Наполовину люди

Роман так и не понял, что произошло той ночью. Возможно, судьба, вмешательство необъяснимых высших сил, логика которых превыше низменного земного понимания. Возможно, они с Питером были связаны гораздо больше, чем думали, когда вступали в схватку не на жизнь. Очнувшись на битом стекле в собственной ссохшейся крови, Роман обнаружил рядом своего убийцу. Цыган был человеком, полностью обнаженным, беззащитным, холодным, исцарапанным острыми стеклянными осколками, без сознания и едва дышал, умирая от истощения и переохлаждения. Роман, поднявшись в сидячее положение, протянул руку, коснулся бледного, как первый снег, холодного лица Питера и понял, что не сможет закопать его в землю во второй раз. Это было превыше его сил, превыше планки хладнокровия и беспощадности темной нечеловеческой натуры Романа Годфри. Всё ещё сомневаясь в том, правильно ли поступает, Роман поднял на руки бывшего лучшего друга, занес в дом, уложил в свою постель и напоил теплой водой с медом. Питер был слабым, зависимым, едва в сознании, тихим: не ругался и не проявлял агрессии. От его покорности Роману конкретно сорвало крышу. Роман никогда раньше не спал с мужиками, не считая того великолепного секса втроем с участием Питера. Роман старался быть терпеливым и лаковым, долго растягивал Питера пальцами, не жалея нежности и смазки. Взял плавно полубессознательного оборотня, так и не доведя до криков, до хоть сколько-нибудь активного сопротивления. Медленно и сладко трахал несколько часов. Питер изредка тихо постанывал, чаще шумно дышал и несколько раз просил воды, ненадолго полностью приходя в себя. Роман помогал ему напиться и продолжал бережно играть с покорной до одури живой игрушкой. На третьи сутки Питер впервые надолго пришел себя в процессе забав принца и Романа как ледяной водой из ведра окатили. Питер дрожал и всхлипывал на каждом толчке. Годфри нежно его гладил, пытаясь успокоить. Целовал в кудрявые волосы и слегка пушистую холку, и никак не ожидал от Питера того, что услышал, едва финишировал. - Пожалуйста... хватит. Я... больше не могу. Мне больно и я устал. Кто ты? Что со мной сделал? Я ничего не вижу. Можно мне... теплой воды? Пожалуйста. Так паршиво не склонный к мукам совести Роман Годфри ощущал себя крайне редко: в совершенно особых случаях вроде того момента, когда узнал, что стал неосознанным насильником собственной родной сестры Литы Годфри, или в тот момент, когда Питер сползал по стенке в том злосчастном переулке после упырьего укуса в шею. Роман крепко обнял, ответил на вопросы, пообещал больше не причинять вреда, принес Питеру теплой воды с медом, приготовил и скормил Питеру молочную овсянку и вызвал в свой особняк Клауса Блински. Осмотр оборотня ничего не дал. Блински вручил Годфри пачку обычных витаминов, велел давать двойную дозу в течении недели и выдвинул предположение о том, что внезапная необъяснимая научно слепота - побочный эффект "невозможного" превращения из состояния безумного варгульфа обратно во вполне вменяемого молодого человека. Когда ученый ушел, Питер плакал, а Роман крепко обнимал его и заверял в том, что позаботится, обеспечит всем необходимым и больше не причинит вреда. Роман Годфри сдержал свое слово. Месяц не касался Питера без острой на то нужды, поддерживал и обеспечивал всем необходимым. Вернув свою дочь, которая по совместительству дочь невесты Руманчека, начал давать её нянчить Питеру. И Питер простил его за всё, снова дал их отношениям зеленую карту, постепенно принял обратно в друзья, а затем, однажды передавая ребенка на руки Роману, неловко поцеловал: промазал, вместо губ попал в подбородок. Роман нежно вернул поцелуй в губы, обнял Питера и решил не торопить события. Сейчас оба осознали, что их лучшая и самая сильная сторона - человеческая. Питер навсегда отказался от краж и побегов, хочет написать книгу о детях. Роману нравится, не издавая ни звука, наблюдать, как Питер сидит на его кровати в розовом джемпере, светло солнечно улыбается, нянчит Надю и делает заметки в диктофоне для будущей книги. Роман перестал убивать ради крови, взял под контроль свою темную сторону, бросил кутить по клубам, завязал с наркотиками, начал активно появляться на благотворительных мероприятиях в безупречных костюмах и произносить настолько вдохновляющие речи, что довел до слез солидарности нескольких выдающихся скептиков, перечислил несколько десятков миллионов долларов сиротским приютам в России, Румынии и Украине, и твердо решил стать человеком, достойным гордости своего отца Джейара Годфри.