяного ветра. Блондин хмыкает. — Глупый вопрос. Не хочу задерживать начало эфира только из-за одного опоздания. Меня по головке за это не погладят, – он небрежным жестом откидывает волосы назад, демонстрируя несколько морщинок на лбу. После того, как парень кидает взгляд на наручные часы не самой дешевой марки, его брови медленно ползут вниз. – Слушай, Мирослава, у тебя определённо проблемы с временем. Может, ты уже сядешь? Стою, опешив от такого напора со стороны Егора. Почему он вообще заезжает за мной и какого черта манипулирует моими действиями? Не смотря на внутренние разногласия с самой собой, прохожу к машине и занимаю своё привычное место, опуская взгляд на свои сцепленные руки. Такое ощущение, что здесь я провожу большую часть своего времени, ибо досконально знаю каждый уголок авто, включая даже небольшую царапину на бардачке и характерный аромат нового кожаного салона вкупе с приятным мужским парфюмом. Такого не было даже во время моей работы в «Рассвете», а это уже говорит о многом. В последнее время мои мысли вращаются по определённой цепочке, вокруг одного и того же человека. Я боюсь. Боюсь влюбиться в него до потери пульса и потерять голову от этого чувства; боюсь привязаться к этому человеку, ибо знаю, как тяжело расставаться с теми, кто оставил след в жизни. А как известно, страх съедает тебя изнутри, отравляя настрой на жизнь и подставляя болезненные подножки. Погрузившись в себя, замечаю что мы уже на месте только после того, как Егор несколько раз щёлкает пальцами перед моими глазами, чтобы привлечь внимание. Черт, в очередной раз упала лицом в грязь. — Что? – хмуро перевожу на него взгляд, сталкиваясь с серьезными голубыми глазами. На этот раз не вижу в них насмешки, что порядком кажется удивительным. — У тебя все в порядке? – спрашивает блондин, поворачивая тело в мою сторону, дабы удобнее было смотреть. – Ты слишком рассеянная. — Все отлично, – слишком резко выпаливаю свой ответ, избегая того, чтобы кинуть на парня хотя бы быстрый взгляд. – Мы опаздываем кажется. Поспешно покидаю автомобиль, стараясь не хлопать дверцей. Егор выходит следом, но не дожидаясь его, захожу в здание радиостанции «nrj», чувствуя на своей спине чужое недовольство. «Отдав» Крида ведущим, ухожу на положенное мне место за пределами камер. Опираясь спиной на стену, запускаю руки в волосы, пытаясь взять себя в руки. Слышу, как начинается эфир и выровнявшись так, чтобы было видно артиста, молча наблюдаю за происходящим в зале. Отпустив пару шуток вместе с ведущими, Егор начинает исполнять акустическую версию «самой-самой», дослушать которую мне не даёт телефонный звонок. Разочарование растекается у меня по венам, однако как бы я не проклинала звонившего, трубку взять все же пришлось. — Мирослава, здравствуйте. Это Роман Алексеевич, – голос онколога вызывает во мне неприятные воспоминания, отчего кожа мгновенно покрывается мурашками. – Пришли результаты ваших анализов на раковую предрасположенность. — Добрый день, вы нашли там что-то серьезное? – с опаской спрашиваю я, безуспешно пытаясь скрыть волнение в своем голосе. — Не совсем так; у вашей сестры все отлично, а вот у вас есть некоторые проблемы, – мужчина задумчиво покашливает, и могу поспорить, что в этот момент он постукивает костяшками пальцев по столу из тёмного дерева. — У меня...рак? — Нет, что вы, ни в коем случае, – облегчённо выдыхаю, как будто только что заново родилась. На секунду мне показалось, что это конец. Не дай Бог кому-то испытать подобное. – Но все же было бы неплохо, если бы вы подъехали ко мне в ближайшее время. — Я постараюсь приехать к вам завтра утром, – быстро сверяюсь с блокнотом, чтобы убедиться в том, что на это время ничего не запланировано и получив согласие Романа Алексеевича, убираю телефон обратно в сумку.[***]
Медленно передвигая ногами, все же добираюсь до своей квартиры, запинаясь о порог. Вовремя успеваю удержаться на месте, иначе уже лежала бы уткнувшись носом в холодный пол. После концерта нам пришлось задержаться в «Известиях», поэтому Женька, которая буквально сияла от счастья из-за личной встречи с Егором и от того, что певец лично поздравил ее за кулисами, вручив маленький, но очень изящный кулон в форме бесконечности, уехала домой раньше как минимум на полтора часа. Сергею неожиданно приспичило забрать ее на машине вместе с подругой, и мне пришлось отпустить сестру скрепя сердце. Вздохнув, кидаю ключи на тумбу и оставляю мокрые ботинки на коврике, после чего прохожу в глубь квартиры. Из гостиной доносятся приглушенные голоса, которые я списываю на телевизор. Но когда захожу в указанную комнату, вижу там совсем не телепередачу. — Мирослава, здравствуй, – учтиво кивает «отчим», не получая никакого ответа. Стоящие в углу чемоданы наводят на подозрительные мысли, чем Сергей заслуживает мой напряжённый взгляд, полный недоверия. А плохое предчувствие сбывается. — Что здесь происходит? – задаю вопрос не характерно холодно для себя. Мужчина задумчиво потирает бороду, а потом предлагает мне присесть. – Постою. Сергей Петрович, я хочу знать, что здесь происходит. И желательно побыстрее. — Слава, мне будет проще, если ты сядешь. — Моё имя для вас – Мирослава. И я внимательно слушаю, – не собираюсь уступать ему ни при каких обстоятельствах. Слишком много плохого он сделал для нашей семьи, чтобы сейчас идти ему на уступки. — Тогда не буду ходить вокруг да около, – мужчина присаживается на подлокотник дивана, избегая смотреть прямо мне в глаза. – Ты в курсе, что твоя мама не успела заверить завещание, по которому эта квартира переходила тебе? — И что это значит? – смерив «отчима» хмурым взглядом, чувствую как кончики пальцев начинают неметь от не радужных догадок. — Поручителем за эту квартиру остаюсь я, а значит, по праву наследования она достается мне, что докажет тебе любой суд, – Сергей Петрович делает короткую паузу, будто собираясь с силами. — Хотите сказать, что я должна покинуть квартиру? – озвучиваю свою догадку за него, не сомневаясь в положительном ответе. Его глаза дают мне ясный и красноречивый ответ. – Когда? — Не хочу тебя торопить, но чем раньше, тем лучше, – прямо отвечает он, даже не стесняясь моего затравленного взгляда. Понимающе киваю головой, закусывая нижнюю губу, чтобы только сдержать слезы хотя бы до своей комнаты. Опустив взгляд в пол, иду по направлению к выходу, но на пороге нерешительно останавливаюсь , чтобы все-таки сказать пару слов. — А вам не жалко отрывать от Жени единственную сестру? — Про ту, что на стенах пишут подобные высказывания? – он делает вид, что задумался, после чего резко продолжает. – Нет, не жалко. Я, в отличии от тебя, могу дать ей достойное воспитание, да и жить она будет в приличной семье. — В приличной семье? Ты хоть слышишь себя? – не обращаю внимания на то, что очень быстро перешла на личности и не могу сдержать нервный смешок, который вырывается из моих губ. – Вы со своими родственниками давно уже выкинули Евгению из своей семьи. Когда в последний раз ты был у нее в школе? Ты хотя бы знаешь, в каком классе она учится? — В восьмом, – немного подумав, отвечает брюнет. Мне становится противно продолжать вести с ним этот диалог. — В девятом, Сергей, в девятом! — Можешь сколько угодно разыгрывать трагедию, однако твои слова ничего не изменят, Мирослава, – нарочно выделяя мое имя интонацией, отрезает Сергей Петрович. – Женя останется с нами; тебе же придется покинуть этот дом. — Ну ты и подонок, – обессиленно хмыкаю я, глядя прямо в карие глаза мужчины, не жалея ни об одном сказанном слове. Отобрать у меня крышу над головой еще никуда не шло, но лишать меня общения с единственной родной душой – жестоко. Мое поведение слишком сильно напоминает поведение Булаткина, однако с какой-то стороны, это даже хорошо. Так реально легче. Открыв шкаф, вываливаю оттуда все свои вещи, коих оказывается не так уж и много, учитывая тот факт, что большинство моей одежды лежит в шкафу у Женьки. Достаю из-под кровати старую спортивную сумку, очень быстро скидываю самое основное: теплые свитера, джинсы, рубашки, предметы личной гигиены и некоторую косметику, после чего отдельно в рюкзак упаковываю необходимые бумаги, а так же мамин медальон, который дорог мне как память. Беру свой пуховик вместе с шарфом под локоть, закидываю на плечо тяжелую сумку, и даже не оглядываясь, дабы не сделать себе еще хуже, выхожу в темный подъезд, где собственно и одеваюсь. Кинув сумку на бетонный пол, сажусь на нее сверху, утыкаясь лицом в холодные ладони. На часах уже давно за полночь, а мне совершенно некуда пойти. В любой нормальной гостинице цены на порядок выше, чем я могу себе позволить, а в бюджетных уже попросту нет свободных мест. Мне абсолютно некуда идти и самое страшное – это не является шуткой. Похлопав себя по карману, достаю из него мобильный телефон, некоторое время гипнотизируя взглядом. Не знаю, что толкает меня на это действие, но через пару минут я все же решаю набрать номер Крида. Я никогда не звонила ему первая, но слепое чувство внутри меня почему-то твердило, что на данный момент он единственный, кто сможет мне помочь. Услышав в трубке первый гудок, чуть ли не нажимаю на отбой, но раздающийся мгновение спустя хриплый голос певца удерживает меня от этого поступка, отрезав пути к отступлению. — Егор, – тихо произношу я, не зная, слышно ли меня на той стороне. – Ты можешь меня забрать? — Ты где? – без предисловий спрашивает блондин в своей привычной манере. Коротко отвечаю ему, что нахожусь дома, закрывая лицо рукой, потому что тусклый свет начинает резать глаза. – Скоро буду. Я не считаю, сколько проходит времени до того момента, как дверцы старого лифта раскрываются и оттуда выходит слегка взъерошенный блондин, припорошенный снегом, однако точно знаю, что парень приехал слишком быстро для такого расстояния между нашими домами. Значит ехал он далеко не на скорости шестьдесят километров в час. Увидев меня, сидящую почти на полу, Егор непонимающе хмурит брови, а после того, как его глаза натыкаются на белую надпись, руки артиста сжимаются в кулаки. — Это что за херня? — Не обращай внимания, – качаю головой, поднимаясь с помятой сумки на ноги. В глазах тут же темнеет, однако мне удается скрыть это от предельно внимательного взгляда Булаткина. – Ты не знаешь, где я могу пожить пару дней? — Что-то случилось? – не ответив на первый вопрос, спрашивает артист, все еще поглядывая на исписанную стену. — Я потом всё тебе объясню, – вздыхаю, поправляя надоевшие волосы, постоянно падающие на лицо. Взяв с пола рюкзак, снова поворачиваюсь к блондину. – Так ты поможешь? — Поживешь у меня, – сообщает он, после чего берет мою сумку за ручки и закидывает ее на свое плечо. Булаткин заходит в лифт, вызванный мною несколько секунд назад, и я делаю тоже самое. В тесном помещении приходится прижаться ближе к парню, отчего мое сердце начинает стучать быстрее в несколько раз. Сделав глубокий вдох, своим тонким обонянием улавливаю ненавязчивый запах алкоголя, слегка вскруживший мою голову. — Ты пил? — Немного, – честно отвечает певец. Только сейчас обращаю внимание на то, что его вещи выглядят помятыми, да и сам артист кажется весьма уставшим, с большими мешками под глазами. Когда дверцы раскрываются, первой выхожу в подъезд. На улице неожиданно сталкиваемся с подвыпившим Димой, на лице которого при виде меня расползается ехидная ухмылка. — И куда же собралась наша Мирослава? К очередному мажору на богатой тачке? – насмешливо интересуется Колосов. Наблюдаю, как сжимаются жевалки на лице Крида, из-за чего отчетливо просвечиваются его скулы. Этот чертов день когда-нибудь закончится? — Слушай, парень, я не знаю кто ты такой, но советую тебе свалить побыстрее, – холодно произносит Егор, стоя за моей спиной, По спине пробегаются мурашки, вызванные скорее неприятной ситуацией, нежели холодными потоками ветра, что бушуют на сырой улице. — А ты очередной кавалер этой «ночной бабочки»? – пьяно усмехается парень, расслабленной походкой направляясь в нашу сторону. Поравнявшись с певцом, Дмитрий снова роняет очередную реплику так, чтобы я тоже могла ее услышать. – Эта красавица такие чудеса в постели вытворяет, я однажды такое испытал... Договорить Колосов не успевает, потому что в его челюсть со всего размаха прилетает кулак Егора, с характерным для этого хрустом. Дима падает на покрытый льдом асфальт, шипя себе под нос неприличные ругательства. — Я же тебя предупредил, – говорит Егор, наклоняясь ближе к обездвиженному парню. – Держи свой рот на замке, и если еще раз хоть слово скажешь, и не такое испытаешь. Ты понял меня, урод? Пнув напоследок закашлявшегося соседа, блондин хватает одной рукой меня за локоть, второй поднимает упавшую, в процессе потасовки, сумку и тащит меня за собой в сторону его иномарки. Корчась от боли в руке, молча следую за парнем и с облегчением сажусь в салон его автомобиля. Раздраженно кинув сумку в багажник, Булаткин садится за руль и резко ударив по газам, выезжает со двора. Точнее сказать, с моего бывшего двора. Как быстро сменяются события в нашей жизни… Немного успокоившись, Крид поворачивает голову на меня, сжавшуюся в сидение и придерживающуюся за ноющий локоть. — Что это за подонок был? — Сосед мой, – перевожу взгляд с окна, за которым мелькали разноцветные огни полусонной Москвы. Неожиданно для себя чувствую потребность в том, чтобы оправдаться. – Но я с ним никогда не спала; он все выдумал… Я даже не думала… — Я все понял, успокойся, – перебивает меня артист, возвращаясь к наблюдению за дорогой. Сглотнув, устало прикрываю глаза, чувствуя себя невероятно гадко. Меня выгнали из собственной квартиры, вдобавок еще намекнув, что мое общение с сестрой пойдет девушке только во вред. А может, Сергей Петрович прав? Что я могу дать Жене, не имея за душой ни толкового образования, ни финансового состояния. Закусываю внутреннюю сторону щеки чуть ли не до крови, быстро смаргивая подступающие слезы. — Что такое? – заметив мое состояние, спрашивает Егор. — Ничего, – отрицательно качаю головой, отворачиваясь от парня, наблюдая за мелькающими плакатами и баннерами. В такие моменты, когда ты едешь по большому городу, твои проблемы кажутся мелочными, однако, к сожалению, такое чувство не возможно сохранить надолго. – Все отлично. Переступив порог квартиры, Егор кидает связку ключей на чёрную тумбочку и поворачивается ко мне, чтобы указать на нужную комнату, где я буду жить в ближайшее время. Неужели это происходит на самом деле? Кому рассказать – не поверят. Нерешительно мнусь на пороге, не рискуя проходить дальше. Чувствую себя глупой пятиклассницей, да выгляжу, наверное, не лучше. — Не стой в дверях, – хмыкает Булаткин, проходя внутрь квартиры. Устало зевнув, иду за парнем на кухню, останавливаясь лишь напротив большого панорамного окна. Слышу как Егор наливает себе в бокал что-то явно высокоградусное, а потом обращается ко мне. – Расскажешь, что произошло? — Там все так запутанно, – взъерошиваю волосы рукой, запутываясь в них кольцом. – Если в двух словах: бывший муж моей мамы, по совместительству отец Жени, выгнал меня из квартиры со словами: «Любой суд будет выигран в мою пользу». — Все настолько дерьмово? – хриплым, скорее всего от усталости, голосом спрашивает блондин. Поворачиваюсь к нему лицом и вижу, как парень облокачивается на кухонный гарнитур, сжимая столешницу в татуированной ладони. В приглушённом свете его волосы кажутся на порядок темнее, больше напоминая расплавленное золото. — Хуже, чем ты мог себе представить. От отчаяния, поселившегося внутри хочу рвать на себе волосы и позволить слезам выйти наружу, но внутренний стержень не позволяет мне унизиться в глазах Егора, как бы плохо сейчас не было. Скрестив руки на груди, обнимаю себя за плечи. Внезапно накатывает ужасное желание упасть лицом в подушку, только бы выбросить из головы все произошедшее. Егор разворачивается на выход, чтобы удалиться в свою комнату, однако останавливается, едва я негромко зову его по имени. Еще раз поднимаю глаза на певца, чтобы поблагодарить его и пожелать спокойной ночи, но слова комом застревают в горле, от переизбытка эмоций. Мысли разом улетучиваются из головы, оставляя после себя лишь абстрактную пустоту. Снова контакт глаза в глаза, совместимый с желанием дотронуться до его губ своими. Однако разум в этой игре берет верх над чувствами. — Спасибо......история двух ненормальных и кто же подскажет, как быть им?..