***
Первые дни школы всегда казались Гарри невыносимыми, начинались мерзкие уроки и снова приходилось видеть ненавистных преподавателей, а также школьного психолога, вечно норовившего залезть в душу, причём жертвой, как ни странно, тот выбирал именно Гарри, на что Крюк не мог найти ни одной адекватной причины, не считая, конечно, ужасной репутации, входящей в комнату, буквально перед ним, неблагополучной семьи, кучи стычек в школе с другими парнями, постоянных обоснованных и не очень наказаний, подозрений в том, что он увлекается чем-то запрещённым… Ну, ладно, может, и были у психолога свои причины. Но больше всего Крюка раздражало не это, а толпы новичков — первогодок, вечно путающихся у него под ногами. И именно поэтому он намеренно переждал перемену на крыше школы, чтобы не столкнуться ни с одним из новичков. Нужный ему класс науки был уже совсем близко, вот только Гарри останавливается на полпути, слыша странный стук и оборачивается. Светловолосый парень, у которого, как кажется Гарри, на лбу написано большими буквами «НОВИЧОК», отчаянно пытается открыть шкафчик, вновь и вновь набирая нужную комбинацию цифр, но ничего не выходит, и он принимается зло стучать по нерадивому локеру. Крюк усмехается, но что-то, словно толкает его вперёд к новенькому. И он одной рукой отодвигает удивлённого парня, а другой с силой дёргает замок, отпирая его. Новенький тяжело дышит и с благодарностью смотрит на парня, а Гарри натягивает на лицо дежурный оскал. — Спасибо, — говорит парень, улыбаясь своей чертовски идеальной улыбкой, ну, вот серьёзно, Гарри готов поклясться, что попал в чёртову рекламу зубной пасты и его почему-то это дико раздражает. — Я — Бен, — новенький протягивает ему руку, а Гарри смеряет его снисходительным взглядом. — Этот мир катится ко всем чертям… — начинает он и уже хочет закончить фразу, бросив презрительное: «…если в школу берут таких идиотов», — но что-то во взгляде небесно-голубых глаз заставляет грубые слова застрять у него в горле, а всё, что получается выдавить: «…попрощайся, если есть с кем». И Гарри уже готов отпинать себя за глупость, как с удивлением обнаруживает счастливую улыбку на лице парня и проблеск понимания на дне голубых глаз. Сердце почему-то быстро стучит и, кажется, начинает отбивать чечётку, а Крюк злится. Какой к чёрту конец света? Ерунда! — Гарри, — бросает он и, намеренно игнорируя протянутую руку парня, задевает его плечом и направляется прочь из школы. Что ж, его и так все считают психом, одним больше, одним меньше — разницы никакой.***
Люди мельтешат перед его глазами, но ему как-то всё равно. Он сидит в тени дерева во время большой перемены. Наушники, плотно вставленные в уши, заглушают целый мир, а Гарри просто наслаждается минутами покоя и одиночества. Чуть дальше можно заметить студентов, так же, как и он расположившихся на траве. Они болтают, смеются, поглощают свой ланч и бесконечно раздражают Крюка, но он уж привык не обращать внимания, а они уже давно поняли, что его не стоит трогать — себе дороже. Он прикрывает глаза от наслаждения, вслушиваясь в музыку, заглушающую не только мир, но и все мысли, бродящие в голове, и просто откидывается назад, спиной опираясь о ствол дерева, вытягивая свои длинные ноги, обтянутые плотной тканью чёрных джинс, небрежно заправленных в разношенные, но от этого не менее любимые, армейские ботинки. Но покой парня прерывает непонятное шуршание, слышимое даже через громкую музыку, он распахивает глаза и встречается взглядами с «новичком — блондином», которому помог открыть шкафчик. Парень устраивается напротив Гарри, а тому хочется закричать: «Совсем что ли жить надоело?!», — но он почему-то молчит и наушник один снимает, показывая, что слушает. — Знаешь, а я верю, что этот мир сгорит дотла, — спокойно заявляет он и обворожительно улыбается, а Гарри почему-то хочется улыбнуться в ответ. — Будешь? — спрашивает «новичок», имя которого Крюк не счёл важным запоминать, и протягивает тому пончик, покрытый отвратительно-розовой глазурью, такой ненавистной, но в то же время любимой Гарри. И Крюку уж очень хочется согласиться, ведь сам он, ну, просто не может покупать эти пончики, уж слишком они девчачьими кажутся, и поэтому поддаётся желанию, принимая угощение. — Полагаю, мы это выясним, — говорит он и как-то излишне внимательно смотрит за тем, как расцветает яркая улыбка на лице Бена, имя которого неожиданно всплывает в памяти.***
Глупые сборы всегда сильно раздражают Гарри. Он не любит «Турнирное поле», совсем не любит, да и спорт ему вовсе не нравится, тем более командный, Гарри — не командный игрок. А вот плаванье ему нравится, но вот идти в школьную команду у него нет ни малейшего желания. В мужской раздевалке всегда тесно и душно, да и пахнет отнюдь не приятно, вот только Гарри это совсем не колышет. Он быстро стягивает футболку, убедившись в том, что огромный лейкопластырь на месте и всё ещё закрывает глупую татуировку, и надевает форменную школьную футболку. Другие парни смеются, обсуждают девушек, показывают свои особенные метки, но Гарри это совершенно неинтересно и как-то совсем нет желания выяснять, как же Джей, капитан школьной команды, увидел татуировку «предназначенных» у своей лучшей подруги, Мэл. Его это совсем не интересует. Он идёт к выходу, неосознанно обводит цепким взглядом раздевалку в поисках светлой макушки «новенького», но отчего-то знает, что его здесь нет. «Да где его носит?», — проносится в голове у Крюка, но он тут же отдёргивает себя: «Плевать!». Гарри идёт на поле, но чья-то тёплая ладонь ложится на его плечо. — Хэй, Гарри! — Чужой голос прерывает поток мыслей. — Ты тоже хочешь попасть в команду или ты уже в ней? — Крюк оборачивается и сталкивается взором со взглядом небесно-голубых глаз. «Отвали ты уже от меня!» — хочется ему кричать, но он только хмыкает и головой качает. — Ещё чего! — Бросает он. — Все должны присутствовать, чёртовы правила! — Крюк небрежно поводит плечом, сбрасывая руку Бена, и продолжает идти, оставляя настырного малолетку позади, но тот быстро нагоняет его. А Гарри хочется ударить его, но он почему-то просто терпит, позволяя новичку идти рядом. — А я вот точно собираюсь попасть в команду, — заявляет Бен, а Гарри окидывает его скептическим взглядом с головы до ног, особо останавливаясь на острых, хрупких ключицах, выступающих из-под футболки, и тонких запястьях парня. — Ну-ну, — хмыкает Крюк, представляя, как наглого первогодку раздавит тот же Джей, который больше в несколько раз даже самого Гарри, что уж там говорить про Бена. Парень хмурится. — Вот увидишь: я буду в команде, — уверенно заявляет «новичок», а Гарри насмешливо фыркает. — Надеюсь, что увижу это до того, как этот мир сгорит дотла, — Крюк с вызовом смотрит глаза Бена, а тот лишь довольно улыбается. — Тогда, спорим? — Глаза его блестят, а Гарри, кажется, на секунду выпадает из реальности, но быстро взяв себя в руки, он с неким восторгом наблюдает за тем, как Бен протягивает ему руку. — Если я попаду в команду, то ты должен мне желание… — А если нет, то ты должен желание мне, — заканчивает за него Гарри, Бен кивает, принимая условия. — По рукам, — Крюк крепко сжимает ладонь Бена, которая в его руке кажется ещё меньше, и самодовольно улыбается — «новичок» уж точно не попадёт в команду. — Карлос, разбей, — бросает Бен проходящему мимо парню-новичку. — Что это ты задумал, Бен? — Начинает Карлос, полностью игнорируя Крюка, кажется, боясь старшеклассника. А потом встречается с тяжёлым взглядом Гарри и тут же идёт на попятую, пытаясь призвать к разуму Бена. — А м-может не стоит? — Гарри хмыкает. — Разбивай уже! — Карлос вздрагивает от резкого голоса Гарри и выполняет «просьбу», стремясь уйти подальше. — Готовься проиграть, — довольно заявляет Бен и спешит к тренеру, который уже собирает всех претендентов на место в команде, а Гарри спокойно идёт до трибун, даже не утруждая себя такими глупыми формальностями, как поздороваться с преподавателем, вальяжно разваливаясь на одной из лавочек. Он наблюдает за глупым мельтешением людей, стараясь полностью игнорировать взгляды, бросаемые «наглым новичком» в сторону трибун, но когда Бен попадает в тройку претендентов на место защитника, Крюк заметно напрягается, сменяя свою расслабленную позу. А потом и вовсе встаёт с места, когда парень проходит «убойную зону», и, кажется, сердце у него на секунду сжимается, когда снаряд пролетает всего в каких-то паре сантиметров от головы этого «безнадёжного новенького». — Этот мир определённо катится ко всем чертям, — качает головой Крюк и наблюдает за тем, как Бен, ослепительно улыбаясь, забирает форму у тренера. Гарри проиграл, и ему вовсе не хочется выполнять желание этого «противного до зубного скрежета малолетки», но почему-то и злиться не хочется.***
Гарри злится. Откуда вообще этот тупица мог узнать о его любимом месте?! — Чего надо?! — Чуть ли не рычит Крюк, смотря на парня, забравшегося на крышу. Бен лишь улыбается и подходит ближе. — Желание, — спокойно говорит он. — Я ведь выиграл, — Гарри чертовски сильно хочется вмазать ему, ударить по лицу кулаком, так, чтобы услышать неприятный хруст ломающегося под напором носа, так, чтобы стереть эту дурацкую улыбку и эти отвратительные ямочки на щеках. Но он лишь смотрит в блестящие голубые глаза и думает о том, что просто терпеть не может этот глупый цвет. Крюк устало выдыхает, каждая частичка его тела просто выдаёт раздражение, крепкими щупальцами въевшееся в его сознание. Он вопросительно смотрит на «наглого новичка», будто ждёт свой приговор. Бен улыбается ещё шире, а у Гарри сердце начинает громко колотиться о рёбра, и он лишь сильнее сжимает челюсть, показывая своё недовольство. — Сними футболку, — заявляет «ну, просто невыносимый малолетка» и внимательно всматривается в лицо Гарри, ожидая реакции парня. Крюк, на секунду растерявшись, качает головой. — Так и знал, что ты — псих, — Гарри удивлён, можно даже сказать, что он в смятении, но почему-то от слов парня в груди что-то щемит, приятно распространяя тепло по телу. — Ты мог заставить меня сделать что угодно, но говоришь мне просто снять футболку… Так, подожди… Ты —гей? — Не то чтобы Гарри было интересно, но ему определённо хочется узнать ответ на заданный вопрос. Заинтересованность проскальзывает в его голосе. — Снимай уже, — Бен весело улыбается, а сам не сводит пристального взгляда с Гарри. Крюк стягивает злосчастную футболку через голову и почему-то чувствует, как сердце заходится в бешеном ритме, а жаркий румянец касается щёк. — Доволен? — Спрашивает Гарри, замечая, как взгляд Бена замер на месте чуть пониже ключицы. Он, смущённый пристальным вниманием, опускает взгляд вниз и тут же обнаруживает отсутствие лейкопластыря. — Чёрт, — шипит он и быстро натягивает футболку обратно. — Насмотрелся?! Гарри не просто зол, он в ярости. Как этот глупый новичок так ловко его одурачил? Как отвлёк внимание? — Гарри не видит никаких оправданий своей рассеянности, но перед мысленным взором почему-то упорно всплывают ужасно мерзкие ямочки на щеках, тонкие губы, растянутые в широкой улыбке, и ярко-голубые глаза. — Знаешь, наверное, я всё-таки гей, — отчего-то снова улыбается Бен, а Гарри хочется сжать его тонкую шею в руках и наблюдать за тем, как чертовски прекрасное лицо парня синеет от недостатка кислорода, но он почему-то просто разворачивается и уходит так быстро, как только может, пытаясь не сорваться на бег. Уверяя себя, что это не постыдное бегство, а просто стратегическое отступление. И если этот идиотский мир всё-таки сгорит в огне, то пусть всё начнётся с него, а ещё лучше, если с этого тупого новичка.***
Пальцы отбивают ритм застрявшей в голове мелодии по столешнице парты. Бен задумчиво смотрит на часы, не осознавая, что стучит уже слишком громко. Карлос пихает его локтём в бок, и Бен отрывается от такого занимательного занятия, переводя взгляд к окну. Что-то непонятное занимает его мысли и отчего-то заставляет сердце сжиматься, или всё же правильнее сказать — от кого-то? Бен совсем не понимает то, что произошло на крыше, точнее совсем не понимает, как безобидное: «Пойдём в кино», — превратилось в «Сними футболку». Бен совсем не понимает, кто его за язык тянул такое сказать и поэтому уже четвёртый день клянёт на чём свет стоит свою глупость и корит себя за безрассудство. И не то чтобы он этого совсем не хотел, просто уж точно не таким образом. Мысли из самобичевания плавно переплывают к образу, никак не выходящему из головы. Идеально гладкая кожа, напряжённые мышцы и виднеющиеся кубики пресса, выступающие ключицы и… татуировка, тёмное пятно под ключицей, которое, к большому его сожалению, Бен не успел рассмотреть. Слишком далеко стоял Гарри, да и слишком быстро всё произошло. Но отчего-то мысли о тайном знаке поднимают бурю в его сознание. Он устало встряхивает головой, пытаясь отогнать навязчивые картины. Он уже четвёртый день после уроков приходит на крышу, обедает на том месте, где они вместе ели пончики, но так и не сталкивается с Гарри, даже в коридорах его не замечает. Крюк уже четвёртый день прогуливает школу, а Бена уже четвёртый день съедает чувство вины и нескончаемое отчаяние, ведь он совершенно не это имел в виду и вовсе не хотел задеть Гарри, не этого он желал. Или всё-таки этого? И как только звонит звонок, Бен подскакивает с места, подхватывая свои вещи, и бежит на крышу, игнорируя возмущённые взгляды людей, которых случайно задевает плечом или толкает в толпе, разбрасывая скомканные извинения. Он бежит, а сердце почему-то вырывается из груди, и это словно вселяет в него уверенность, что сегодня его ждёт удача. Бен быстро взбирается по лестнице, рассматривает люк и оказывается на крыше. Оглядывается по сторонам и уже почти признаёт своё очередное поражение, не находя никого вокруг, как слышит хриплый голос. — Какого чёрта? — И никаких тебе «привет», Гарри прожигает взглядом затылок парня, но в голосе нет ни капли былой ярости, лишь холодное безразличие. Бен судорожно сглатывает, быстро разворачивается и окидывает взглядом Крюка. Тот выглядит как-то непривычно устало: тёмные круги тенями залегли под глазами, волосы взъерошены сильнее, чем обычно, а лицо слишком бледное, словно все эти четыре дня он не спал вовсе. — А ты почему в школу не ходил? — Спрашивает Бен, а потом мысленно даёт себе подзатыльник, видя, как каменеет лицо парня. — Не твоё дело, малявка, — бросает Гарри и зло смотрит прямо в глаза Бена. — Это всё? Теперь проваливай, — Крюк отходит на пару шагов, разрывая зрительный контакт, Бен растерянно подаётся вперёд. — Нет, постой! — Начинает Бен. — Я не это хотел… — говорит он и вдруг спотыкается о люк, начиная падать вперёд, хватаясь за Гарри, а тот, от неожиданности, запинается и летит на пол вместе с Беном. — Твою мать! — Ругается сквозь зубы Крюк, оказавшись придавленным к полу, не таким уж и хрупким, как оказалось, новичком. — Слезай с меня, придурок! — Гарри отчаянно пытается выползти из-под парня, но отчего-то ничего не выходит. — Нет, пока ты не выслушаешь меня, я не сдвинусь с места, — спокойно говорит Бен, даже не пытаясь встать, ни капельки не смущённый данным положением… Ну, ладно, может быть, немного, но совсем чуть-чуть. Гарри предпринимает ещё одну попытку встать и столкнуть парня, но тот лишь сильнее вжимает Крюка в пол. Гарри замирает, выбившись из сил, и только глазами зло сверкает, давая шанс Бену говорить. — Я всё это время места себе не находил, я правда не знал, что… В общем, я очень сильно сожалею, — Бен качает головой, стараясь собраться с мыслями. — Хотел тебя в кино пригласить, а получилось… — Бен всё сильнее смущается, путаясь в мыслях, видя недоверчивый и колючий взгляд Крюка, а потом, набравшись смелости, выпаливает на одном дыхании — Потому что ты мне нравишься! — Гарри застывает, а Бен, кажется, давится воздухом, удивляясь своим же словам, ведь он совсем не это сначала хотел сказать, и уж точно не так. — Гарри, я… В смысле… — тут же начинает растерянный окончательно парень. А Крюк, призвав все свои силы, спихивает наглого новичка и поднимается на ноги. — Не это имел в виду? — Спрашивает он и вздёргивает одну бровь, бледное лицо его, кажется, сереет. — Да, — говорит Бен, а потом ещё раз мысленно даёт себе подзатыльник, видя мрачную ухмылку на лице парня. — Нет, то есть, я хотел сказать… — Гарри хмыкает, раздраженно передёргивает плечами и, быстро разворачиваясь, уходит, не сказав больше ни слова. А Бен только прижимает руки к лицу, оставаясь лежать на пыльной крыше, уже даже не пытаясь привести мысли в порядок, давая им разрывать его сознание. — Я вовсе не это хотел сказать, — беспомощно начинает он, обращаясь уже, кажется, к самому себе. — Но именно это и имел в виду. Вот только Гарри его уже не слышит, а Бен начинает злиться, но только на себя, и думает, что хорошо бы миру поскорее сгореть, желательно, начав с него — идиота.***
Гарри нервно оглядывается по сторонам и, поправляя, как назло, съезжающий с плеча рюкзак, пересекает многолюдный коридор, направляясь к своему шкафчику. В толпе кто-то случайно задевает его плечом, а он вздрагивает нервно, мурашки пробегают по коже. И не то чтобы Крюк чего-то боялся, просто как-то не хочется ни с кем сталкиваться. Он ещё раз пробегает взглядом по безликой толпе, высматривая кого-то и только удостоверившись, что там его нет, он продолжает путь. И не то чтобы он был смущён, просто, тщательно обдумав случившееся, он решил, что лучший способ решить проблему — это сбежать от неё. И, разумеется, не то чтобы он сбегал, а скорее избавлялся от ненужных глупостей путём стратегического отступления. Да, именно так. Эта мысль слишком уверенно звучит в его голове, поэтому он кивает сам себе и наконец-то добирается до своего шкафчика. — Хэй, Крюк! — Раздаётся прямо над ухом Гарри, и не то чтобы он испугался, просто замок, который он пытался отпереть, неожиданно выскользнул из его рук. — Не дёргайся ты так! — Гил широко улыбается, и Гарри еле удерживается от того, чтобы ударить его. — Слышал: за тобой увязался какой-то малолетка, — тянет парень и наваливается на соседний шкафчик, опираясь плечом. Мерзкая ухмылка просто светится на его лице, Гарри сжимает кулаки. — Уме это не понравится, — И не то чтобы Гарри был вспыльчивым, но слишком уж велико искушение сломать этому человеку нос, ну, или там пару зубов выбить, но он лишь снова принимается вводить нужную комбинацию цифр. — Слышал: тебя выперли из школы, — будничным тоном произносит Крюк, копируя интонацию голоса Гила, — твоему папаше это не понравится. Гарри гадко ухмыляется, краем глаза наблюдая за тем, как бледнеет, а потом краснеет лицо вечного соперника. — Да как ты… — злобно выдыхает он, а Гарри распахивает дверь шкафчика, отгораживаясь ею от возмущённого донельзя Гила, попутно чуть не ударив ею ему по лицу, отнюдь не случайно. Победная улыбка сползает с его лица, а глаза широко распахиваются. На одном из полочек шкафчика среди книг, тетрадей и какого-то хлама, удачно расположился яркий букет цветов, выделяющийся на фоне тёмных глубин шкафа. Гарри шумно втягивает воздух, выдавая своё удивление. — Что-то не так, Крюк? — Спрашивает очухавшийся Гил и чуть сдвигается, вознамериваясь рассмотреть, на что пялится его недруг. Гарри нервно и отчасти слишком резко двигает дверцу в свою строну, закрывая обзор. — А с тобой-то что не так? — Спрашивает Крюк, быстро спихивая учебники на свободную полку шкафчика. — Пошёл ты, — недовольно ворчит Гил и двигается ещё ближе, Гарри захлопывает дверцу прямо перед его носом. Но маленькая белая карточка всё же выпадает из локера, устремляясь прямо к полу. Гарри, понимая, что не успеет её поймать, так как она летит точно под ноги Гилу, провожает её отчаянным взглядом. Парень хватает карточку и переворачивает лицевой стороной; Гарри задерживает дыхание и силой удерживается от того, что бы не вырвать её прямо из рук своего недруга. И не то чтобы он испугался, но почему-то руки начинают предательски дрожать. На лице Гила мелькают непонимание и растерянность, сменяющиеся на привычную мерзкую ухмылку, а Гарри уже готов под землю провалится, и уже, наверное, тысячу раз успел проклясть этого невыносимо тупого и дико приставучего новичка, который, Гарри готов биться об заклад, и являлся отправителем этого веника. — Странные у тебя поклонницы, Крюк, — усмехается Гил. — Впрочем, такие же странные, как и ты, как говорится: рыбак рыбака… — Гарри излишне поспешно выдирает у парня из рук злополучную карточку, тут же быстро пробегая взглядом по ровным строчкам, написанным от руки. «Я верю, что это всё подходит к концу, но давай просто притворимся, что всё хорошо, ведь этот мир всё равно сгорит дотла.Б.»
— Какой же ты идиот, Гил, — фыркает Крюк, пытаясь унять внутреннюю дрожь. — Это задание по литературе. Нам нужно было написать высказывание великого поэта. И не то чтобы ложь Гарри была так уж хороша, но он просто очень надеется на то, что в этот раз прокатит, уповая на недалёкость собеседника. — Ну, и что же это за поэт? — Недоверчиво спрашивает Гил. Гарри отчаянно перебирает все известные ему имена на «Б», но в голове упорно всплывает «БенБенБенБен», мешая сосредоточится. — Бард Бидль, — выпаливает он и мысленно даёт себе подзатыльник. Какой ещё к чёрту Бидль? Как можно было назвать человека, который существует лишь во вселенной Гарри Поттера? И почему вообще это пришло ему в голову?! Гил хмурится. — Что, тупица, не слышал о таком? — Задает риторический вопрос Гарри, пытаясь скрыть смущение. — Вот поэтому-то тебя и выгнали. Крюк хмыкает и, коротко кивнув, уходит от надоедливого собеседника, оставляя того в полной растерянности. И не то чтобы Гарри так уж понравился подаренный веник, покоящийся в его шкафу, или то, что он понял то, что хотел до него донести этот безмозглый первогодка своей запиской, и уж тем более ему это понравилось, совершенно нет, но почему-то сердце ухает в груди, а дыхание сбивается, не желая приходить в норму, а его тонкие губы то и дело растягиваются в улыбке. Да и не то чтобы Гарри был смущён, но отчего-то сбегает с последней пары, прячась на крыше, пытаясь привести сердцебиение в порядок, перестать глупо улыбаться и унять желание найти Бена и ударить его этим веником по лицу.***
Бен почти уверен, что этот мир катится ко всем чертям, когда сильные руки прижимают его к стене, а он и не сопротивляется. Он знает, что мир сгорит в огне, поэтому очень смело смотрит в злые глаза Крюка. — Что ты творишь? — Шипит Гарри и трясёт Бена за плечи. Тот дёргается, как-то даже расслабленно и ничуть не смущается данным положением дел. — На данный момент? — Преувеличенно удивлённо спрашивает Бен. — Ну, я шёл на алгебру, а ты вдруг затащил меня в чулан. Гарри в ярости бьёт кулаком по стене рядом с головой Бена, а тот лишь хмыкает. — Интересно: для чего? — Спрашивает он с издёвкой и играет бровями, а Крюк начинает чувствовать, что краснеет. — Чёрт бы тебя… — шипит раздражённо он и отодвигается от новичка. Трёт устало переносицу и смотрит на Бена всё ещё раздражённо. Бен улыбается, как ни в чём не бывало. — Зачем ты это делаешь? — Делаю что? — Спрашивает Бен. Гарри ещё сильнее раздражается. — Это вообще-то ты меня сюда притащил. — Не включай дурака, — почти плюётся словами Крюк, сжимая и разжимая кулаки, так хочется ему ударить что-нибудь. Бен улыбается этой своей идеальной улыбкой, а для Гарри это уже слишком, он уже разворачивается к двери, чтобы выйти. Он уже готов послать ко всем чертям весь здравый смысл, который твердит ему, что им нужно поговорить, как слышит уверенный голос. — Потому что ты мне нравишься. Гарри останавливается, он почти чувствует, как из лёгких выбило весь воздух, словно от сильного удара. Он почти слышит, как его сердце набирает бешеный ритм. Он пристально смотрит на Бена, ища признаки того, что парень шутит. Но во взгляде новичка ни капли насмешки, а на губах не сияет улыбка, лицо серьёзно и даже видно, как его щёки немного алеют от смущения. Гарри понимает в этот момент, что вообще ни черта не понимает. Он не понимает, почему в первый день помог этому новичку—лузеру, почему не прогнал его, почему не избил, почему подарки Бена, которых в последнее время стало слишком много, так его волнуют, почему он вообще его волнует, почему его сердце сейчас так сильно стучит и почему он вообще затеял этот разговор. Гарри не понимает, но что-то словно толкает его вперёд, он останавливается только тогда, когда между их телами остаётся расстояние равное примерно длине его руки. Он внимательно заглядывает в глаза новичку, пристально ловит каждую эмоцию на его лице, ожидая чего-то. — Что ты только что сказал? — И не то чтобы Гарри этого хотел, но его голос надламывается и звучит почти что угрожающе. Бен морщится и словно весь сжимает от то ли испуга, то ли смущения, становясь ещё более хрупким с виду. Но взгляда не отводит. — Ты мне нравишься, — повторяет он и голос его отчего-то не дрожит, а звучит уверенно, как будто эти слова единственная истина его жизни. И Гарри не понимает, ничего не понимает. Не понимает, почему его сердце делает сальто-мортале, и почему слова Бена кажутся самыми нужными сейчас. Он не понимает. Но то, как очаровательно выглядит смущённый, но при этом полный решимости новичок, это уже слишком много для Гарри. И он уверен, что мир катится ко всем чертям, когда вместо того, чтобы со всей дури ударить зарвавшегося малявку по лицу, он сокращает расстояние между ними и целует его. Так, как давно хотел, яростно сминает его губы, в исступлении кусая нижнюю, сжимая его плечи так сильно, что точно останутся синяки на этой слишком белой коже. А Бен так отчаянно вцепляется ему в плечи, обвивая руками шею, словно Гарри — последнее, что держит его на плаву. И Гарри ничего не понимает, только то, что этот мир сгорит дотла, потому что невозможно, чтобы всё было так хорошо. А Бен целует его, прижимается всё сильнее и полностью отдаётся на волю Гарри. Крюк не понимает, как это происходит, но знает, что не может быть так крышесносно-хорошо, так потрясающе и прекрасно. Он сильнее прижимает к себе парня, словно пытаясь вжать его в себя, не позволяя отстраняться даже на миллиметр. Они целуются в тёмном пыльном чулане так яростно и отчаянно, сталкиваются зубами и кусают чужие губы до крови, но оба понимают, что это правильно, что так и должно быть. И Крюк уже совсем ничего не понимает и, кажется, даже и не хочет понимать, ведь даже если этот чёртов мир катится в Ад, то у них есть ещё немного времени, чтобы продлить этот момент.***
Гарри злится всё сильнее, его раздражению, кажется, вовсе нет предела, когда Бен берёт его за руку прямо в коридоре школы перед кучей учеников, и он правда пытается вырваться, вот только Бен сильно сжимает его ладонь и смотрит так, что и не хочется вырываться. Гарри отчаянно краснеет, когда замечает заинтересованные взгляды студентов и тихо ругается сквозь зубы, проклиная парня, но руку не отдёргиват, уверенно идя по коридору. Проходящие мимо люди смотрят на них с непониманием и осуждением во взглядах. Они просто не могут осознать то, что Гарии — нелюдимый старшеклассник, всегда грубо отвечающий или просто игнорирующий всех и каждого, сейчас идёт по школе, взяв какого-то первогодку за руку. Гарри затравленно смотрит по сторонам, но продолжает идти, и как только они оказываются на крыше, он опускает руку Бена и яростно глядит тому в глаза. — Какого… — начинает Гарри зло, а Бен лишь встаёт на носочки и прикасается губами к его губам, тут же отстраняясь. — Прости, — Бен улыбается, в глазах его не видно ни капли сожаления. — Не сдержался. Гарри хмурит брови, а в груди его растекается тепло, но он всё равно сжимает челюсть, показывая своё недовольство. Они встречаются уже месяц или около того. Бен всё вторит о любви, а Гарри не решается ответить, и просто целует его. Он боится показаться слабым, поэтому отмалчивается, но Бен, конечно же, всё понимает и просто обнимает его чуть крепче. Они не рассказывают никому о своих отношениях, а сейчас, кажется, уже и вся школа знает. Они вместе уже почти два месяца, а Гарри всё не может признать, что просто до дури влюблён в этого надоедливого новичка, но Бен это и так знает. — Теперь вся школа знает, — устало потирает переносицу Гарри. Бен улыбается счастливо. — Ну, я уверен, если бы я этого не сделал, то тот уборщик, который нас застукал, всё равно бы всем растрепал. — Бен смеётся, а Гарри смущается, вспоминая, как их прервал уборщик в тот раз в кладовке, Гарри вспоминает лицо бедного старика, который совсем не ожидал наткнуться на целующихся парней в чулане, и сам улыбается, понимая, как, наверное, странно они выглядели. «Как вовремя», — сказал тогда Бен недовольно, нехотя отстраняясь. Губы его опухли, и из маленькой ранки на нижней губе текла кровь. Гарри смотрит на Бена, завороженно наблюдая за тем, как сверкают его глаза, и у него, ей богу, совсем нет сил злиться, ведь он, кажется, так сильно влюбился. Он качает головой и прижимает к себе своего парня, обнимая. — Ты совсем дурак. — Бурчит он, утыкаясь Бену в шею. Бен усмехается. А Гарри кажется, что он счастлив, ему кажется, что он не может вспомнить переживаний часом длиной или около того. Он улыбается и думает о том, что хорошо бы, если бы мир никогда не сгорел дотла, по крайней мере, не сейчас.***
Одиночество никогда не беспокоило Гарри, он всегда был один и даже привык к этому. И, конечно, ему было трудно привыкнуть к тому, что рядом с ним кто-то находится. Но Бен ворвался в его жизнь так стремительно, разукрасив серые стены его жизни яркими цветами, уничтожив все преграды, и Гарри не знал, как так получилось, но теперь ему было трудно находиться в одиночестве, оно тяготило его, хотелось заполнить тишину, ранее приятную слуху, громким смехом или тихим шёпотом. Хотелось, чтобы рядом кто-то был. И Бен всегда был, но всё-таки бывали моменты, когда Гарри оставался один. Например, сейчас Крюк отбывал очередное наказание. Ему поручили разбирать личные дела учеников, и он листал страницы документов, отбирая ещё незаполненные, и он откладывал их в сторону, думая о том, как сильно изменилась его жизнь и как хорошо бы было, если бы Бен оказался здесь. Но это было совсем невозможно, так как у Бена тренировка, а Гарри наказан за очередной проступок. Гарри слышит стук позади себя, как будто кто-то стучит по стеклу, он разворачивается и видит в окне своего парня. И не то, что бы он был сильно удивлён или обрадован, но он тут же подскакивает с места и широко открывает окно. — Что ты здесь… — начинает Крюк, а Бен только машет рукой, мол, отойди. Гарри покорно отходит от окна, а Бен взбирается на подоконник. Расстояние от земли совсем небольшое, поэтому даже его не очень высокого роста хватает на то, чтобы перелезть в комнату. Бен спрыгивает на пол и окидывает взглядом место работы Гарри, а точнее кучу ещё не разобранных документов. — Помощь нужна? — Спрашивает он и улыбается, а Гарри не сдерживает ответной улыбки. — Ещё как, — подтверждает он, и они уже вдвоём разгребают кучи документов, попутно разговаривая ни о чём. Бен старательно читает каждый лист, а Гарри всё никак не может сосредоточиться, то и дело бросая взгляды на новичка. И не то чтобы он совсем помешался, но просто незаконно быть таким красивым. Лицо Бена сосредоточено, глаза внимательно бегают по строчкам, что-то сверяя, губа закушена, а волосы, ещё немного мокрые из-за душа после тяжёлой тренировки, растрёпаны, свитер с длинным воротом не до конца скрывает изящную тонкую шею, на светлой коже, которой виднеется небольшой синяк-засос, и Гарри краснеет, отворачиваясь и стараясь не вспоминать, как он там появился. Бен же только делает вид, что сосредоточен на работе, а сам краем глаза наблюдает за Крюком, мысленно улыбаясь. Гарри краснеет, ловя взгляд Бена, и с удвоенным вниманием смотрит в очередной документ. — О, да это же твоё личное дело, — ухмыляется Крюк, рассматривая фотографию на документе. Бен тут же разворачивается к нему, смотря пристально и даже как-то испуганно. Гарри быстро пробегает взглядом по строчкам и ухмыляется. А потом, натыкаясь на графу «Родители» выдыхает удивлённо, поднимая на парня взгляд. Бен выглядит как-то печально, словно он понимает, что именно увидел Гарри. Крюк чувствует, как его сердце сжимается при виде такого Бена, и натягивает улыбку на лицо. — Тебя серьёзно зовут Бенджамин Флориан? Как пафосно, — Крюк фыркает, а Бен удивлённо приподнимает одну бровь. — Твои родители тебя не любят? — Крюк усмехается, как-то даже горько, но удивления своего не выдаёт. Бен смеётся, как-то даже с облегчением. — Кто бы говорил, Гарольд, — усмехается Бен, Крюк лишь хмыкает. — Всё же лучше, чем Флориан, — Гарри качает головой, пытаясь собрать мысли воедино. — Не спорю, — качает головой Бен и снова уходит в бумаги, а Гарри переводит взгляд на графу «Родители» ещё раз думает, что у него явно большие проблемы, ведь такой, как он, явно не подходит под высокие стандарты спутника для сына мэра.***
И не то чтобы Гарри всегда оказывался прав в своих предположениях, но такое случалось зачастую. Он прекрасно знал, что жизнь его всегда просто бьёт ключом, правда зачастую ему же по голове. И сейчас до выпускного всего пару недель, совсем скоро начнутся выпускные экзамены, а Гарри сидит в кабинете директора и ждёт, сам не зная чего. В последнее время Бен как на иголках, что-то явно произошло с ним с того дня, как они разбирали личные дела. Всё чаще Крюк замечал отсутствующий взгляд и немного встревоженное выражение лица своего парня, но как только он спрашивал Бена про это, тот отмахивался, улыбался как-то натянуто, и говорил, что переживает за экзамены, но Гарри ничуть ему не верил. Гарри скоро выпускается из школы, а Бен остаётся, возможно, это и волновало парня, но почему-то Крюку казалось, что это не так. И вот сейчас, когда он сидит в пустом кабинете директора эти предположения только укрепляются, когда он видит, как в кабинет входит директор и человек, которого Гарри не знал лично, но прекрасно понимал, кто это. Человек, идущий рядом с директором, был ему знаком, Гарри часто видел его в газетах и по телевизору, рядом с директором стоял мэр города и соответственно отец Бена. Гарри не то чтобы совсем не понимает, что происходит, но в голове его уже закрадываются сомнения, что этот разговор будет вовсе не о его успеваемости. — Мистер Крюк, — Кивает ему директор, а Гарри удивлённо смотрит на то, как мэр города садится в кресло напротив него. — Я оставлю Вас, — директор ещё раз кивает, а Гарри готов взвыть, бросится в ноги к директору, нелюбимому, но такому знакомому, чтобы не оставаться наедине с человеком, который сейчас сверлит его таким недоброжелательным взглядом. — Здравствуй, Гарри, — здоровается с ним мэр, а Крюк морщится и переводит взгляд к человеку, сидящему напротив. — Я ведь могу тебя так называть? — Крюк кивает, и не совсем понимает суть вопроса, ведь кто он такой, чтобы что-то запрещать. — Здравствуйте, — голос Гарри звучит излишне хрипло, и он мысленно даёт себе подзатыльник за это. — Слышал: ты друг моего сына, — с каким-то отсутствующим выражением лица говорит отец Бена, а Гарри чуть морщится. «Друг», ага. — Не совсем, — отвечает Крюк и сам удивляется своей дерзости. Отец Бена — не тот человек, с которым стоит шутить, наверное, не зря за глаза его называют «чудовищем». Но и Крюк далеко не из робкого десятка, плюс иногда не отличается здравомыслием. — Я его парень, — слова слетают с его губ скорее, чем он успевает всё осознать, мысленно уже избивает себя ногами, но на самом деле лишь улыбается. «Чудовище» хмыкает и усмехается как-то не очень по-доброму. — А ты смелый, мне такие по душе, — доверительно говорит ему отец Бена, а Гарри не ведётся на его тон голоса, наблюдая за тем, как его глаза сохраняют серьёзную холодность. — Знаешь, нам в правительстве нужна такая решимость. — Что вам нужно? — Перебивает его Крюк. — Вряд ли вы позвали меня поговорить о моей успеваемости, так что? — Мэр усмехается ещё раз. — Ещё и сообразителен, — довольно говорит «Чудовище», — Мой сын хорошо разбирается в людях. Вот только выбор делает неправильно. Понимаешь, о чём я говорю? — Гарри внимательно смотрит на свои руки, словно видит их в первый раз, он знал, что так будет. — Нет, — спокойно говорит он, без страха смотря в глаза человеку, сидящему напротив. — Да, Бен неплохо разбирается в людях, — задумчиво тянет он. — Мальчик из неблагополучной семьи, с кучей проблем и плохой репутацией — всё-таки не совсем то, чего ждут от сына мэра. Ты — его родственная душа? — Глаза мужчины прожигают парня. Тот снова морщится, понимая, к чему он клонит. — По-моему, это не ваше дело, — зло бросает Гарри. — Значит, да, — мэр качает головой. — Тогда перейду к делу. Бен обручён с самого детства.— Гарри сжимает кулаки, раздражение захлёстывает его. Сердце сжимается, а в ушах звенит. — Вы, мистер Крюк, ему совсем не пара, вы ведь и сами это знаете, — мэр качает головой, а Гарри мысленно соглашается с ним. — Вы оканчиваете школу в этом году. Так вот исчезните, разбейте моему сыну сердце, и, если вы его соулмейт, он не вспомнит о вас и будет жить счастливо, а если вы этого не сделаете, я просто переведу его в другую школу и, уж поверьте, постараюсь, чтобы вы никогда не встретились более. Даю слово. Вы мне верите? — Крюк кивает. Он ожидал чего-то подобного. — И тогда счастлив не будет никто. Вы же знаете. — Гарри снова кивает. — Вот и отлично, я дам Вам время на раздумья, уверен, Вы сделает правильный выбор. До свидания, — и не то чтобы Гарри больно, но что-то словно обрывается нём, когда он слышит, как дверь хлопает за отцом Бена. Гарри не понимает, совершенно ничего не понимает, он не знает, что ему делать и поэтому просто сидит и смотрит на пустое кресло напротив, моля о том, чтобы этот мир побыстрее сгорел дотла, потому что знает, что он не сможет поступить иначе.***
Они сидят на крыше, Бен прижимается к нему, а рука Гарри покоится на его талии. Они не смотрят друг на друга, не разговаривают, а просто молча наслаждаются обществом друг друга. Бен немного отстраняется и заглядывает в лицо Крюку. — Почему у тебя вид такой похоронный? — Спрашивает он, заглядывая в глаза парня. Гарри вздыхает. — Я сдал экзамены, представляешь? Ни один не завалил, — отчего-то голос его срывается. Бен улыбается. — Но это же хорошо, поступишь в колледж, а я, когда доучусь, перееду к тебе, — Гарри больно, но он не может не улыбнуться. — И тебе не жалко? Я ведь скоро уеду, и мы не сможем видеться так часто. — В голосе Гарри слышится горечь, а Бен пожимает плечами. — Я буду приезжать к тебе на выходных, и мы сможем общаться по скайпу, — он снова заглядывает в глаза Гарри. — Ну, ты чего, это ведь не конец света. Судьба обязательно сведёт нас вместе, — Гарри фыркает и запускает пальцы в светлые волосы Бена, растрепав их. — Почему? — Спрашивает Гарри, наблюдая за тем, как Бен довольно щурится, наслаждаясь его прикосновениями. — Потому что мы — соулмейты, — просто отвечает Бен, а сердце Гарри сжимается. — С чего… с чего ты взял? — Крюк давится воздухом, дышать становится нечем. — Просто знаю, — пожимает плечами Бен и встряхивает головой, приводя волосы в ещё больший беспорядок. — Разве может быть иначе? Небесное-голубые глаза сменяют его пристальным взглядом, и Крюк думает, что это уже слишком для него и впивается в губы Бена так отчаянно, прижимает к себе так сильно, сжимает запястья, на которых точно останутся синяки, так безумно-хорошо, что становится буквально нечем дышать. И если бы Бен мог, то продлил бы это мгновение, застряв в нём до конца своей жизни. Гарри целует Бена, кусает его губы, и ему хочется кричать о том, как же сильно он влюблён в этого парня, ему хочется просто забрать Бена себе, спрятать от всего мира и никогда больше не отпускать, но он лишь отстраняется, когда чувствует жжение в лёгких от нехватки кислорода и смотрит на парня. Губы припухли, волосы растрёпаны, щёки пылают, а голубые глаза лихорадочно блестят, и Гарри хочется раствориться в них, но он лишь думает о том, как же сильно ненавидит этот цвет. — Я люблю тебя, — шепчет Бен, а Гарри не может сказать ни слова, он замирает, а лицо его стремительно бледнеет. Бен улыбается, и он не ждал ответа, прислоняется к груди парня, вслушиваясь в сердцебиение, а сердце Гарри заходится в бешенном ритме. Бен улыбается, отстраняясь. — Да ладно тебе, — говорит он серьёзно. — Вид у тебя жутковатый. Ты в порядке вообще? — Бен всматривается пристально в лицо парня, заботливо касаясь прохладной ладонью лба, проверяя на наличие высокой температуры, а Гарри хочется выть, бить кулаками по стене, сбивая костяшки пальцев в кровь, прижаться к ласковой ладони и всё рассказать, или же просто кричать о том, что он не в порядке, но он почему-то лишь натягивает улыбку на лицо и преувеличенно бодро кивает. — В порядке, — и, наталкиваясь на недоверчивый взгляд, добавляет, — просто устал. Бен хмыкает, берёт Гарри за руку, переплетая их пальцы, и кладет голову тому на плечо. А Гарри буквально чувствует, как его внутренности прокручивают через мясорубку, но пытается не подавать виду, надеясь, что Бен не обратил внимания на горечь, проскользнувшую во взгляде.***
Гарри совершенно ничего не понимает, его мысли слишком запутались, свернувшись в дальнем углу сознания в тугой узел. Он ничего не понимает, и уж точно не может мыслить здраво, но всё же трясущимися пальцами набирает: «Я согласен», — отправляет сообщение на номер, списанный с визитной карточки, а потом кидает телефон в рюкзак, следом пихая все учебники, хлопает дверцей уже не своего шкафчика и улыбается, как-то совсем невесело. Звонок разрывает тишину, разрушая его одиночество, студенты выходят из кабинетов, смешиваясь в до тошноты пёструю, но совершенно безликую толпу. Гарри быстро пробегает взглядом по лицам людей, отыскивая одно единственное, такое до зубного скрежета родное. А Бен выходит из-за угла, он идёт рядом с какими-то парнем и девушкой, кажется, тоже первогодками. Он отчего-то смеётся, и Гарри кажется, что он слышит его смех даже сквозь шум, создаваемый другими студентами. Бен болтает о чём-то с парнем, идущим от него по правую руку, и улыбается девушке, кажется, совсем не замечая её влюблённых взглядов. Гарри хмыкает, сердце предательски сжимается. Хочется подойти к нему, обнять по-собственнически, обозначая свою территорию, отгородить от слишком плотоядных взоров глупой девушки, всем видом показав «Моё! Не суйтесь!», но он лишь разворачивается и поспешно уходит, направляясь к кабинету директора. А в голову почему-то приходит глупое сравнение Бена и шкафчика. Крюк забирает чёртов диплом об окончании школы, игнорирует понимающую улыбку директора и уходит, вот так, как умеет, громко хлопнув дверью напоследок, посылая всех к чертям. Он уходит, и можно даже сказать, что рад этому, вот только отчего-то морщится почти болезненно, когда в последний раз окидывает взглядом здание школы, оставляя все воспоминания там, сгорать дотла вместе с этим дурацким миром. А в голову почему-то приходит глупое сравнение Бена и шкафчика — они оба уже не его.***
Бен немного встревожен неожиданным полуночным звонком Гарри, но всё равно улыбается, наблюдая, как парень приближается к нему. — Привет, — Бен целует его в щёку, опаляя шею горячим дыханием, а Гарри вздрагивает и отстраняется, пытаясь уйти от прикосновений, отступает на пару шагов. Бен смотрит на него удивленно, непонимающе и, кажется, даже обиженно, а Крюк набирает побольше воздуха, как перед прыжком в воду. — Нужно поговорить, — в глазах Бена читается непонимание, а Гарри лишь морщится и собирается силами. В парке темно и лишь фонари отбрасывают причудливые тени на лица парней. — Хэй, ну ты чего? — Спрашивает Бен и хмурится. Гарри хочется подойти ближе, пальцем разгладить морщинки, залёгшие на лбу парня, хочется ласково провести ладонью по щеке, но он лишь поджимает губы и кулаки стискивает так, что ногти впиваются в кожу, оставляя светлые отметины-полумесяцы на коже. Бен не понимает, он хмурится ещё сильнее и делает шаг навстречу к Гарри, а тот отшатывается. — Да что случи… — Давай расстанемся? — Голос парня звучит уверенно и совсем не дрожит, как будто это его вовсе и не волнует, вот только Гарри чувствует, как что-то внутри словно обрывается, лопается, разрывается, когда смотрит в такие любимые глаза такого нелюбимого цвета, на самом дне которых виднеются отголоски понимания и, кажется, боли. — Всё это слишком далеко зашло. Бен качает головой, словно пытаясь собраться с мыслями. — Что? — Выдыхает он, пристально смотря в глаза Крюка, наверное, пытаясь отыскать признаки того, что он ослышался, или того, что Гарри шутит. Но на лице Гарри читается лишь отчуждённая холодность. Бен вздыхает слишком резко и рвано, словно задыхается, а Крюк чувствует, как его сердце сжимается от боли, когда смотрит на полностью ошеломлённого Бена, который выглядит так, как будто его волной на берег выбросило, и он не может назад вернутся. Гарри смотрит, пристально смотрит, как в глазах парня появляется понимание, а в самых уголках собираются слёзы. — Почему? Гарри мерзко, от самого себя мерзко, но он всё равно говорит то, что, наверное, должен, задыхаясь от своих же слов. — Я больше не хочу быть с тобой, — слова наваливаются на Бена тяжким грузом, придавливая, кажется, к земле. Гарри видит, как тот сутулится, плечи его совсем поникли, что делает его силуэт всё более хрупким, слезинка срывается с его ресниц, скользит по щеке, оставляя за собой влажную дорожку. Гарри хочется прижать его к себе, сказать, что пошутил, он даже готов к последующему после этого скандалу или, быть может, истерике, готов подставить щёку, если Бен вдруг решит его ударить, готов обнимать его до того момента, пока Бен не успокоится, — он на всё готов, лишь бы не видеть этих голубых глаз, вдруг потемневших от слёз, лишь бы не видеть больше такое выражение на любимом лице, лишь бы не видеть такого Бена — разбитого, раздавлённого. Но Крюк лишь продолжает, натягивая на лицо улыбку, больше похожую на оскал. — Всё это было, конечно, забавно, но мне уже наскучило. Я сегодня уезжаю, ты больше меня не увидишь, а я не увижу тебя. Честно, по-моему, — Гарри замирает, чувствуя, как ухает его сердце в груди, стараясь не смотреть парню в глаза, и отчего-то добавляет уже задушенное «Обещаю». Слова легко срываются с его губ, легко, но почему-то кожу под ключицей обжигает, а слова оседают на губах горечью, словно пеплом догорающего пламени, ложась на незажившую землю. — Но ведь… — начинает Бен; слёзы скатываются с его щёк, оседая на воротнике чёрной рубашки, когда-то одолженной у Гарри. Крюк морщится, внутренне дрожит, и отчаянно пытается собрать мысли в кучу. — Как? — Я уезжаю, ты остаёшься, всё предельно просто, — разъясняет Крюк, стараясь придать своему голосу больше безразличия. — Ты не нужен мне там, понимаешь? И Гарри так надеется, что Бен поймёт, сдастся и забудет, но тот лишь вытирает тыльной стороной ладони слёзы и смотрит в глаза парня, пытаясь отыскать фальшь. — Мы ведь соулмейты, — голос Бена срывается, он делает его ещё шаг навстречу парню, вытягивая руки вперёд, словно пытаясь ухватиться за Гарри, но отдёргивает себя, опуская руки. И в этом жесте столько отчаяния, что Крюк готов выть. — С чего ты взял? — Гарри честно пытается сдержать горечь и не удариться в банальную истерику, но голос всё-таки немного дрожит. В глазах Бена читается решимость и это пугает Крюка, хотя, на что он надеялся? Что Бен просто кивнёт и уйдёт? Парень дёргает пуговицы рубашки, отрывая их, и сдвигается ворот, оголяя кожу. Знак под ключицей ярко выделяется на светлой коже. Гарри замирает, и буквально чувствует, как земля уходит из-под ног, а воздух перестаёт поступать в лёгкие. Маленькие звёзды испещряют кожу парня, складываясь в неизвестное ему созвездие, они будто мерцают на бледной коже, досконально повторяя рисунок под ключицей Гарри. А ему хочется обнять Бена, стереть с его щёк дорожки от слёз, провести губами по татуировке, а потом целовать его до одурения, так, чтобы голова начала кружиться, а лёгкие бы пекло от нехватки кислорода, так, чтобы у Бена не было и мысли о том, что Гарри его не любит, не было и секунды на то, чтобы подумать о том, что Гарри не его родственная душа, но он лишь хмурится, понимая, что пути назад точно нет, его мир уже горит, и нельзя, никак нельзя, чтобы пламя перекинулось на Бена, ведь он всегда знал, что Бен — его родственная душа, чувствовал, понимал, поэтому и пошёл на это. Бен — его родственная душа, такой красивый и потрясающий, понимающий, заботливый и до безумия любимый, Бен — соулмейт Гарри Крюка. «А разве может быть иначе?», — голос Бена разрывает сознание Крюка, заглушая все другие мысли, набатом повторяясь снова и снова. — Это ничего не значит, — голос всё-таки срывается, а Бен подходит вплотную, заглядывает в глаза парня, стараясь отыскать правду. — Я тебе не верю, — шепчет Бен, обжигая лицо Крюка своим горячим дыханием. Гарри мысленно вздрагивает, и смотрит в глаза парня, присматривается и находит на самом дне тень сомнения. — Почему? — Вырывается неожиданно и звучит очень тихо, но Бен слышит, улыбается устало и волосы взъерошивает. — Потому что я люблю тебя, — Бен говорит так, что в голосе не слышно и капли сомнения, а глаза всё-таки выдают его отчаяние, и Гарри понимает, что для него это уже слишком, что, если он не сделает это сейчас, то потом не сможет, не сможет снова отказаться от него. — А я тебя не люблю, — слова даются ему отчего-то слишком тяжело, горло словно схватывает судорогой, но звучит уверенно, и Гарри готов аплодировать своим актёрским способностям, но он лишь смотрит в любимые глаза ненавистно-голубого цвета, замечая, как те начинают стекленеть. — Не люблю тебя, — зачем-то повторяет он и уходит, оставляя парня одного. Быстро набирает сообщение на уже заученный номер: «Заберите его», — и скидывает адрес, удерживая себя от того, чтобы написать «Позаботьтесь о нём» или «Он будет в порядке?», потому что знает, что ему не ответят, ведь кто он вообще такой, чтобы беспокоиться о судьбе Бена? — Уже никто. Гарри достаёт симкарту из телефона и выкидывает в первую попавшуюся урну. Теперь ему некому позвонить, да и не особо хочется. Он заваливается домой, судорожно спихивает необходимые ему вещи в рюкзак, кидает небрежное «Пока» как всегда пьяному отцу, тот даже, кажется, что-то кричит в ответ, но Гарри всё равно. Он сбегает из дома и из города, садясь на первый попавшийся автобус. Он просто сбегает, как давно хотел, именно сбегает, сжигая за собой все мосты. Он сидит в полупустом автобусе и смотрит в окно, прощаясь с этим чёртовым городом и со всем, что его с ним связывало. Он оставляет позади образ матери, нежно улыбающейся ему, и её тёмный надгробный камень, и Бена с взъерошенными волосами и зацелованными губами, Бена, который его никогда не вспомнит, которого он больше никогда не увидит. Людей, которые его любили, больше нет, и неважно почему, так что теперь, его совсем ничего не держит, только вот отчего-то хочется разрыдаться, но он лишь встряхивает головой. Где-то там, за окном, в поле, мелькающем мимо, виднеются яркие проблески пламени, что-то, кажется, горит, но Крюку абсолютно всё равно, он сжимает в ладони жёсткие края карточки. «Я верю, что всё это подходит к концу…» Гарри морщится как-то болезненно. Для него, кажется, всё уже подошло к концу, он уже давно стоит за линией, потому что его мир уже сгорел дотла, и все, что он смог сделать — это сохранить мир Бена. »…давай просто притворимся, что всё хорошо.» Наверное, стоит попытаться. Парень прикрывает глаза — путь будет долгим.***
Гарри меняет город за городом в попытке убежать от самого себя, и в итоге останавливается в маленькой квартирке, кажется, Богом забытого города на побережье океана. Он устраивается на работу в небольшом прибрежном кафе, набивает несколько новых татуировок, отчищает плейлист, начиная заново, выкидывает старые наушники, покупая новые почему-то отвратительно-голубого цвета, и запирает прошлое на замок. Крюк сторонится людей, пытается не искать знакомых черт в незнакомых лицах, а дни тянутся нескончаемой однообразной чередой. Гарри окидывает кафе беглым взглядом в поисках новых посетителей, но никого не находит и отворачивается от двери, опираясь на стойку, мерно протирая стакан. В наушниках громко играет музыка, заглушая все мысли, которые лезут в голову в тишине, но Гарри отчего-то слышит, как открывается дверь. Оборачивается, уже готовый поприветствовать посетителя, но слова буквально застревают в его горле. И Крюк уверен, что весь мир катится к чертям, когда встречается взглядом с задумчивым взором небесно-голубых глаз. — Здравствуйте, — здоровается парень, а Гарри не может и шелохнуться. — Кхм, кхм. Крюк поднимает взгляд и видит улыбку на лице посетителя. Снимает один наушник, показывая, что внимательно слушает. — Мне кофе, пожалуйста, — Гарри кивает, наверное, слишком поспешно, и принимает деньги, вздрагивая, когда холодные пальцы касаются его ладони. Он вежливо улыбается, а самому хочется выть, сердце громко стучит, норовя вырваться из груди, а руки дрожат так, что он разливает кофе, и, тихо ругаясь, принимается делать новую порцию. В это время парень занимает столик у окна, Гарри украдкой поглядывает на него, отмечая, что Бен почти не изменился, разве что повзрослел немного, и волосы лежат уже не в таком беспорядке. Крюк подносит кофе и кивает, уже готовый бежать звать напарника, чтобы тот его заменил, как его останавливает задумчивый голос Бена. — Мне кажется, или мы знакомы? И Гарри хочется биться головой о стену и кричать, но он лишь оборачивается и кивает. — Мы учились в одной школе, — отчего-то хриплым голосом говорит Крюк и буквально чувствует, как замок с приглушённым стуком спадает, а цепи с громким грохотом обрушиваются вниз, высвобождая воспоминания, которые тут же захлёстывают его с головой. Бен хмурится, видимо, силится вспомнить, а у Гарри на душе не то, что кошки скребут, а настоящие тигры когтями разрывают — Бен его не помнит. И хочется одновременно и плакать, и смеяться, но Гарри лишь хмыкает, ведь этого он и добивался. Лицо парня светлеет. — Точно! Ты помог мне открыть шкафчик в мой первый день! — Бен довольно улыбается, а Гарри чувствует, как перехватывает дыхание, завороженно наблюдает за тем, как блестят всё ещё отвратительно-голубые глаза парня. — Ты тогда ещё сказал, что этот мир катится ко всем чертям, а я так и не успел ответить, что думаю о том, что всё-таки этот мир скорее сгорит дотла. — Думаю: мы выясним это, — повторяет Гарри сказанные когда-то им самим слова, Бен смеётся, а для Гарри это уже слишком, он буквально чувствует, как его сердце пытается вырваться наружу. А потом, по мнению Крюка, всё стремительно летит к чертям, потому что Гарри, ну просто не может уйти, не в этот раз, а Бен, кажется, и не против. Они разговаривают обо всём на свете и в то же время совершенно ни о чём. И Гарри понимает, что, возможно, не стоило бы, но всё равно остаётся рядом и смеётся над шутками Бена, упорно игнорируя глупое слово «судьба», постоянно приходящее на ум.***
Бен чувствует, как его почему-то тянет к этому немного странному и загадочному парню, а он даже и не сопротивляется, вот только что-то внутри него словно отталкивает все мысли о Гарри, не давая им выбраться наружу. Бен не может вспомнить ни одного момента школьной жизни связанного с Гарри, кроме его собственного первого дня в школе. Он даже не совсем уверен в том, что видел того хоть раз после первого дня в школе, и это, как минимум, странно. Бен вообще ни в чём не уверен, но отчего-то чувствует, что может ему доверять, как бы глупо это не звучало, и рассказывает про всю свою жизнь. А Гарри почему-то внимательно слушает этот иногда излишне эмоциональный монолог, улыбается и даже смеётся, когда слышит, что Бен сбежал из дома, как только достиг совершеннолетия, да так, со скандалом и, громко хлопнув дверью, в лучших традициях Крюка, и хмурится, когда узнаёт о том, что Бен забросил свою детскую мечту — стать фотографом. Они сближаются как-то незаметно, становятся лучшими друзьями, и Бену буквально трудно представить свою жизнь без Гарри, но что-то всё-таки тревожит, вот только он совсем не понимает, что именно. А Гарри лишь улыбается, когда слышит вопросы о школе и увиливает от ответов. Гарри улыбается, а Бен больше ничего и сказать не может, а в голову отчего-то лезут глупые мысли о губах Гарри. Крюк дарит ему фотоаппарат и говорит, что ему не стоит бросать свою мечту, а Бен просто его обнимает, чувствуя, как сердце буквально вырывается из груди. А в объятиях Гарри отчего-то так уютно и его запах такой родной, что Бен совсем путается в своих мыслях, а «Задушишь ведь, мелкий» буквально выбивает землю из-под его ног, ведь как-то слишком нежно и отчасти знакомо звучит это «мелкий», Бен пугается и решает просто плыть по течению. Бен фотографирует всё подряд, показывая все снимки другу, но отчего-то прячет в ящик стола фото, изображающее Гарри, который задумчиво смотрит на океан во время одной из прогулок по пляжу. Бен не понимает ровным счётом ничего, а Гарри только усугубляет положение, улыбаясь и уходя от ответов. Крюк же мучается, воспоминания упорно всплывают в голове одно за другим каждый раз, когда Бен оказывается в его поле зрения. Гарри не может перестать думать о губах парня, припоминая всё до мельчайших подробностей и гадая: изменилось ли что-нибудь, и это фактически не даёт ему покоя, но каждый раз, когда он набирается смелости, его останавливает звучное звание «лучший друг», неприятное покалывание где-то в районе ключиц и вид пепелища на месте его внутреннего мира. Вот только небольшие росточки надежды начинают пробиваться через пепел, норовя стать красивыми цветами. А мир Бена так заманчиво сияет, что Гарри не может оторвать восторженного взгляда, созерцая данное великолепие, но слишком боится, что может разрушить и его, когда-то им же спасённый, мир. Гарри вовсе не хочет, чтобы мир Бена сгорел дотла так же, как и его собственный.***
Но желаний оказывается недостаточно. Мир начинает медленно гореть, весь мир сразу. Первой волной становится эпидемия, охватывая почти все материки, она распространяется всё дальше и дальше, медленно, но верно сокращая население городов и целых стран. Улицы и дороги пустеют — люди боятся выходить из домов. Но как и любую болезнь, эту можно излечить, так что волна паники спадает, так же резко, как и появилась, люди снова живут спокойной жизнью, ровно до того момента, как начинают происходить странные природные катаклизмы. Рушатся здания из-за сильных подземных толчков, смывает города, сдающиеся под напором огромных волн. И вот объявляют о неминуемом конце. Волна паники захлёстывает людей похлеще любого цунами. Они бросают свои дома и бегут, куда глаза глядят, вот только бежать некуда. Конец света застаёт их в Испании, они уезжают из Америки, решая путешествовать по миру вместе. И Бен не совсем понимает, как это происходит, но просыпается в последний день всего мира, отчего-то чувствуя себя так же, как и в любое другое утро. А Гарри больше не смеётся с таких уже заевших шуток про конец света, ведь теперь это вовсе не шутки. Мир горит, и Гарри понимает, что всё было напрасно, он не смог уберечь мир Бена, хочется рассказать тому всё, что накопилось на душе за такие чертовски длинные четыре года, вот только вбестолку, ведь Бен всё равно не сможет ничего вспомнить, а Гарри-то и не сможет слов подобрать, чтобы всё объяснить.***
— Я вспомнил, — Бен крепко сжимает руку Гарри, а тот и не пытается вырваться. — И сейчас просто хочу узнать, что значил для тебя, было во мне хоть что-то особенное, что зацепило тебя? Не хочу умирать в неведении, это несправедливо, не так ли? Гарри вздыхает, ему хочется кричать о своих чувствах, рассказать всё, что он помнит, обо всём рассказать: о его отце, о сделке, о том, как же тяжело далось ему то решение, о том, как трудно потом было жить и всё помнить, о том, как в итоге он не смог удержаться, снова сблизившись с Беном — и наконец-то рассказать, насколько особенным для него был Бен. И Гарри просто рассказывает, он говорит и говорит, рассказывает всё-всё, понимая, что так и должно быть, что это наконец-то правильно. А Бен слушает внимательно, не перебивает, только хмурится, когда слышит, что Гарри так и не смог осуществить свою мечту. — Какую? — Спрашивает Бен, Гарри улыбается лукаво. — Я хотел сказать тебе это так долго, что это даже можно назвать мечтой, — Крюк поднимает глаза на Бена, пристально смотря ему в лицо. — Я люблю тебя, — сердце Бена, кажется, совершает кульбит, а Гарри заметно краснеет. — Я должен был сделать это намного раньше… — Уже неважно, — шепчет Бен и впивается в губы Гарри, а тот прижимает его к себе и целует так отчаянно нежно, что голова идёт кругом. Отстраняется на секунду, чтобы ещё раз взглянуть на парня. Глаза Бена шально блестят, губы припухли, а волосы растрёпаны, и Гарри кажется, что время поворачивается вспять, когда Бен снова его целует. Метки горят огнём, распаляя их пыл. Комната кажется совсем заброшенной, но в ней ещё теплится жизнь, поддерживаемая парнями, сидящими непозволительно близко друг к другу. Они целуются, и Гарри кажется, что мир катится ко всем чертям, и в этот раз он несомненно прав. А Бен думает о том, что мир сгорит в огне, и тоже не ошибается. За окном умирает солнце, медленно пропадая с небосвода, разрываясь на сотню маленьких частичек. Но Гарри, кажется, ни о чём не жалеет, ведь то, что происходит сейчас слишком хорошо, просто запредельно. А Бен думает, что они слишком далеко зашли, но он вовсе не собирается останавливаться, их миры сливаются в один общий. А мир вокруг них медленно, но неизбежно догорает.